Карина не видела Адиля, но слышала, как он подходит все ближе, ближе, и в голосе его снова звучали те обольстительные нотки, которыми он зачаровал весь город на втором испытании. – Я тебя не обижу… – Он был уже где-то совсем рядом. – Никто здесь, в саду, тебя не обидит. Все мышцы Дозорного странно обмякли, расслабились при этих звуках. Карина смогла вывернуть из его хватки одну руку, и Адиль ввел дюжего молодца в такое заторможенное состояние, что тот даже не заметил, как юный маг бросил что-то на землю туда, где повисла эта свободная рука. Это был кинжал с золотой рукоятью и черным клинком. Не раздумывая ни секунды, Карина схватила его и воткнула в тонкую щель между пластин доспехов на бедре Дозорного. Воин с ревом разжал руки и выпустил тело пленницы, и, прежде чем успел подхватить его опять, она зубами вцепилась в его щиколотку. В тот же миг Адиль протаранил его плечом в грудь. Сила инерции одновременно отбросила Дозорного назад, а принцессу с Адилем – в каменный проход под фонтаном. Едва Карина стукнулась головой о верхнюю ступеньку тамошней лестницы, как отверстие наверху с глухим стуком захлопнулось. А молодые люди кубарем покатились вниз по наклонному пандусу вдоль настенных фресок, погружаясь в темный неведомый мир. 25. Малик Он ударился о речную гладь. Больно. К тому же тяжелые одежды сразу потянули Малика вниз. Уже во второй раз за сутки он, взбивая пену, судорожно заколотил руками и ногами по воде, еле удерживаясь на поверхности. Да, как далеко ни продвинулся он в овладении магией, никакие видения в бурлящем потоке не помогут. Сознавая бесполезность своих усилий, Малик все же боролся отчаянно. Нельзя тонуть сейчас, когда Надя все еще в смертельной опасности. Но свет, и без того тусклый, уже начал меркнуть в его глазах, когда чьи-то сильные руки вдруг подхватили его под мышки и изо всех сил потянули вверх. Наконец голова его вынырнула над поверхностью, воздух наполнил легкие, течение повлекло юношу вперед и выбросило на скалу, слегка выступавшую над рекой. Тут его внимание привлекло какое-то движение на берегу. Это Карина склонилась над кромкой воды и махала ему: «Сюда! Сюда!» Крепко зажмурившись, он сделал самый глубокий вдох, на какой оказался способен, и снова нырнул. Непривычная, жуткая невесомость сразу вернулась, обдала его ужасом, но Малик ухватился за руку девушки и с ее помощью вылез на сушу. Там Малик без сил рухнул в объятия Карины. Несколько долгих минут оба были не в силах вымолвить ни слова – только поддерживали друг друга, с облегчением осознавая, что спаслись от верной гибели. – И вот опять, – произнесла Карина. Малик откашлялся. – Что – опять? – Опять ты стоишь передо мной на коленях. Уже во второй раз. В голосе ее явственно звучала усмешка, и парень вдруг опомнился – они же прижимаются друг к другу, тесно-тесно! И хотя после ледяных «объятий» реки объятия принцессы дарили настоящее блаженство, он нашел в себе силы отстраниться. – Ты спасла мне жизнь. Да. Если б не Карина, Малик, пуская пузыри, ушел бы на дно. Это факт. Слава Великой Матери, этого не случилось. Иначе Надю бы уже никто не спас. Карина села, вытянув ноги, и принялась выжимать воду из своей серебристой шевелюры. – Просто руку подала. Ты сам выкарабкался. – Нет, до этого. Как только я свалился в реку и стал тонуть. Ты вытянула меня за подмышки. На поверхность. – Ничего подобного. Я заметила тебя только уже с берега. – Значит, это был… Множество историй о существах, таящихся в глубинах вод, разом хлынули на ум Малику, и он решил: точно знать и ни к чему – мало ли, кого именно Великая Мать послала ему на помощь, это ее дело. Только теперь, когда потрясение от очередной смертельной опасности и чудесного спасения начало проходить, ему пришло в голову оглядеться по сторонам. Оказалось, они в подземном гроте не менее чем в два этажа высотой – верхнего свода даже не видно. Стены сложены из очень грубо отесанного камня – никакого сравнения с аккуратной кладкой из песчаника там, наверху. В воздухе висит тяжелый запах плесени. Вот теперь они с Кариной точно одни. По-настоящему. Никаких свидетелей. Никаких отговорок больше быть не может… Принцесса нахмурила брови – словно почувствовала перемену в потоке его мыслей. – А что ты делал во дворце? И как попал в сад? – отрывисто спросила она. Метка скользнула в кулак Малика. Он прикидывал, куда лучше нанести удар. Надо сделать все быстро и чисто. – Я позволил себе уйти с карнавала, поскольку хотел принести извинения за… свою дерзость на втором испытании. – Как гладко он, однако, успел научиться лгать. Даже как-то неприятно. – Я проявил неосторожность в речах и искренне сожалею, что поставил вас в неловкое положение. Пожар застал меня на одном из верхних этажей. Потом я увидел, как вы выпрыгнули из окна, а этот Дозорный – следом. Мне показалось это… неправильным. И странным. И я помчался тем же путем. Подоспел, судя по всему, вовремя. Формально это была чистая правда. Покинув Полупуть около полудня, Малик проник в Ксар-Алахари с первой попавшейся группой служителей. Там ду́хи почему-то сразу отлетели от него, и он, по-прежнему невидимый, несколько часов бестолково бродил по замысловатым переходам и закоулкам дворцовой территории. Так бы, наверное, продолжалось до самой ночи, если бы пожар и вызванная им суматоха не выгнали Карину, как зайца из норы, прямо, так сказать, ему в лапы. Складка на лбу у принцессы углубилась: она явно не поверила этой сказочке. Малик украдкой бросил на девушку взгляд из-под опущенных ресниц – точно так же, как Надя, когда, нашкодив, хотела выкрутиться и избежать заслуженного нагоняя. – Не сомневаюсь, вы и сами справились бы с этим грубияном. Но… – Малик осекся, снова потупился и продолжил еще более вкрадчивым тоном: – Помните, как вы сказали тогда, во время облавы? Я никогда не стану просто стоять и смотреть, как кто-то другой страдает. Карина закашлялась и отвернулась. – Ну, раз уж вы здесь, считайте, ваши извинения приняты. И спасибо… что оказались в нужное время в нужном месте. Малика накрыла волна облегчения. Чем меньше подозрений он у нее вызывает, тем легче будет совершить задуманное. Рукоять Призрачного Клинка больно уперлась в ладонь. Один точный удар в любой жизненно важный орган – и все… Ее не станет. Малик с каким-то животным отвращением представил себе, как Каринина кровь обагряет его руки. Он даже шумно сглотнул, но внимание принцессы уже обратилось к другому предмету – а именно к ослепительному свечению, возникшему за выступом скальной породы, на котором оба сидели. Принцесса пулей бросилась к краю утеса, Малик – за ней. Там, в пропасти, такой глубокой, что в ней уместилась бы самая высокая из башен Ксар-Алахари, перед их изумленным взором открылся целый… город, сверкавший на фоне темных каменных сводов, подобно золотой жиле. Малику он напомнил миниатюрные модели настоящих населенных пунктов – вроде тех, что искусные ремесленники продают на ярмарках. Они всегда казались ему слишком красивыми, слишком безупречными, чтобы давать правильное представление о подлинных «людских муравейниках». Завороженный, лежал юноша на животе, не отрывая глаз от такого невероятного зрелища, и вдруг… ощутил во всем организме какой-то странный зуд, словно бы толкавший его вперед. Метка впилась ему в кожу, затаившись под рукавом. – Что это такое? – прошептал он. Шептать, собственно, не было никакой нужды, вокруг ни души, но просто вид золотого города внушал такое благоговение, что невольно хотелось понизить голос. – «Боги, Которых Нет»… Это некрополь. Кеннуанцы выстроили его для своих мертвых фараонов. Только и всего. И прежде чем Малик успел пуститься в дальнейшие расспросы, Карина резво припустила вниз по узеньким ступеням, вырубленным в скале. – Подожди! – крикнул Малик, снова сбиваясь на фамильярность и едва поспевая за девушкой. – Выходит, твои предки построили город прямо на кеннуанских костях? – У меня никто совета не спрашивал! Вскоре они уже оказались у подножия лестницы, и Малику стало ясно, отчего подземный город сияет так ярко: все его поверхности, от облицовки зданий до змееголовых статуй, охранявших каждую дверь, были отлиты из чистого золота. Архитектурный стиль некрополя заметно отличался от зиранского – его характеризовали мощные широкие колонны, плосковерхие пирамиды и обелиски, которые под человеческим взглядом, казалось, двигались, отдалялись сами собой. Горестные крики Нади снова зазвучали в ушах Малика, но как он ни пытался выхватить свой Призрачный Клинок – не выходило. Рука почему-то останавливалась. – Надо просто ждать. Кто-нибудь наверняка нас найдет, – крикнул он Карине. По мере их приближения к центру города мертвых все неумолчней становился гул. Темный народец не появлялся – вероятно, потому, что они все еще были прямо под за́мком… – Никто нас не найдет. Это невозможно. Единственный «ключ от фонтана» – у меня, – бросила через плечо принцесса. – Наша единственная надежда – найти выход здесь, в некрополе. Если, конечно, ты не собираешься добираться до Ксар-Алахари, плывя вверх против течения по реке. Если это правда, то без нее, одному, ему точно не выбраться. Так какой смысл убивать ее здесь, если он сам не выживет и не докажет Идиру, что выполнил поручение?! Нет, пока Малик нуждается в принцессе, самое разумное – сдувать с нее пылинки. Но именно пока. По этой, и только этой причине основной план следует отложить… Вероятно, если повторять это объяснение про себя раз за разом, ему самому будет легче в него поверить. Тут они вышли на какую-то площадь – очевидно, рыночную, судя по рядам прилавков и лавок по всему периметру. К тому же, к величайшему изумлению Малика, здесь, в отличие от пройденных ими улиц, обнаружились люди. Он приблизился к одному из прохожих – и тут же отпрянул с криком. Те, кого он принял за людей, в действительности оказались трупами! Вели они себя при этом совершенно как живые и занимались делами, свойственными живым: внимательно осматривали окаменелые фрукты на лотках, мыли омертвелые поверхности прилавков, качали на руках мертвых детей. Одежды у всех превратились в лохмотья, очевидно, очень давно, и только потертые золотые бляхи да выцветшее шитье давали отдаленное представление о том, как выглядели эти роскошные наряды много эпох назад. Отбегая в сторону, Малик вдруг споткнулся о собственную лодыжку и повалился на землю. Карина соизволила остановиться, обернуться и подать ему руку. – Где мы? – спросил Малик, подавляя приступ тошноты. – Кеннуанцы верили: все и вся, что кладется человеку в могилу, останется с ним в загробной жизни, – объяснила Карина. – Конечно, они не могли отправлять туда своих фараонов, почитавшихся за земных богов, в одиночестве. Для сопровождения и обслуживания в жертву после смерти господина приносились его рабы. Голос ее звучал ровно и бесстрастно, но в глазах полыхал гнев дикой силы – Малику оставалось только радоваться, что он направлен не на него. Приняв протянутую руку и вставая на ноги, юноша стал разглядывать огромную замысловатую фреску за спиной у принцессы – на стене здания, похожего на храм. Серия рисунков простиралась на несколько этажей в высоту и рассказывала историю Оджубайской пустыни, от докеннуанских кочевников до появления кометы, возвращающейся раз в пятьдесят лет. Однако в части, посвященной основанию Зирана, Малик узрел нечто, о чем раньше никогда не слышал. Зиранские исторические хроники и картины глухо умалчивали о Царе Без Лица. Ни один рассказ о тех временах не содержал подробностей о том, кем был человек, которому удалось сначала завоевать, а потом утратить доверие Баии Алахари. Но здесь, в зловещем блеске этой гробницы величиной с целый город, древний царь представал в полном виде – то есть с лицом, и лицо это уже много дней преследовало, мучило Малика, вставало у него перед глазами, стоило только их закрыть… Лицо Идира. Малик покачнулся, словно от удара, и в ужасе чуть не призвал на помощь Призрачный Клинок. Везде на фреске рядом с Баией Алахари находился Идир – разумеется, в человеческом обличье, с белыми волосами. Идир и Баия бок о бок в бою. Чуть ниже Идир и Баия – гордые родители, а между ними двое детей с такими же серебристыми шевелюрами, как у Карины. На следующей картинке ребенок, правда, остался только один… Наконец-то фрагменты мозаики в голове у Малика сошлись: близкое знакомство с древней царицей, обнаруженное обосуме тогда, накануне Солнцестоя; его жгучая ненависть, смешанная со скорбью, в отношении Зирана как города и как явления. Безумие, бессмыслица – но факт! А с фактом спорить бесполезно. Идир и был Царем Без Лица. И все Алахари после Баии, вплоть до Карины, – его потомки. Выходит, царская семья и темный народец – в родстве между собой.