— Я жить не хочу! Понимаете, не хочу?! Я хочу умереть. Господи, если бы у меня был какой‑нибудь яд… — И что тогда? — Тогда я бы спокойно ушла из жизни. Выпила яд — и тебя уже нет. Я хочу умереть, но только я очень сильно боюсь боли. Я хочу умереть так, чтобы не было больно. Выпил какую‑нибудь таблетку — и тебя уже нет. — Вы хоть понимаете, что вы сейчас говорите? — Я просто не хочу жить. Я устала! — Отчего вы устали? — Я жить устала! — Вам неинтересно жить? — Нет. — Но почему? — опешил молодой человек. — В жизни столько замечательного! — Может быть, но все это не для меня. Все мои надежды разбились, я потерпела поражение на всех фронтах. Я проиграла и больше не хочу жить — не вижу смысла. Не хочу больше мучиться. Мои последние слова заставили незнакомца изрядно поволноваться. Он прижал меня к себе и взволнованно заговорил: — Ты извини, что я перешел на «ты», но я должен вправить тебе мозги. Мне тяжело слушать, как молодая красивая девушка говорит о том, что ей надоело жить. Я понимаю, когда об этом говорит больной человек или калека, но ведь ты не инвалид. У тебя руки‑ноги целы и голова вроде на месте, а говоришь подобные вещи. Побойся бога! Что с тобой приключилось? Мне захотелось рассказать незнакомцу о том, что творится у меня на душе, но я не смогла и вновь всхлипнула. — Ничего, что я с тобой на ты? — вновь спросил он меня. — Ничего. — Просто мне тяжело слушать, когда кто‑то о смерти рассуждает. Что у тебя случилось? — Слишком долго рассказывать. Все слишком ужасно. — Может, тебя какая местная макака обидела? Ты скажи, я ей уши надеру. Ты только пальцем мне на нее покажи. А то тут местные макаки совсем с катушек слетели: нашим девушкам не дают проходу. Вчера тут скандал такой был. Слышала? — Нет, а что за скандал? — Да массажист местного происхождения клиентке захотел не только массаж сделать. Тетеньку чуть на массажном столе не изнасиловал. Женщина такой крик подняла, из кабинки выскочила, перепугалась. Эту макаку сразу за аморальное поведение из отеля выперли. Совсем, сволочи, оборзели. Так что, тебя какая‑то местная макака расстроила и напугала? Я угадал? — Нет, — покачала я головой и отвела заплаканные глаза в сторону. — Муж изменил? Незнакомец задал вопрос и сразу за него извинился. — Прости, я и в самом деле лезу не в свои дела. Если не хочешь, то ничего не рассказывай. Я посмотрела на мужчину какими‑то задурманенными глазами и подумала о том, что в моей сумке лежит пистолет. Внезапно в мою голову пришла мысль о том, что он мог бы стать решением всех моих проблем. Просто пуля в висок… Совсем как в фильме. С этой пулей закончится моя поруганная жизнь, прекратятся мои мытарства в чужой стране без денег и документов, уйдут боль и слезы. Мне представлялось, что кто‑то невидимый, тот, кто правит балом, там наверху, безжалостно играет моей судьбой. Мне показалось, что с момента своего знакомства с Валидом я находилась в каком‑то трансе, словно он загипнотизировал меня своими жгучими восточными глазами, и я поверила в его привлекательность, чистоту и порядочность. И вот этот гипноз перестал на меня действовать, я словно вышла из комы и пришла в нормальное состояние: я способна видеть, слышать и соображать. Я была одна среди стаи диких волков, и человек, которого я так сильно любила, был одним из них и всегда скалил зубы, мечтая броситься на меня и перегрызть горло в подходящий момент. Я была на грани нервного срыва и постоянно думала о египетской тюрьме, о том, что Ахмеду были нужны от меня только деньги, а когда у меня их не стало, он потерял ко мне интерес и в любой момент может от меня избавиться, сделав один— единственный звонок в полицию. Вероятность моего благополучного возвращения на родину была равна нулю. Конечно, меня посещали мысли обратиться в российское консульство и попросить там защиты, но я понимала, что если египетская полиция решит обвинить меня в убийстве Мухаммеда и вынесет свой обвинительный вердикт, то тогда мне уже вряд ли кто‑то поможет. Даже если бы я и обратилась в консульство, то на меня посмотрели бы как на очередную дуру, влюбившуюся в египтянина, потерявшую все, что имела. Я не верила в реальную помощь, тем более от представителей консульства. Когда в Египте взорвали гостиницу, в которой проживали туристы, представители всех иностранных консульств съехались для того, чтобы как можно быстрее помочь своим согражданам, и только наши россияне, потерявшие своих близких, оставшиеся без денег, пищи, ночлега, оказались никому не нужны. Они были брошены на произвол судьбы и могли рассчитывать только на помощь своих родных и близких. Об этом говорили по телевизору и много писали в газетах. Не зря говорят, что наши консульства и посольства — это последние места, куда нужно обращаться за помощью, потому что реально помочь там не спешат. Легче найти поддержку у случайного прохожего на улице, чем приехать со своим горем в посольство: там еще слишком жив бюрократизм. Так уж повелось что мы, русские люди, предоставлены сами себе и в этой жизни надеемся только на себя. — А от пули умирать больно? — неожиданно спросила я сидящего рядом с собой мужчину. — Зачем ты задаешь такие вопросы? — Если не хочешь отвечать, то не отвечай. — Смотря куда пуля попадет, — все же ответил мой новый знакомый. — Допустим, она попала в висок. — Ты что, фильмов насмотрелась? — Я задала тебе вопрос. — Выстрел в висок — это мгновенная смерть. — Значит, это не больно? — Это не больно, — незнакомец слегка поморщился. Видимо, ему было неприятно говорить на данную тему. — Слышишь, гони ты от себя прочь эти ужасные мысли. Я не понимаю, что же такое страшное должно произойти с молодой, интересной девушкой, чтобы она начала думать о смерти?! — У этой девушки муж оказался профессиональным альфонсом, — заговорила я глухим и безжизненным голосом. — У нее нет ни денег, ни документов. Она находится в чужой стране и не может вернуться на родину. Эта девушка совершенно случайно убила одного человека. Вернее, она его не убивала. Этот негодяй хотел изнасиловать ее в туалете, она его толкнула, а он упал на штырь и умер. Другой человек это видел. Вернее, не так, — я постоянно сбивалась и ощущала, как тяжело мне дается каждое слово. — Он все это не видел, он просто записал разговор об убийстве, произошедший между ним и этой несчастной девушкой, на диктофон в своем мобильном телефоне. Он хочет сдать напуганную девушку полиции, постоянно ей угрожает и шантажирует. Он говорит, что она убила мусульманина в мусульманской стране и ей грозит страшная египетская тюрьма. Этот человек отобрал у девушки паспорт, а ее муж‑альфонс украл ее пластиковую карту и снял с нее все деньги. Когда я замолчала и вытерла заплаканные глаза, незнакомец спросил меня: — Эта девушка — ты? — Я, — со стоном вырвалось у меня. — Ужасная история, правда? — Согласен. — Извини, что я тебе все это рассказала. Ты же на отдыхе. Наверно, неприлично грузить незнакомого человека своими проблемами. Одним словом, я наговорила тебе тут всякую муть. Забудь! — Забыть не смогу, — честно признался мне молодой человек. — Почему? Просто выброси из головы, и все. — Слишком впечатлил рассказ. — Значит, ты говоришь, что умирать от пули не больно? — А у тебя что, есть пистолет? — осторожно задал вопрос мужчина. — Найдем, — глухо произнесла я и, резко встав со своего места, пошла к выходу. — Ты куда? — крикнул незнакомец и попытался меня остановить. — Стой! Но я даже не повернула голову в его сторону. Достав из пляжной сумки недопитую бутылку виски, я сделала несколько глотков и направилась прямиком к морю. Возле бассейна незнакомец меня нагнал и тревожно заговорил: — Послушай, ты куда собралась? — Иди отдыхай, не парь голову. Все, что я тебе наговорила, — бред. Только отдыхать тут нужно осторожно. А то, если голову солнцем напечет и мозги начнут плавиться, можно таких глупостей наделать, за которые ввек не расплатишься. Что и произошло, собственно, со мной. — Ты можешь остановиться или нет? — Не могу, — я держала в руках бутылку виски и по‑прежнему пила прямо из горла небольшими глотками, совершенно не чувствуя горечи. — Ты пьешь египетский виски? — А ты разве не видишь? — Вижу. — Да, я пью виски местного производства, — с вызовом в голосе ответила я. — Только на бутылке знак качества забыли поставить. — Это же такая отрава! — Гадость, — согласилась я с незнакомцем. — Суррогат. Надо же такую бодягу придумать и народ травить. — Тогда зачем пьешь? — Хочется выпить, — честно ответила я. — Хороший ответ. — А я плохо отвечать не умею. — Хочешь забыться, но ведь алкоголь не освобождает нас от проблем?! Скорее, наоборот, он еще больше их прибавляет. — Ты хочешь прочитать мне лекцию о вреде алкоголя? — Я просто хочу предложить тебе выпить в баре что‑нибудь более стоящее, — молодой человек выдержал паузу и добавил: — За мой счет, конечно.