– Я не… видела, точнее, видела только одного… я думаю, что… – тихо мямлила я ему в плечо. – Что? Расскажи нормально! – резко сменил тон Валерий Петрович. Отпустил меня и пошел в дом. Только он гладил рукой меня по голове и успокаивал, а сейчас в своей манере требовал доклад. – Я видела только одного. Не знаю, как его правильно назвать. Омоновца? Меня не пустили на территорию. Я приехала, ворота не открываются. Вышел человек в черном, проверил документы и отправил домой. Сказал, следственные действия! – отчиталась я и тоже вошла в дом. – Черт! Что же делать? Сейчас я могла его хорошо разглядеть. Он встал у окна и пытался что-то в него разглядеть. Напряжение, настороженность и злость читались в его позе. Я же остановилась у входа и тоже не знала, что делать. – Что вы здесь делаете? – неожиданно для себя задала я вопрос с интонациями Валерия Петровича. Как будто это он ворвался в мой дом. Он обернулся. Пристально посмотрел не меня. А потом засмеялся. – А ты смелая. – Извините, я хотела сказать… Я сейчас уйду, я не знала, что делать, и хотела тут переждать. Мне сегодня очень нужно попасть в дом. В Сонину комнату. Я… – Да ладно, ситуация дурацкая. Не нужно оправдываться. Я сам тебе ключи дал. Заметил, как ты тут убралась. Зачем? – Я стала приходить сюда думать. Сидеть и думать как-то не получилось, начала наводить порядок. Меня уборка успокаивает. – Мне утром не спалось, я пошел пробежаться. После пробежки мне захотелось посидеть на скамейке. Я тут тоже, знаете ли, успокаиваюсь. Пока сидел, на телефон пришел сигнал, что у нас гости. У меня дома много хитрой аппаратуры и тревожных кнопок для разных целей. Да и не дома тоже. Такие визиты не редкость, хотя в этот дом они еще не приходили. Сегодня одновременно обыски на работе и тут. Мне адвокат уже звонил, ему оповещение тоже приходит. Сказал, что это очень удачно, что меня нигде не нашли, и велел сидеть тут, пока он не разберется, с какой стороны ветер дует. Это серьезный залет, судя по всему. Что ищут, непонятно. – А как же Соня? Ей же страшно одной там, без родителей? Тем более когда люди в черном с автоматами по дому ходят, – спросила я, прежде чем сообразила, что это не мое дело. – Ее там нет. Я бы ее одну не оставил! Ты в своем уме? – Извините… – Почему ты постоянно извиняешься? – Я не знаю. – Соня с матерью. Зазвонил телефон Валерия Петровича. – Алло. Да. Ясно. Заплати, – сказал Валерий Петрович в трубку. – Вот черт! Сука! – это уже было сказано после завершения звонка. Он начал ходить из угла в угол и напряженно думать. – Дела плохи? – спросила я. Мне надоело стоять у порога, и я решила сесть на стул. – Хуже некуда. Кто-то из своих слишком много болтает. Но кто? И зачем? Дальше разговор прекратился. Я сидела на стуле и думала: что же дальше? Поработать сегодня точно не получится. И тут тоже. На одной территории с этим мужчиной мой мозг превращается в желе. А еще во мне появляется смелость и дерзость. Мне хотелось сказать ему что-то обидное, чтоб только он так не смотрел на меня. Как будто я пустое место. Обслуга. Мне пришло в голову, что он не помнит моего имени, раз назвал сегодня девочкой. И так резко перешел на ты. Что он вообще себе позволяет? Злость. Во мне стала зарождаться злость, как тогда, когда я начала ломать ветки. Нужно срочно уезжать, или я с ним поругаюсь, а мне очень нужна эта работа. Я встала и стремительно пошла к выходу. – До свидания, Валерий Петрович, надеюсь, у вас все разрешится наилучшим образом, – сказала я, шагнув сначала в коридор, а потом и на улицу. – Эй, ты куда? – слышала я вслед, но решила не останавливаться. Надо быстрее ехать, а то я взорвусь. Это не нужно никому. Но надо было знать Валерия Петровича, чтоб понять – последнее слово всегда за ним. – Стой! Я тебя еще не отпускал. – А я без спроса. В моем контракте про передвижение без разрешения ничего не сказано. У меня есть задание, я пошла его выполнять. – Ты чего взбесилась-то? Нормальная же была. Все, молчать я больше не могла. Терпеть хамство я не обязана. – Во-первых, не ты, а вы, не помню, чтоб мы переходили с делового общения на дворово-хамский. Почему вы мне сегодня тыкаете? Я вам не девочка. И не вещь, и не слуга. Вы не имеете права так со мной разговаривать, – выпалила я на одном дыхании. Развернулась и собралась продолжить свой путь к выходу. – Хорошо. Извини. Извините… – Как меня зовут? Я работаю у вас скоро месяц, как меня зовут? У вас такое наплевательское отношение к людям, они для вас грязь и обслуга ваших интересов. Вы тиран и самодур. Понятно, что кто-то решил вам отомстить. – Мне было уже не остановиться. Он так задел меня своим вот этим девочка, что мне захотелось колотить его кулаками по лицу. Он спрыгнул с крыльца и за два шага оказался рядом. Схватил меня за локоть и повернул лицом к себе. Мой яростный взгляд снизу, казалось, его только развеселил. – Ольга. Я помню, как вас зовут. Извините, если обидел, я не хотел. Я бываю очень резким. Особенно в стрессе, – сказал Валерий Петрович. Какие же красивые у него карие глаза, не к месту подумала я. Смена интонации оказалась для меня полной неожиданностью. Все внутри меня кипело, эмоции били через край. Мне все так же хотелось его бить. А вместо этого я разрыдалась. У меня случилась форменная истерика. Я понимала в глубине души, что эти слезы не про него. Резкие слова, по сути, незнакомца не могли меня так ранить. Я рыдала от несправедливости судьбы, от того, что устала бороться. Я не могу и не хочу больше быть одна. Я уже так долго одна. И эта его рука у меня на голове заставила вспомнить, как же я скучаю по Игорю. По его объятиям. По сильному мужчине рядом, который знает все ответы и готов меня защищать. Он обнял меня и опять стал гладить по голове. Я упиралась руками в его грудь и хотела сбежать. Море моих слез и соплей впитал в тот день его спортивный костюм. – Поплачь, легче будет. – Оставьте меня в покое. Я вам не слуга. Отпустите! – не унималась я в промежутках между рыданиями и всхлипываниями. – Да не слуга ты. Я уже понял. Точнее да, не слуга вы. Ведь так? – продолжал меня утешать Валерий Петрович и постепенно оттеснять обратно в дом. – Пойдемте обратно в дом. Там и вода есть. Сейчас посмотрим, можно ли чай заварить. – И вот я уже в старом доме. Сижу на скамейке, пока Валерий Петрович заваривает мне чай. Чай и печеньки принесла сюда я в один из дней. Мне нравилось пить зеленый чай на крыльце и смотреть на воду. Сам дом был почти пустой. Видимо, перед продажей родственники вывезли все вещи. Первый этаж состоял из большой комнаты с русской печкой и просторной веранды. В комнате остался стол и две скамейки. Умывальник в углу. Буфет со старой посудой и электрической плиткой у окна. А еще два стула и железная кровать с периной. Вот и все убранство дома. – Вот держите, только осторожно, он горячий. – Спасибо, – буркнула я себе под нос, не поднимая взгляда. Я уже перестала рыдать, и мне стало стыдно за устроенную сцену. Я понимала, что скорее всего он меня выгонит. Наверняка в моем контракте, который я даже не дочитала, есть пункт, где сказано, что он может его расторгнуть просто по своему желанию. Этот человек не простит, что я назвала его тираном и самодуром. У меня не будет денег и работы, и я вынуждена буду вернуться к маме и начинать в тридцать пять жизнь заново. Ну что я за человек. Сложно было промолчать? – Ольга, вы можете здесь оставаться столько, сколько вам нужно, а мне придется уйти. Я должен найти способ попасть в дом. Это вопрос жизни и смерти. Не подумайте, что мне на вас наплевать, но это действительно важно. Не только моя жизнь зависит сейчас от моих действий. – Но вам же адвокат запретил там появляться? – Да. Поэтому я должен пробраться туда незамеченным. – Так там полный дом полицейских, вряд ли у вас это получится. – Я должен попробовать. Надеюсь, еще не поздно. Если они найдут флешку с фотографиями, то получат то, зачем пришли. – Разве они пришли не за документами по бизнесу? – спросила я. – Адвокат написал – обыск по уголовному делу, открытому на одного из моих партнеров. Документы да, они важны, и в них не все гладко, но вот фотографии доказывают нашу дружбу. Это уже совершенно другое дело. Сговор. Мошенничество. Есть мотив и связь. – Что вы хотите делать? – Я постараюсь пробраться в дом незамеченным и найти свою куртку. В кармане связка ключей, на них флешка. Уничтожу флешку, а дальше неважно, увидят меня или нет. – Но если ее уже нашли? Тем более вы сказали, что пришли по наводке? Значит, знают, что искать? – Я не могу утверждать это со стопроцентной уверенностью. Адвокат через свой канал узнал, что пришли за доказательством сговора. Но то, что мы старые друзья и есть фотографии с рыбалки двухлетней давности, знали единицы. Только близкий круг. Кто меня предал, я разберусь потом. Сейчас нужно достать флешку. – Давайте я пойду в дом. Я вряд ли их заинтересую. Мне проще будет найти флешку, не привлекая внимания. Ну, если еще не поздно, – сказала я, а потом подумала: зачем я лезу не в свои разборки? Вот так всегда у меня. Желание помочь сильнее здравого смысла. – Я не могу вас об этом просить, это опасно. – Чем опасно? – Ну не знаю, так-то да, вы к этой истории отношения не имеете. Но вам это зачем? – А если я скажу, что мне стыдно за сказанные слова и истерику? Такое, знаете ли, извинение? – Скажу, что вы сумасшедшая. И непредсказуемая. И спасибо. – Расскажите, где искать флешку. Какая куртка? Где она может быть, если не в столовой? – с не свойственной мне решимостью сказала я и встала. Эмоции последних недель что-то изменили во мне. Магия дома в действии. А еще как будто дух этой женщины до сих пор живет в доме, и сегодня он совершенно точно в меня вселился. Иначе как можно объяснить все, что произошло дальше? Спустя полчаса я опять подъехала на машине к воротам дома и начала сигналить. Я пребывала в состоянии повышенного возбуждения. Адреналин ударил в кровь, и я была полна решимости добыть эту флешку во что бы то ни стало. Как будто это теперь мое дело жизни и смерти. Калитка открылась, и вышел человек в черном. Тот же самый, что и двумя часами раньше, или нет, я не поняла. Такая же черная маска, каска, автомат, защитный костюм и черный бронежилет сверху с надписью «ОМОН». Я выскочила из машины и бросилась к нему. – Мужчина, прошу вас, помогите мне! Я здесь работаю, мне во что бы то ни стало нужно туда попасть, – кричала я, а взгляд у меня был безумный. Я не стала смывать следы потекшей от слез туши, только слегка подрисовала ресницы и накрасила губы помадой. Толстовку я тоже сняла и осталась в обтягивающей черной майке и джинсах. План был попробовать заехать через центральный вход. Валерий Петрович предлагал идти через калитку, но в случае неудачи станет известно, где прячется он, и наш план провалится. – Умоляю вас, меня уволят, если я сегодня не сдам эскизы на производство. Я понимаю, что у вас другие задачи, но вдруг я смогу вам помочь? Я тут меньше месяца работаю. Хозяин дома – бездушная мерзота, но он платит, а мне очень нужны деньги! Прошу вас, можно, я зайду, возьму эскизы и уйду? Может, вам нужны показания или понятые? Дайте забрать эскизы и отправить их мебельщикам, и я готова на все! – Господи, прости меня за эту вопиющую ложь! – Успокойтесь, мадам, у нас тут следственные действия, никого нельзя впускать и выпускать, – сказал человек в черном, и я по голосу поняла, что именно он утром меня не впустил.