Я нервничала ничуть не меньше Клавы, хотя старалась не показывать виду, но в тот момент, когда мы проезжали мимо дорожного поста, у которого стояли полицейские с автоматами, моя нервная система дала капитальный сбой и я ощутила, что меня охватила самая настоящая паника. — Ну все, Клава, по‑моему, мы уже приехали. — Держись левее и не вздумай обгонять автобус, — быстро сообразила Клавдия. — Поезжай с ним на одной скорости. — Ты думаешь — пронесет? — Я очень на это надеюсь. Клава оказалась права, мы спрятались за туристический автобус и удачно миновали полицейский пост. Полицейские с автоматами остались уже позади, а я все слышала громкий стук своего сердца. — Клава, мы больше не можем рисковать, — сказала я взволнованным голосом и тяжело задышала. — Нужно избавляться и от машины, и от трупа. Если нам повезло на этом посту, то это не значит, что повезет на следующем. — Что ты предлагаешь? Остановившись рядом с брошенным недостроенным зданием, я свернула в сторону и поехала по так называемому бездорожью. — Ты куда? — Клава буквально вжалась в кресло. — Бросим тело здесь. — А может быть, доехать до ближайшего леса? — А ты знаешь, где в Хургаде ближайший лес? — с издевкой поинтересовалась я у Клавы. — Да уж, с лесом тут напряженка. — Вот и я про то же. Стройка в самый раз будет, тем более она заброшена и не освещена. Подъехав к недостроенному зданию настолько близко, насколько это было возможно, я выключила мотор и потушила фары. — Что‑то мне здесь не очень нравится, — заметила Клава, вглядываясь в темноту. — Может, ты все же фары включишь, а то тут темнота такая, хоть глаз выколи. — Фары включать слишком опасно. Не бойся, мы всего лишь на стройке. Мы вышли из машины и дождались, пока наши глаза привыкнут к темноте. Затем вытащили из кузова труп Ахмеда, завернутый в ковер, и поволокли его вместе в сторону недостроенного здания. Оставив свою ношу на недостроенном цокольном этаже, мы почти наперегонки бросились к своей машине. — Машину нужно оставить в другом месте, иначе Ахмеда слишком быстро найдут. Клава сразу же со мной согласилась, и мы как можно быстрее отъехали от этой страшной, безлюдной, зловещей стройки. Проехав некоторое расстояние, я остановила машину рядом с пустырем и, достав из пляжной сумки пистолет, из которого я убила Ахмеда, присела на корточки и зарыла оружие в песок. — Как же ты все продумала! — похвалила меня Клава. — Действуешь, как заправский убийца. — Ну и комплименты у тебя… В тюрьму не захочешь — еще не так будешь действовать. Проехав еще несколько километров, мы свернули на освещенную трассу и остановили свой грузовик рядом с маленьким, должно быть, дешевым отелем. — А почему ты не захотела бросить машину в безлюдном месте? — поинтересовалась Клава. — Зачем? Поставим ее у этой захудалой гостиницы. Может, Ахмед в нее зашел и больше уже не вернулся. Если мы бросим грузовик на обочине, то это может быть слишком подозрительно. Я уверена, что около него тогда обязательно остановится полицейская машина. А так — просто машина стоит рядом с отелем, и никому нет до нее дела. Выйдя из грузовика, я посмотрела на связку ключей, среди которых были ключи от машины и от квартиры Ахмеда, хотела было ее выкинуть, но передумала, сунула в карман и вместе с Клавой вышла на дорогу для того, чтобы поймать маршрутное такси. — Я в отель, — решительно заявила Клава. — Я выпить хочу: все‑таки такой сложный день. Сейчас бы только до бара добраться и чего‑нибудь покрепче заказать. — Счастливая! — Да уж, счастья выше крыши! — А я думала, ты сейчас к Хасану на разборки поедешь, — я не могла не съязвить. — Ты что, какой Хасан?! Я на ногах еле стою! Ты сама говорила мне о том, что у меня еще будет возможность выяснить с ним отношения. За мной не заржавеет! Если бы ты мне раньше сказала о том, что он от меня в лавке прячется… — То что бы было? — Я бы всю его лавку вверх дном перевернула. Я ведь ее берегла, думала в ней добра столько — жалко все это рушить. Валя, ты мне там пятьсот долларов обещала… — По Клавиному выражению лица было нетрудно догадаться, что говорить про деньги ей было очень неудобно. — Деньги завтра в три часа дня в рыбном ресторане, как договорились, — спокойно произнесла я, но тут же встала как вкопанная и ощутила, как какая‑то волна удушья сдавила мне грудь. — Валя, ты чего? — Негативы… — Какие еще негативы? — Для того чтобы завтра я смогла получить свои деньги, я должна отдать негативы, как же я сразу‑то не подумала! — произнесла я убитым голосом и схватилась за голову. ГЛАВА 27 Как только мы сели в маршрутку, Клава заметно занервничала и, покосившись на с любопытством рассматривающих нас арабов, наклонилась ко мне поближе и тихо спросила: — Валя, я что‑то не пойму, я завтра получу деньги или нет? Я как‑то уже на них настроилась, представила, что детям куплю. — Клава, встречаемся завтра как договорились. — Ты же только что говорила про какие‑то негативы… — Я постараюсь со всем разобраться. — Ладно, ты особо не напрягайся, — в голосе женщины послышалась обида. — Если у тебя не получается деньги достать, то что ж теперь делать‑то. — У меня все получится, приезжай как договорились. Ты для меня столько сделала! Я просто обязана тебя отблагодарить. — Хорошо, приеду. Валя, скоро мой отель, я выхожу. Я бы тебя с собой взяла, да не пустят. — И не надо. Куда мне с таким лицом? Только народ пугать! Я в центр поеду. Знаешь, ты заплати за маршрутку, а то у меня денег ни копейки. Клава сунула мне в ладонь египетскую мелочь и, несколько раз повторив, что она будет очень сильно за меня переживать, вылезла из маршрутки и направилась к своему отелю. Я вышла в центре и пошла в направлении дома Ахмеда для того, чтобы найти в его квартире негативы. Оглядываясь по сторонам, я зашла в подъезд. Я старалась идти как можно бесшумнее, словно боялась, что меня кто‑то услышит. Мои руки так сильно дрожали, что я не смогла с первой попытки отпереть дверь квартиры Ахмеда. — Вот черт! Нужно немедленно взять себя в руки. Открыв входную дверь, я прошла в комнату. На тумбочке лежал фотоальбом c откровенными снимками, на которых были запечатлены арабские мужчины и русские женщины. На некоторых фотографиях красовался мой муж. — Дрянь, — вырвалось у меня, и я бросила фотоальбом на прежнее место. — Какая же ты дрянь! Ты остался при своих интересах. А я… С чем осталась я?! Ты мне доказал, что наша совместная жизнь — это ложь. Нужные мне негативы не пришлось искать особенно долго: они лежали в конверте, хранящемся в тумбочке. Положив конверт в свою пляжную сумку, я направилась к выходу, но тут увидела, что входная дверь распахнулась и на пороге появился Валид. Я остолбенела от неожиданности и почувствовала, как меня бросило в жар. — Валид?! — Не ожидала? — Нет, — покачала я головой. — Что ты тут делаешь? — Ахмеда жду. — А где он? — Он привел меня сюда, а сам куда‑то ушел. Я смотрела на напряженное худое лицо мужа, наблюдала за тем, как вздрагивают его скулы, и чувствовала, что смертельно боюсь этого человека. Мне показалось, что от Валида исходит какая‑то смертельная энергия и что я должна любым способом погасить его злость, иначе может случиться непоправимое. — Ты со мной очень грубо обошелся, — заговорила я жалостливым голосом. — Разве я заслужила к себе подобного отношения? — А ты считаешь, что не заслужила? — Я же так сильно тебя любила! Я очень надеюсь на то, что ты погорячился, когда меня бил, что ты пожалел о том, что ты сделал, что ты страдаешь.