Воспевал Страну Понима И Селения Блаженных. Дорог сердцу Гайаваты Кроткий, милый Чайбайабос, Музыкант, певец великий, Несравненный, небывалый! Он любил его за нежность И за чары звучных песен. Дорог сердцу Гайаваты Был и Квазинд, самый мощный И незлобивый из смертных; Он любил его за силу, Доброту и простодушье. Квазинд в юности ленив был, Вял, мечтателен, беспечен; Не играл ни с кем он в детстве, Не удил в заливе рыбы, Не охотился за зверем, — Не похож он был на прочих, Но постился Квазинд часто, Своему молился Духу, Покровителю молился. «Квазинд, – мать ему сказала, — Ты ни в чем мне не поможешь! Лето ты, как сонный, бродишь Праздно по полям и рощам, Зиму греешься, согнувшись Над костром среди вигвама; В самый лютый зимний холод Я хожу на ловлю рыбы, — Ты и тут мне не поможешь! У дверей висит мой невод, Он намок и замерзает, — Встань, возьми его, ленивец, Выжми, высуши на солнце!» Неохотно, но спокойно Квазинд встал с золы остывшей, Молча вышел из вигвама, Скинул смерзшиеся сети, Что висели у порога, Стиснул их, как пук соломы, И сломал, как пук соломы! Он не мог не изломать их. Вот насколько был он силен! «Квазинд! – раз отец промолвил. — Собирайся на охоту. Лук и стрелы постоянно Ты ломаешь, как тростинки, Так хоть будешь мне добычу Приносить домой из леса». Вдоль ущелья, по теченью Ручейка, они спускались По следам бизонов, ланей, Отпечатанным на иле, И наткнулись на преграду: Повалившиеся сосны Поперек и вдоль дороги Весь проход загромождали. — «Мы должны, – промолвил старец, — Ворочаться: тут не влезешь! Тут и белка не взберется, Тут cypок пролезть не сможет».