– Нету, – подтвердил Бабкин, прихлебывая борщ. – Никакой недвижимости, как я и говорил. – В конце концов вы прибегли к самому простому способу. Ваше нападение было чистой воды попыткой ограбления. Я понял это, когда вспомнил о расстегнутой кофте. Вы всего лишь собирались снять кулон. Вмешался опять Алексей, и я удивлен, честно говоря, что вы не огрели поленом и его. Дважды сорвать ваши планы! На вашем месте я бы его удавил, честное слово. Женька наконец разомкнула пересохшие губы. – Вы ничего не докажете. – Я и не стану, – удивленно отозвался Макар. – Может, мне в качестве компенсации тоже огреть ее поленом? – пробасил Сергей. – А то ведь уйдет сейчас безнаказанной! Несколько секунд Женька не сводила с него блестящих глаз. А затем внезапным стремительным движением швырнула чашку в Илюшина. Яна не успела даже вскрикнуть. Кофе выплеснулся на пол, а увесистая чашка прилетела бы прямо в лоб Макару, если бы Бабкин с какой-то ленивой грацией не выставил перед ним ладонь. Чашка ударилась о нее, отскочила, протанцевала по столу, свалилась с края и раскололась пополам. – Это ты зря, – миролюбиво сказал Бабкин, адресуясь Жене, и одним неуловимым движением оказался посреди кухни. Женька взвизгнула и кинулась прочь. Под аккомпанемент дробного топота громыхнула входная дверь, стаккато шагов в саду прозвучало – и оборвалось с оглушительным хлопком калитки. – Странная она какая-то, – покачал головой Бабкин. И присев на корочки, стал вытирать кофейную лужу бумажным полотенцем. Глава 15 1 – Может, зря мы ее отпустили? – сказал Сергей. – У нее вырисовывается отличный мотив для убийства. Если мальчишка узнал о том, что она обокрала старуху… – Не отпустить мы ее не могли, – возразил Макар. – А что касается старухи, то у меня есть для тебя новая информация к размышлению. Смотри сюда. Он положил перед Сергеем архивное дело, открытое на странице с отпечатками пальцев. – Помню я их, – кивнул Бабкин. – Это те самые, неопознанные, из дома Изольды. Тогда следователь не нашел, кому они принадлежат. – Потому что плохо искал, – сказал Илюшин. И сунул напарнику под нос свой планшет. – Я снял отпечатки у троих: Вениамина Варнавина, Людмилы Кошелевой и Татьяны Тишко. Узнаешь папиллярный узор? Бабкин увеличил фотографию на экране, перевел взгляд на старые отпечатки и потрясенно свистнул. – Вот и я так сказал, – согласился Макар. – Дверные ручки, полки, выключатели… Наша милая Люда везде наследила. – Кошелева! Что она делала в доме Изольды? – Отличный вопрос. Старуха не пускала посторонних. – И ты рассказывал, что Людмила испугалась, когда ты заговорил об убийстве Дарницкой! – Не просто испугалась, а оборвала беседу и буквально сбежала. Мы с тобой слишком увлеклись погоней за Варнавиным. Но если он все время находился на виду, у Прохора мог быть другой сообщник… – …а Людмиле старикан симпатизировал больше остальных, – закончил Сергей. До спального района на окраине Москвы они доехали, когда часы показывали почти полдень. По непонятной для себя причине Сергей не сказал ни Яне, ни Макару о том, что Вероника что-то разыскивает в ее доме, и всю дорогу упрекал себя. «Вернусь в Литвиновку – разберемся», – наконец пообещал он и на этом успокоился. Перед подъездом дворник ожесточенно махал метлой, а возвышавшийся над ним клен словно в насмешку все сыпал и сыпал листьями. – Не пустит она нас, – сказал Сергей, задирая голову и пытаясь угадать, какое из окон принадлежит Кошелевой. – Пустит, – успокоил Макар. – Иначе ее страх замучает. «Зачем приезжали? Чего хотели? А вдруг все обошлось бы, а я дверь не открыла!» – Да брось! – Сейчас сам убедишься. Илюшин набрал на домофоне номер квартиры, и когда измененный до неузнаваемости голос Людмилы ответил: «Слушаю вас», вежливо сказал: – Здравствуйте, Люда. Это Макар Илюшин, частный детектив. Мы с вами беседовали на днях. Молчание. – Тут появились новые сведения, – продолжал Илюшин. – Очень хотелось бы с вами их обсудить. – Прямо сейчас? – испуганно спросили из домофона. – Я к вам из Литвиновки ехал, торопился. «Что ты несешь?» – одними губами спросил Бабкин. Но дверь уже приглашающе пискнула, и Макар, торжествующе глянув на друга, зашел в подъезд. В квартире Людмилы Кошелевой сначала хотелось очень широко раскрыть глаза, а затем очень крепко зажмуриться. Именно так Бабкин украдкой и поступил – зажмурил веки. Но на окружающую его обстановку было наложено какое-то хитрое заклятие. Она отпечатывалась на сетчатке – вся, детально, вместе с каждым розовым бантиком и голубой финтифлюшкой. Сергей подумал, что если бы ему довелось жить в такой квартире, он через неделю либо сделал бы харакири, либо прирезал кого-нибудь. Но тут его взгляд упал на предмет, от которого ему слегка полегчало. Предмет отчаянно диссонировал с плюшево-ангельским интерьером. Это были мужские ботинки сорокового размера, элегантные, но до шнурков заляпанные грязью. Сергей толкнул Макара под локоть и указал на ботинки. В ответ тот кивнул на вешалку. Там висела мужская куртка, которая никак не могла принадлежать хозяйке. – Зачем вы пришли? Какие сведения? Людмила была похожа на большого испуганного пупса. Сергей оглядел гостиную, но кроме женщины здесь больше никого не было. На всякий случай он сел не в кресло, а на стул, чтобы держать в поле зрения прикрытую дверь в спальню. – В двухтысячном году после смерти Изольды Дарницкой в ее доме нашли отпечатки пальцев, – сказал Илюшин. – Тогда не смогли установить, кому они принадлежали. Говоря начистоту, не слишком старались. Но сейчас мы это сделали. Вы догадываетесь, о чем я хочу сказать, Люда? – Нет, – пролепетала женщина. – Это ваши отпечатки. Везде, по всему дому. На прошлой нашей встрече вы сказали, что никогда не приходили к Дарницкой. Но это неправда. – Не приходила! – Приходили, – мягко возразил Макар. – Честное слово, нет смысла отрицать очевидное. – И что же я там, по-вашему, делала? Людмила подбоченилась и стала похожа на рыночную продавщицу огурцов, готовую плеснуть в морду наглому покупателю рассолом. – Предполагаю, что вы убивали Изольду, – чрезвычайно вежливо ответил Макар. – По наущению вашего дяди, Прохора Савельева, и, надо думать, с его помощью. Несколько секунд она смотрела на него, не меняясь в лице, а затем обмякла. Казалось, лицо ее под воздействием внезапно усилившегося земного притяжения сползает вниз – и щеки, и веки, и кожа на скулах. Бабкин даже привстал. Ему показалось, что она сейчас умрет на их глазах. – Макар… – предупреждающе начал он. – Чтобы я… Изольду… – прохрипела женщина. – Господи, спаси и помилуй, что ж вы такое говорите-то! Ангелы небесные, святая Дева Мария и угодники пречистые… Да никогда бы я ее! На руках бы носила, ноги бы мыла, воду бы пила! Она понесла совсем уж бессвязную ахинею. Но помирать вроде бы не думала, и Бабкин, пристально следивший за ней, облегченно откинулся на спинку стула. Дверь из спальни приоткрылась. Сергей вскочил. По правде говоря, испугавшись за Людмилу, он почти забыл о неизвестном госте. Однако первый же взгляд подсказал, что гость ему как раз хорошо знаком. – Вы? – изумился Бабкин. Давид Дарницкий подошел к Людмиле, хватавшей воздух ртом, и обнял ее за плечи. Они были почти одного роста, хрупкий Давид и тяжеловесная Люда. – Вы кто? – спросил Макар. – Это сын Изольды, – пробурчал Бабкин, поняв, что драки не будет.