— А если муж спросит про мой паспорт? — Скажешь, что отдала мне его для того, чтобы я сделал тебе другую визу. Я же говорил тебе, что это долгий процесс. — Но он может разозлиться, что я отдала свой паспорт без его разрешения. Муж будет спрашивать меня о том, где, когда это произошло, при каких обстоятельствах, а я не буду знать, что мне ответить. — Не переживай. Я сам все скажу Валиду по поводу твоего паспорта. Он мне доверяет на все сто процентов, тут нет никаких проблем. Иди спать, пока никто не проснулся и не застал нас с тобой. — А может, паспорт будет пока все же у меня? Я как‑то не привыкла к тому, что мои документы находятся в чужих руках, — использовала я свой последний шанс не остаться в чужой стране без документов. Ахмед зло посмотрел на меня и подтолкнул к двери, чтобы я уходила и не задавала лишних вопросов. — Уходи, иначе я сейчас передумаю, разбужу весь дом и вызову полицию. — Ухожу, ухожу. Меня уже нет! Я хотела только задать последний вопрос. Можно? — Я почувствовала, как к моему горлу подступил ком, и с трудом сдерживала себя от того, чтобы не разрыдаться. — Только быстро, без соплей. — А если мне вдруг срочно в Россию понадобится? — А что тебе там делать? Кто тебя одну отпустит? — Вдруг муж захочет съездить со мной в Москву? Как же я поеду без документов? Меня же не выпустят, я никуда не смогу улететь. Одним словом, если мне срочно понадобится паспорт, где я буду тебя искать? — Не беспокойся, — все так же злобно усмехнулся Ахмед. — Я всегда буду рядом. — Что значит — рядом? — От этих слов по моему телу пробежала судорога. — Ну, что ты так испугалась? Даже если меня не будет рядом, ты всегда будешь ощущать мое присутствие. Я тебе еще надоем. Последние слова окончательно добили меня, но я все же нашла в себе силы развернуться и пойти в спальню. Вернувшись в комнату, я скинула халат и легла рядом с мужем, но вдруг увидела, что у Валида открыты глаза. — Ты что, не спишь? — испугалась я еще больше. Первое, что пришло мне в голову, — муж уже давно проснулся и подслушал наш разговор с Ахмедом. Я жутко боялась, что Валид уже в курсе всего того, что произошло в туалете. — Я только проснулся. Ты где была? — В туалете. — Валя, а я проснулся и подумал о том, что у нас с тобой не было брачной ночи. Иди ко мне, малышка. Покажи, как ты меня любишь. Я никак не могла отделаться от мелкой нервной дрожи, которая пронзала меня всю изнутри и отдавала острой и ноющей болью в сердце. В голове с сумаcшедшей скоростью проносилась одна мысль за дсругой. Подумав о том, что мне сейчас придется доказывать Валиду свою любовь, я почувствовала еще большее головокружение и со слезами на глазах прошептала: — Валид, что‑то мне нездоровится. — Что с тобой? — тут же поинтересовался супруг. — Ухо болит, — это было первое, что пришло мне на ум. — Я буду осторожен и даже не прикоснусь к твоему уху. Я знаю, как это называется у вас в России. — Ты о чем? — не поняла я Валида. — Это называется супружеским долгом. — Откуда тебе это известно? От русских туристок? Они тебе рассказывали об этом, когда ты был с ними в постели?! — Я почувствовала себя еще хуже. — Валя, ты же знаешь о том, что до тебя я был очень плохой, но ты сделала меня хорошим. Я знаю очень много русских выражений, и это не значит, что я учился этому в постели с русскими женщинами. Не ревнуй, я не давал тебе повода. Я хочу, чтобы сейчас ты была со мной ласкова, добра и покорна. Ты моя жена, так что, давай исполняй свой супружеский долг, — рассмеялся Валид. Только мне почему‑то было не смешно. Валид коснулся моего лица и тут же заметил: — Ты опять плачешь. Это от счастья? — От счастья, — кивнула я головой и вытерла слезы. — Странные вы, русские. Люди всегда плачут от горя, а вы умеете плакать от счастья. Иди ко мне, малыш. Все хорошо. Я с тобой, и я люблю тебя. После этих слов я почувствовала какой‑то необъяснимый порыв рассказать все своему мужу и попросить у него защиты и утешения. Мне было жутко от того, что мой паспорт находился у чужого человека, который теперь будет постоянно присутствовать в моей жизни и диктовать мне свои условия. И все же какое‑то подсознательное чувство меня останавливало. Я вдруг подумала о том, что если моим мужем был бы русский мужчина, то было бы больше вероятности, что он меня поймет и вытащит из того кошмара, в который я вляпалась. Но я не могла рассказать египетскому мужу о том, что я нечаянно убила его брата, пытавшегося меня изнасиловать, потому что понимала, что он вряд ли меня поймет, даст мне свою защиту и уж тем более оправдает. Когда муж начал меня ласкать и склонять к близости, я принялась отвечать на его ласки, но подумала о том, что, если я не могу рассказать своему мужу о своей беде, значит, у нас с ним нет того редкого родства душ, которое должно быть между мужчиной и женщиной. Валид хочет меня, как интересную, соблазнительную женщину, но ему совершенно неинтересно, что творится у меня на душе. Ласки супруга становились все настойчивее. Несмотря на ту теплоту, которая исходила от Валида, я чувствовала тоску, горечь, и мне по‑прежнему хотелось плакать и плакать. Я была одна в неизвестной мне, чужой стране, вся подавленная, несчастная и морально опустошенная. Поняв, что я больше не могу противиться ласкам своего мужа, я закрыла глаза, постаралась хоть на какой‑то короткий период времени откинуть все гнетущие меня мысли в сторону и всецело отдалась страсти, захлестнувшей меня. Все мысли в голове спутались, проблемы отошли на задний план, и наступило временное облегчение. — Малышка, ты сегодня была какая‑то скованная, — прошептал на ухо муж. — Словно чего‑то боялась. — Я боялась, что ты нечаянно надавишь на мое больное ухо. — Любимая, я был осторожен. За твое ухо я уже попросил у тебя прощения, а ты все не можешь про это забыть. — Во‑первых, я не могу про него забыть, потому что оно о себе напоминает независимо от того, думаю я о нем или нет. Во‑вторых, я ни в коем случае тебя не упрекаю: я тебя простила. Мне было с тобой очень хорошо. Да разве с тобой может быть плохо? В постели ты — бог. Видимо, мое последнее выражение настолько понравилось моему супругу, что он притянул меня к себе и вновь покрыл мое лицо страстными ободряющими поцелуями. — Валид, а ты бы в любой ситуации смог меня понять? — неожиданно сама для себя спросила я мужа. — Ты о чем? — Ну, ты бы мне все смог простить? Нет, я не так выразилась. Если бы вдруг я попала в какую‑то чудовищную ситуацию, ты бы смог мне поверить и помочь? Как бы мне это тебе сказать так, чтобы ты меня понял… — Я не могу тебе простить абсолютно все, — принялся рассуждать вслух Валид. — Ты же женщина. Ты обязана вести себя скромно и не делать ничего лишнего. Ты — моя жена, поэтому не должна смотреть на других мужчин. — Я имела в виду не это, — еле слышно возразила я мужу и осмелилась задать волновавший меня вопрос: — Понимаешь, я не спрашиваю о том, простишь ты мне измену или нет. — Не прощу! — словно ошпаренный, закричал Валид и сжал кулаки. — Успокойся. Никто не собирается тебе изменять. Мне другие мужчины не интересуют. Я же тебе уже говорила о том, что мне, кроме тебя, никто не нужен. Ты меня так и не хочешь дослушать! Валид моментально успокоился и откровенно зевнул. — Помнишь, ты в своих сообщениях писал мне о том, что все завидуют нашим с тобой отношениям, что многие люди могут говорить про тебя плохо, но я не должна их слушать и принимать лживые слова всерьез? Это всего лишь зависть. — Я правильно тебе писал. — Я всегда выполняла твою просьбу и никогда никого не слушала. Все вокруг рассказывали мне о том, как опасно выходить замуж за египтянина, но я верила только своему сердцу, — начала я издалека. — Я хотела, чтобы ты ответил мне на вопрос: а вот если тебе кто‑то скажет обо мне что— нибудь плохое, ты будешь его слушать или нет? Если ты поверишь этому человеку, значит, ты не будешь мне доверять, а без доверия не бывает семьи. — Я не хочу, чтобы о моей жене кто‑либо говорил плохо. Ты не должна давать повода. — Ну, а если вдруг это случится? — опешила я. — Если ты будешь себя правильно вести, то никто и никогда не скажет о тебе ничего плохого. — Валид, ты как‑то странно рассуждаешь. Я же не могу быть для всех хорошей. Я могу платить тебе своей любовью и верностью — это значит, что я могу быть хорошей для тебя, но не для всех вокруг. Знаешь, как говорят у нас в России? На каждый роток не накинешь платок. Валид, неужели ты не ударишь фейсом об тэйбл того подлеца, который скажет какую‑нибудь гадость о твоей жене? — Если какой‑то подлец отзовется плохо о моей жене, то я задушу его своими руками или, как говорится там у вас по‑русски, я размажу его по стене, как клопа или таракана. — А если обо мне скажет что‑то плохое кто‑нибудь из твоих близких? Например, твой ближайший родственник. — Родственник? — не ожидал от меня такого вопроса Валид. — Да. Если кто‑то из твоих родных наговорил бы про меня кучу гадостей, то ты бы ему поверил? Смог бы ты защитить честь своей жены? — Зачем ты это спрашиваешь? — не торопился с ответом Валид. — Мне просто интересно. — Не задавай мне больше таких вопросов. Я люблю тебя и люблю своих родных. Запомни, мои родные никогда не сделают тебе ничего плохого, а если они указывают тебе на какие‑то твои ошибки, то ты должна приложить все усилия и их исправить. Ты должна делать все возможное, чтобы нравиться моим родным. Я никогда не сделаю ничего плохого моим родственникам, а мои родные никогда не сделают ничего плохого мне. Запомни, здесь никто не собирается на тебя наговаривать. Если ты в чем‑то не права, то тебе просто скажут об этом в лицо, а ты должна принять критику к сведению и исправиться. Я не пойму, зачем ты заговорила на эту тему. Ты должна почитать моих родных и близких. Ты должна их уважать и прислушиваться к их пожеланиям и советам. Мои родные — это не посторонние люди, и я не собираюсь думать о ком‑то из них плохо. Между нами царит редкое взаимопонимание и уважение. Это — моя семья, а моя семья — это святое. Поняв, что я вряд ли добьюсь от своего мужа другого ответа, я откинула голову на подушку и стала тупо сверлить глазами потолок. Как только Валид приподнялся на кровати, я тут же схватила его за руку и спросила испуганным голосом: — Ты куда? — В туалет, — совершенно спокойно ответил он. — Зачем? — вырвалось у меня. — Валя, ты какая‑то странная сегодня. То чего‑то боишься, то несешь всякую ерунду. Ты хочешь, чтобы я тебе объяснил, зачем люди ходят в туалет? Ты и правда этого не знаешь? — засмеялся Валид. — Люди ходят в туалет, потому что хотят справить свою нужду. — Побудь со мной, — я не выпускала из своей руки теплую руку мужа.