(Подбегает к ней и повторяет лишь одно слово). Бетти, Бетти… (Пытается отнять ее руки от ушей). Проктор подходит к кровати. Проктор. Что с тобой, дитя? Что тревожит тебя? Пение обрывается, в комнату вбегает Пэррис. Пэррис. Что случилось? Что вы с ней делаете? Бетти! Бетти! Пока Пэррис возится с Бетти, пытаясь привести ее в чувство, в комнату входит сгорающая от любопытства Энн в сопровождении Томаса Патнэма и Мэрси Люис. Абигайль. Когда вы начали петь «Вознесемся к Иисусу», дядя, она вдруг вскочила и начала кричать. Энн. Она не выносит имени божьего! О, она не выносит имени божьего! Пэррис. Нет, нет, миссис Патнэм, да простит нас бог! Мэрси, беги к доктору. Беги и передай, что Бетти очнулась! Мэрси убегает. Энн. Она неспроста кричала. Неспроста! Входит Ребекка Нэрс, опираясь на палку. Ей семьдесят два года. Это убеленная сединами женщина. Патнэм (указывая на Бетти). Вот вам и доказательство, что тут замешалась нечистая сила. Бесспорно, мы имеем дело с колдовством. Энн. Моя мать всегда говорила: если кто-либо не выносит имя господне… Пэррис (дрожа). Ребекка, Ребекка, мы пропали! Она слышать не может имя господа бога. Входит Джайлс Кори. В свои восемьдесят три года этот человек не потерял интереса к жизни. Он мускулист, ловок, все еще силен. Ребекка. Бетти тяжело больна. Джайлс Кори, я вас прошу, как можно тише… Джайлс. Я не произнес ни одного слова. Все могут подтвердить. А правда ли, что она летает? Говорят, она летала… Патнэм. Помолчи, человек! Тишина. Ребекка подходит к кровати. В ней столько теплоты и нежности, что дети всегда к ней тянутся. Она спокойно стоит над плачущей Бетти, и та постепенно затихает. Воспользуемся тем, что внимание всех обращено на Бетти, и скажем несколько слов о Ребекке Нэрс. Муж Ребекки, Фрэнсис Нэрс, принадлежит к тем редким людям, которые пользуются всеобщим уважением. Его честность настолько незыблема и общеизвестна, что его нередко приглашают рассудить те или иные споры. Уважение жителей Сейлема к Фрэнсису Нэрсу, несомненно, является предметом гордости его жены. Супруги Нэрс обладают участком земли в триста акров; когда-то Фрэнсис Нэрс арендовал этот участок, но потом сумел приобрести его, постепенно выплатив всю сумму. Именно это вызывает завистливое негодование некоторых его соседей. Основным его врагом является Томас Патнэм; их земельные участки граничат, давнишняя ссора, начавшаяся из-за пустяков, приобрела характер настоящей войны. Поскольку Томас Патнэм, как и Фрэнсис, имел своих приверженцев, то одно из столкновений вылилось в целое побоище, которое, если верить слухам, длилось два дня. Но, если Фрэнсиса Нэрса, несмотря на его авторитет, и нельзя назвать безупречным, то кажется совершенно невероятным все, что произошло с Ребеккой. Как могло случиться, что кто-то назвал ее ведьмой, и, более того, как могло случиться, что все остальные всерьез в это поверили? Но попытаемся проникнуть в подоплеку событий. Вспомним Джеймса Бэйли. Мы уже говорили, что он претендовал на должность проповедника в Сейлеме, и кандидатуру его по известным причинам поддерживал Томас Патнэм. Фрэнсис Нэрс был в числе тех, кто голосовал против Джеймса Бэйли, и делал все возможное, чтобы кафедра проповедника не досталась ему. Кроме того, Фрэнсис Нэрс и еще несколько фермеров, с которыми он дружил, объединившись, решили отмежеваться от властей Сейлема и, основав Топсфильд, добиться независимости. Разумеется, это вызвало озлобление со стороны сейлемских старожилов. Фрэнсис Нэрс и его друзья ничего не добились и в знак протеста перестали посещать церковь. Тогда братья Томаса — Эдуард и Джонатан Патнэм — написали жалобу на Ребекку Нэрс, обвиняя ее в неверии. Во время разбирательства этого дела малолетняя дочь Томаса Патнэма внезапно упала в обморок, а затем показала на Ребекку Нэрс, будто та околдовала ее. Опередив события, скажем, что Энн Патнэм, которая сейчас не спускает глаза с Ребекки, вскоре обвинит ее в колдовском влиянии на Бетти. Именно дух Ребекки, по мнению Энн, заставил Бетти затихнуть. Обвинение это, пожалуй, заключает в себе больше правды, чем предполагала Энн Патнэм… Энн (с изумлением). Что вы сделали? Ребекка задумчиво отходит от Бетти и садится поодаль. Пэррис. Что вы думаете об этом, Ребекка? Патнэм (с надеждой). Гуди Нэрс, может быть, вы пойдете к моей Рут и разбудите ее? Ребекка. Я думаю, она проснется в свое время. Пожалуйста, успокойтесь. У меня одиннадцать детей, я Двадцать шесть раз бабушка. Они выросли на моих руках, я видела их и больными и здоровыми. Я думаю — ваша Рут проснется, когда устанет от сна. Только не надо торопиться! Душа ее подобна шаловливому ребенку — поди-ка, поймай! Надо запастись терпением, и Рут проснется. Проктор. Да, Ребекка, вы правы. Энн. Нет, Ребекка, Рут околдована. Она не хочет есть. Ребекка. Может, она просто не голодна? (Пэррису). Надеюсь, вы не собираетесь искать духов? Я слышала, когда шла сюда… Пэррис. Люди думают, что дьявол проник ко мне в дом, я должен доказать им, что они заблуждаются. Проктор. Не проще ли объяснить им, что они заблуждаются? Но вы пригласили мистера Хэйла из Беверлея. Для чего он приедет? Искать чертей? Пэррис. Он приедет не для того, чтоб искать чертей! Проктор. Тогда зачем же он вам нужен? Патнэм (Проктору). В деревне умирают дети, сэр! Проктор. Впервые слышу! (Пэррису). С общиной надо считаться. Почему вы не созвали прихожан на совещание, прежде чем… Пэррис. Я устал от совещаний. Неужели человек не смеет мозгами пошевелить без совещания? Проктор. Шевелите сколько угодно. Но не надо шевелить чертей. Ребекка. Пожалуйста, Джон, успокойтесь. (Пауза). Мистер Пэррис, мне кажется, будет лучше извиниться перед его преподобием Хэйлом и отказаться поскорее от его услуг. Его приезд всполошит всю общину, начнутся раздоры… Мы все так надеялись, что год этот пройдет без слез и горя! Возложим наши надежды на врача и молитву. Энн. Врач в тупике, Ребекка! Ребекка. Уповайте на господа! Обратим наши взоры к нему. Розыски духов приведут нас к гибели… Я боюсь, очень боюсь… Патнэм. Когда мы пришли сюда, нас было девять братьев, род Патнэмов населил этот край. А у меня из восьми детей выжил лишь один ребенок. И тот погибает сейчас. Ребекка. Ума не приложу, что с ней произошло! Энн. Но я должна знать! (Язвительно). Вы думаете, все ваши дети и внуки выжили потому, что бог на вашей стороне? А я похоронила семерых, и богу угодно лишить меня последнего?! Нет! Невидимые силы орудуют в нашем городе! Патнэм (Пэррису). Когда приедет его преподобие, пусть он немедленно приступит к розыскам нечистой силы. Проктор (Патнэму). Почему вы приказываете мистеру Пэррису? У нас в общине каждый имеет равный голос — сколько бы у него ни было акров земли. Патнэм. Я что-то не заметил, чтобы вас волновали дела нашей общины. За всю зиму вы ни разу не появились в нашем приходе. Проктор. У меня достаточно хлопот и без того, чтобы тащиться пять миль и слушать проклятия и угрозы мистера Пэрриса, — многие жалуются, что в ваших проповедях имя бога почти не упоминается. Пэррис (возмущенно). Вы бросаете ужасное обвинение, мистер Проктор! Ребекка (Пэррису). Пожалуй, он прав. Я не раз слышала, что люди боятся приводить в церковь детей. Пэррис. Я проповедую не для детей, Ребекка. Я обманут, мистер Проктор, и не устану говорить об этом. Я оставил на Барбадосе дело, которое сулило большие выгоды, и приехал в Сейлем, чтобы служить богу. Совет общины обещал мне золотые горы, а я не получаю даже дров, которые гарантированы мне по договору. Джайлс. Сверх жалованья вы получаете шесть фунтов, мистер Пэррис. Они предназначены на покупку дров.