Защелкало, скрипнуло, послышался шорох сброшенной одежды. Лелик сглотнул и очень осторожно поднял руку, чтобы стереть со лба капли пота. В нем боролись два голоса. Один кричал, что он будет идиотом, если выглянет. Второй шептал: «Я должен посмотреть, что происходит, какой же я летописец, если не узнаю этого». В конце концов, придерживая трубки одной рукой, Лелик очень медленно высунулся из-за шкафа, чувствуя себя жучком, которого вот-вот склюнет дятел. И тотчас спрятался обратно. Но того, что он увидел, ему хватило, чтобы он пожалел о своем безрассудном решении. 5 – Мам, расскажи мне сказку! Татьяна отвела взгляд от монитора и потерла воспаленные глаза. – Что за глупости? – Маленькую сказочку! – Яна, мне поработать надо. – Тишка, – поправила девочка. Татьяна едва не вспылила. С тех пор как Сергей окончательно ушел, дочь уцепилась за дурацкую кличку. Все, что осталось у нее от отца – драные шорты да фамилия. Татьяна понимала это и жалела девочку. Но иногда ей хотелось встряхнуть ее за шкирку и заорать, что он бросил их, повел себя как законченный урод, хватит делать из него кумира и воображать себя наследницей родового имени! – Какую сказку? – устало спросила она. – Про одну девочку. – Тишка с ногами забралась в соседнее кресло. – Сказка, – послушно повторила Татьяна. – Жила-была одна девочка… – И была она очень-очень счастлива. – И была она очень-очень… Подожди. А дальше что будет? – Дальше ничего не будет, – удивленно отозвалась Тишка. – Это конец. Татьяна помассировала виски. Опять голова ноет к вечеру… – Это какая-то неправильная сказка. – Почему? – В ней ничего не происходит. – В ней происходит счастье, – поправила дочь. – Про такое сказок не сочиняют. – А мы сочиним! Рассказывай! «Жила-была одна девочка, и была она очень-очень счастлива. Конец!» Татьяна почувствовала, что окончательно выдохлась. И спор-то был пустяковый! Что тебе стоит – повтори то, что она просит, и дело с концом. Но Татьяна не могла. Все время ее кто-нибудь продавливает: то Прохор, то Венька с Тамарой, а теперь вот собственная дочь. – Знаешь что… – суховато сказала она. – Я могу рассказать ту сказку, которую сама захочу. А вот так я не умею. Извини, мне работать надо. Она повернулась к компьютеру. Тишка некоторое время смотрела ей в спину. Потом тихонько слезла с кресла и на цыпочках вышла из комнаты. В библиотеке обосновался дядя Вениамин. Тишка через окно столовой перелезла в сад и побрела к качелям. Вверх-вниз! Вверх-вниз! Когда качаешься, кажется, будто можно улететь от всего плохого. – Эй, дурилка! Девочка вздрогнула и чуть не свалилась. Пашка сидел на черемухе, на той самой ветке, которую облюбовала Женька, и насмешливо смотрел на нее. – Всем нравятся маленькие девочки, – умильно произнес парень и сложил губы трубочкой. Тишка спрыгнула и направилась к дому. – Э! Ты куда? А поговорить? – Сам с собой разговаривай, – отозвалась она. – Может, лучше с твоей киской? Гаденький смешок. Тишка отлично поняла двусмысленность, и ее будто толкнули. Она остановилась. Медленно обернулась и встретилась с Пашкой глазами. – Ну давай, спроси, с какой киской! Чего засохла? Девочка молчала. – Ты какая-то тупенькая, Яна, – сочувственно сообщил Пашка. – В мать пошла, что ли? Тишка не отрываясь смотрела на него. – Ну чего выпучилась? Думала, никто не узнает? – Пашка сел поудобнее. – Слушай, где вас таких дур раздают? В Москве? Я бы съездил, взял парочку. Для личных нужд. – Он усмехнулся, облизал губы. – Что не узнает? – с трудом выдавила Тишка. – Про кошечку твою. Мяу-мяу, мяу-мяу! Он выгнулся, сделал вид, будто точит когти, и озабоченно глянул на свою руку. – Кусачая оказалась, тварь! Вся в тебя. Через мгновение Тишка стояла под черемухой. – Где Дымчик? – А, так это самэц! – Что ты с ним сделал? Пашка перегнулся, навис над девочкой. От этого движения как будто маска сползла с его лица, и под ней открылась злая, умная, торжествующая крысиная морда. Пашка тоненько хихикнул. – Я дизайнер! – Что ты с ним сделал?! – Украсил им твое жилье! Девочка отшатнулась. – К-какое жилье? – «К-к-к-какое ж-ж-жилье?» – передразнил Пашка. – Твое! Где ты яйца несешь! Ухмылка перешла в торжествующий оскал. Он наслаждался каждым мигом ее унижения. – Он, конечно, сперва поорал малость, – сокрушенно поведал Пашка. – А потом ничего. Угомонился. Тишка попятилась и бросилась бежать. Ей вслед несся злорадный хохот. Все время, пока она мчалась по дороге, и потом, когда свернула на лесную тропу, перед ее глазами стоял мертвая малиновка. Тишка выскочила к липе и остановилась. – Дымчик! – срывающимся голосом позвала она. – Кис-кис-кис! Прошла несколько шагов, озираясь по сторонам. Может быть, котенок испугался и спрятался в кустах? – Дымчик!