Как оказалось, ее госпожа приглашала Романова в известный дом. Можно конечно и проигнорировать. Но в свете того, что у представительницы рода Дука появилось влияние на мужа, глупо. Поэтому он отправился на встречу. Только на этот раз Борис подошел к своим обязанностям куда обстоятельней. Чем изрядно повеселил Евгению. - Предпочитаю выглядеть смешным, чем мертвым дураком, - пожав плечами, ответил на эту насмешку Михаил. - Хочешь сказать, что сильно поумнел? - Настолько, что о любовных утехах даже не помышляю. - Я тебе больше не нравлюсь? - Этого я не говорил. Но желать тебя на расстоянии, и лезть под твое платье, совсем не одно и то же. - Понимаю. Успокойся. У меня не было в планах уложить тебя в постель. Как не собираюсь обижаться и на то, что ты не бросился ко мне в ноги обезумев от страсти. Мне бы такое конечно польстило, но ты серьезно упал бы в моих глазах. - Рад, что не разочаровал тебя. - И я рада, что ты оказался достаточно мудр, и не стал сыпать в мой адрес обвинениями покушения на жизнь моего супруга. За прошедшее время многое изменилось. Я узнала Олега с другой стороны. Это сильный, волевой и мудрый правитель. Если рядом с ним случится достойная спутница, то он добьется куда большего, нежели она в одиночестве. - То есть, ты позвала меня за тем, чтобы сказать, что наша договоренность относительно твоего мужа утратила силу. - А ты хочешь сказать, что после всего случившегося, ты намеревался исполнить наш договор? – удивленно вздернула брови она. - Не вижу для этого препятствий. - Н-но… - Я договаривался не с Олегом, а с князем. Княжна наследует не только стол своего супруга, но и его обязательства. Так что, я ни чем не рисковал. - А ты коварен. - Никакого коварства. Договор с тобой первичен. Все остальное только средство и хитрость для воплощения его в жизнь. - А если наша прежняя договоренность утратила силу? - А она утратила? - Я нашла общий язык с мужем и стала ему опорой, - медленно кивая, произнесла она. - Значит моя договоренность с Олегом становится для меня определяющей, - пожав плечами, спокойно ответил он. - Хочешь сказать, теперь не станешь иметь со мной никаких дел? - Только если не во вред твоему мужу. Я человек слова. - И мне это в тебе нравится особенно. Вина? – делая приглашающий жест в сторону стола, предложила она. Ничего особенного. Холодные закуски и фрукты, успешно перезимовавшие и сохранившиеся до весны. Ну и два кувшина вина. Кстати, местного. Тмутараканские вина одна из основных статей дохода княжеской казны. Не главная. Но уж третье-то место, после нефти и работорговли занимают точно. - Только столового, - давая понять, что опьянеть в его планы не входит, согласился он. - Боишься потерять голову? – задорно стрельнув в него глазками, подначила она. - И наделать глупостей, - не стал ее разочаровывать Михаил. Да, он врал. Причем так самозабвенно, что и сам верил в это. Ну, почти. А иначе невозможно быть правдивым. Он же хотел убедить Евгению, что является человеком чести. Пусть думает, что знает, его слабые места. Он же собирался придерживаться простого правила, быть честным ровно до того момента, пока честны с ним. Ужин прошел за приятной беседой и больше без провокаций со стороны княгини. Не то чтобы он переживал за свою выдержку, но ее поведение показывало, что они достигли взаимопонимания. Во всяком случае, на данном этапе. Пробыв в доме примерно с час, он покинул его все через тот же пустырь и вернулся на корабль. Где собственно и квартировала вся дружина. Пусть они и достигли с Олегом определенных договоренностей, это вовсе не значит, что у Михаила есть основания всецело доверять ему. Вынужденные союзники, ничего друг другу не забывшие и готовые вцепиться друг в другу в глотку. Ну вот не нравился Романову Олег, хоть тресни. Да, он его зауважал за ум и дальновидность. Но это ведь не повод для изменения отношения к князю. Наутро он вновь вернулся на невольничий рынок. Только на этот раз уже не с ознакомительной экскурсией, а с определенными намерениями, и кошелем набитым серебром. Н-да. Вообще-то не одним. И каждый размерами с эдакую кожаную торбу, под пуд весом. Шутка сказать, но за одного невольника в среднем нужно было отдать более сорока серебряников. А это более двухсот грамм. За сотню выходит уже двадцать с лишним килограмм. А выкупать он собирался гораздо больше народу. Для того и пришел тремя ладьями, с неполными экипажами. Ч-черт. И отчего на Руси золото не в чести. Не сказать, что его вообще не пользовали, но предпочитали все же серебро. И, да. Хорошо, что князь не стал расплачиваться за товары медью. Нет, понятно, что Михаил послал бы с такой платой далеко и надолго. Но едва представил себе объемы, как тут же поспешил развидеть подводы груженые мешками с монетами. Всего Михаил приобрел три сотни невольников, две из которых составляли дети. Возраст от пяти до двенадцати лет. Как же он в тот момент себя ненавидел. До этого ему приходилось выкупать семьи целиком или воинов. А потому никаких трагедий, слез, стенаний и молящих матерей. Теперь же все было иначе. Настолько, что он едва не искрошил зубы. Романов не мог протянуть руку помощи всем. Ему нужны были именно мальчики, из которых вскоре получатся работники и защитники. Сейчас это глина, из которой можно слепить все, что угодно. Зависит от мастера. И отдаст он их на воспитание в семьи именно пограничников, а не новичков-слободчан. Эти пока еще до конца не поняли куда попали и насколько изменилась их жизнь. Еще день ушел на то, чтобы закупить запасы продовольствия. Наконец ладьи Михаила покинули, теперь уже дружественную гавань. Еще шесть дней назад он входил в нее, скрываясь как вор. Сегодня же мог ходить по улицам Тмутаракани совершенно открыто не опасаясь за собственную безопасность. Во всяком случае, пока. Глава 22 Еще одним врагом больше - Гаврила, закончили закупку припасов? – поинтересовался Михаил у полусотника, ступившего на палубу его ладьи. - Порядок, Михаил Федорович. Припасов до Пограничного хватит с избытком. Только тут такое дело, что с Родькой на торжище больше никто ходить не хочет. Он же не только из купцов, но и из своих все жилы вытягивает. Этож где он так торговаться научился. - За то и ценю. Толк из парня будет. Он еще и все экономикой заправлять научится. - Чем? – удивился незнакомому слову Гаврила. - Пустое. - Ну-ну. Ты Михаил Федорович порой такое задвинешь, что и за уши не натянешь. Во! И эта присказка твоя. - Ну так, понахватался в Царьграде. Ромеи те еще затейники. - Что есть, то есть. А вот и Борис поспешает со своими пострелятами. - Давно пора, - приметив в свою очередь возвращающихся доморощенных шпионов, произнес Михаил. В Тмутаракани их больше ничего не держало. Оставалось только позавтракать, поставить паруса, да помахать ручкой. - Эк-кий красавец, - не без восхищения произнес Гордей. Их ладьи как раз потянулись к выходу из гавани, когда в створе появился величественный корабль. Иначе и не скажешь. Византийский дромон весьма внушительный корабль. Впрочем, справедливости ради, именно вот этот экземпляр, потому что они серьезно так отличаются по размерам. Есть и маленькие с одним рядом весел. Есть крупные. Но вот этот относился к большим. Корпус порядка пятидесяти метров в длину и семи в ширину. Высота борта метра три. Два ряда весел по двадцать пять в каждом. Всего полторы сотни гребцов, плюс воины, артиллеристы и палубная команда. В общей сложности более двух сотен человек, а бывает доходит и до трех. Тесновато, конечно. Но по большому счету они не рассчитаны на большие переходы. Три мачты, со свернутыми парусами. На передних двух мачтах прямые, и на кормовой латинский. Привычных Михаилу названий, грот, фок и бизань, тут пока еще нет. Хотя он свои назвал гротом и фоком. Правда, не уверен, что правильно. Названия-то он еще помнит, а какая мачта где, без понятия. Но вот помнится по книгам о пиратах из детства. Над палубой возвышаются три боевые площадки. На корме, носу и над средней частью, вытянувшаяся чуть не на треть корабля. Тоже без понятия как, что называется. Вертится в голове ют, полуют, бак, шканцы… Интересно, это все, или имеются еще какие-то части палубы? Да и не очень-то интересно. Нужно будет, придумает. Он вообще по этому поводу не заморачивается. Взявшись за производство, он вдруг столкнулся с необходимостью стандартизации. Поначалу-то ввел ромейские меры. Но когда ушел на Русь, обнаружил, что там используют свои. Но нечто общее все же есть. Так пуд в Киеве равен царьградскому таланту и в свою очередь делится на шестнадцать безменов*. Отсюда и начал плясать, разделив последний на тысячу долей, и получив грамм. Вот как-то плевать, что он однозначно не соответствует грамму из его мира. Он взял это за стандарт и именно этого и станет придерживаться. Ну и соответственно тонна, в коей тысяча безменов. *Авторское допущение. Первое упоминание о пуде приходится на начало тринадцатого века. Точно так же он поступил и с мерами длины. Тут он решил опереться на локоть. Откуда-то помнилось, что в нем пятьдесят сантиметров. Может оно и не так. Но ему как-то без разницы. Так и вывел миллиметры, сантиметры, дециметры, метры и километры. Вот без понятия, какое там было научное обоснование у метра. Хотя и помнил, что его взяли не просто с потолка. На носовой и кормовой площадках установлены по одной баллисте. На средней две. Вообще-то, онагр был бы и компактней и скорострельней, не уступив в точности. Но очень уж серьезно брыкался. Так что, на кораблях их старались не устанавливать. В дополнение к серьезному калибру на каждой платформе стоит по паре стрелометов, которые Михаил предпочитал называть скорпионами. Оружие как мощное, так и маневренное. Его без труда можно установить там, где в этом возникает необходимость. Кстати, и использовать в абордажном бою, как при атаке, так и при обороне. От него не спасет даже большой пехотный щит. На носу башка какого-то чудища, в раскрытой пасти которого блеснула медь сифона изрыгающего греческий огонь. Это, так сказать, походное положение. Метать пламя он может в любом направлении. Для этого достаточно снять с котла деревянный кожух, который не позволит использовать оружие и в этом положении. Так оно нуждается в обслуживании, что с кожухом попросту нереально. Что тут сказать. Дромон впечатлял. Реальное воплощение мощи и хищной грации. Вот ни капли сомнений, в его быстроходности и маневренности. А еще, он является материальным воплощением реформы Комнина, направленной на возрождение флота империи, переживающего сегодня далеко не лучшие времена. Сегодня у него недостаточно вымпелов для отстаивания интересов Константинополя. Да и имеющиеся находятся в плачевном состоянии. Вот и строит Алексей новые суда. Правда ни шатко, ни валко. В империи уже давно назрела потребность в реформах. Шутка сказать, последнее серьезное реформирование случилось три сотни лет назад. На свете нет ничего вечного. Рано или поздно все без исключения расходует свой рабочий ресурс, а потом начинает разваливаться. Вот и Византия сейчас расползается по швам… Впрочем, об этом уже говорилось. - Твоя правда, Гордей. Красавец, - поддержал десятника Михаил. - Не хотел бы я оказаться на пути такого зверя, - хмыкнул тот. - А что так? Нешто сомневаешься в нас?