Элиот с непоколебимой холодностью смотрел на безмолвную Ильзу, а затем на его лицо вернулась старая злобная ослепительная усмешка. – Гедеон никогда не вернется. Чем быстрее ты уяснишь, что он знать не желает ни тебя, ни всех нас, тем лучше. От этих слов Ильзе стало больно, как от удара ножом, который не попал в цель. Лезвие оставило легкий порез, повергший Ильзу в шок, но девушка все равно смогла устоять на ногах. Элиот стремительно направился обратно в дом, и она обернулась, чтобы крикнуть ему вслед: – Тогда, наверное, мне стоит вернуться назад в свой Лондон. – Наверное, стоит, – тут же сказал Элиот. И он ушел. Несмотря на стрекотание цикад и шорох ветерка в листьях деревьев, сад внезапно показался Ильзе слишком тихим. Глава 30 Илиас времени зря не терял. Когда Ильза спустилась к завтраку следующим утром, карета уже уехала, унося лейтенанта на юг, в Харт. Девушку не удивило, что Элиот тоже не присутствовал на завтраке, но Ильза лучше бы прокляла себя, чем послала бы за ним кого-то из прислуги. Когда Файф сделал это вместо нее, Ильза лишь пожала плечами и положила очередной кусок тоста себе в рот. Ильза ссорилась с Биллом Блюмом сотни раз. Иногда, когда он был пьян, фокусник говорил очень обидные вещи. Она воспитала в себе жесткость, которая позволяла не принимать чужие слова близко к сердцу. Как-то одна из актрис театра, случайно подслушавшая их перебранку, сказала Ильзе, что дело вовсе не в ней. Пролежав в кровати без сна несколько долгих часов, Ильза пришла к выводу, что, скорее всего, и на слова Элиота не стоило обижаться. Данный вывод не помог ей унять ярость. Она не перестала репетировать язвительные ремарки, которые могла бы бросить Элиоту в лицо. И все же Ильза размышляла о том, что же стало причиной такого поведения юноши. Элиот чувствовал себя преданным. Он терял надежду, которая имела для него неимоверную важность. Однако тени ужаса, пробежавшие по его лицу во время признания Илиаса, казалось, скрывали за собой что-то большее. Подозрения удерживали Ильзу от желания вернуться в сад и услышать, как Элиот говорит, что не хотел ее обидеть, не хотел, чтобы она возвращалась в Иной Лондон. Подозрения были лучше, чем все остальные чувства. Разум Ильзы затуманился из-за недосыпания, и она выпила почти столько же кофе, сколько Файф, прежде чем приступить к выполнению своего плана на день. Она была на лестнице, смело направляясь к маленькой лаборатории на чердаке, когда из парка раздался выстрел. Кровь Ильзы застыла в жилах. Файф вылетел из столовой с широко распахнутыми глазами. Позади него, полируя очки, шел Орен. – На нас не нападают, – пояснил он. – Это всего лишь Кассия. Она упражняется в своем новом… увлечении. Когда снова послышались выстрелы, Ильза откинула назад свои локоны и проследовала на звуки, доносившиеся из небольшой рощицы за садом и прудом с утками. Кассия стояла в нескошенной траве, вытянув вперед руку под идеальным прямым углом. В ее руке был зажат револьвер. На расстоянии от чародейки находилась потрепанная мишень, в центре которой зияли дыры от пуль. Рядом с Кассией стоял юноша, которого Ильза знала только по портрету. Гедеон. Ильза прижала ладонь ко рту. Он был здесь. Он вернулся. Но как? Ильза, пребывая в шоке, сделала два шага вперед, а затем поняла, в чем дело. Брат Ильзы вдруг перевоплотился с резким движением, похожим на сбрасывание одежды. Вскружившая Ильзе голову тревога тут же испарилась. Рядом с Кассией стоял Ферриен – один из волков, который часто охранял мост. Он морщился, нерешительно переводя взгляд между оружием и мишенью, пока Кассия опустошала барабан. Чародейка не вздрагивала, не моргала и не колебалась. Выстрелы попали в три кольца, находящиеся очень близко к яблочку. – Черт! – Кассия опустила руку. – Еще раз, Ферриен, пожалуйста. Можешь удержать форму немного подольше? – Когда волк пробубнил свой протест, чародейка добавила: – Пожалуйста, Ферриен? Плечи Ферриена поникли, но он сделал то, о чем его просили, и вот коренастый молодой человек с ореховыми волосами снова стал высоким стройным юношей, которого Ильза никогда прежде не встречала. Видеть ненастоящего Гедеона во второй раз было не менее неприятно. Глаза Ильзы не могли поверить, что юноша перед ней был не тем, кем она хотела. Ферриен заметил Ильзу и виновато пожал плечами. – Какого черта здесь… – начала Ильза, направляясь прямиком к Кассии, но лицо чародейки заставило девушку резко остановиться. Раньше Кассия напоминала Ильзе ожившую фарфоровую куклу, которая скорее разобьется, чем улыбнется. Однако теперь обычно далекое и грустное выражение на лице девушки исчезло, сменившись невероятным пылом. Туман в ее глазах превратился в лед, поджатые губы искривились в дикой улыбке. Кассия опустила подбородок и уставилась на Ферриена, как хищник, готовящийся к прыжку. Глядя на Гедеона, Кассия приходила в ярость. Чародейка снова подняла револьвер и, прицелившись с изящной, пугающей уверенностью, трижды выстрелила. Все три пули попали в яблочко. Когда Ильза повернулась к Ферриену, тот уже перевоплотился обратно. Девушка стряхнула с себя ощущение тоски по исчезнувшему образу Гедеона. Ей хотелось провести хотя бы минуту со своим братом, узнать, как звучит его голос. Однако это был не Гедеон, а его извращенная копия. Подделка. Ильза не осмелилась ничего спрашивать у Ферриена. Она повернулась к Кассии. – Как долго ты этим занимаешься? Кассия перезарядила пистолет. – На этой неделе понемногу каждый день. Кажется, у меня есть способности к стрельбе. – Планируешь пристрелить какого-нибудь жалкого мерзавца? – Ильза пыталась говорить непринужденно, хотя ей стало не по себе при мысли о том, что у Кассии на уме уже есть конкретная цель. – Я не из-за этого начала учиться, но, может быть, подобная мысль и посещала меня. – Кассия остановила взгляд на Ферриене, и тот побледнел. – Стрельба приносит такое невероятное облегчение. Я заподозрила это еще тогда, когда пристрелила того оракула, но не будем вдаваться в подробности. Механическое оружие – это ужасно весело. Ильза не могла представить себе, что Кассия умеет предаваться веселью, потому что чародейка была слишком серьезной и сдержанной, но сейчас, когда она держала пистолет, в ней, несомненно, чувствовалась живость. Ильза не раз переживала, что Кассия вдруг умерла, стоя на месте, или, по крайней мере, задремала. Однако стоящая перед ней чародейка, безусловно, была полна сил и энергии. – Вот, – сказала Кассия, протянув Ильзе пистолет. – Попробуй выстрелить. – Не думаю, что это хорошая идея, – сказал Ферриен, не обращаясь ни к кому конкретному, когда Ильза взяла протянутый пистолет. Кассия поставила Ильзу в правильную стойку и помогла ее взять револьвер обеими руками. Приготовившись к оглушительному звуку выстрела, Ильза прищурила глаза, глядя на мишень, и нажала на спусковой крючок. Ильза зацепила край мишени. Опустив руки, девушка разразилась потоком отборных ругательств, после чего подняла брови на Ферриена. – Сможешь стать Элиотом? Кассия издала звук, который можно было бы принять за смешок. Ферриен нахмурился, сказал, что с него хватит, и направился обратно к дому. Когда девушки остались одни, Кассия склонила голову набок и спросила: – Элиот? – Ты же его знаешь, да? – Как-то раз я подожгла подушку, когда он меня разозлил, – сказала Кассия, забирая пистолет. Посмотрев на оружие в своей руке, она добавила: – Гедеон всегда принимал сторону Элиота. Ильза едва успела отойти в сторону, прежде чем Кассия снова начала стрелять. Три быстрых выстрела попали точно в цель. – Чувствую, на этот раз ты думала об Элиоте, – сухо сказала Ильза, и Кассия засияла, довольная собой. – Я ужасна, да? – спросила она. – Потому так сержусь на него из-за того, что он просто взял и исчез? У него, должно быть, были свои причины, и все же я не могу перестать повторять все то, что хочу сказать, если… если когда-нибудь увижу его снова. – Сердишься? Сердится Орен, когда ты с ним играешь в шахматы, а он щелкает языком, глядя на твой неудачный ход. Я бы сказала, что ты в ярости настолько, что готова кого-нибудь прикончить. Однако каждый день я предпочла бы видеть рядом с собой подругу, которая злится, а не грустит. Гнев заставляет тебя делать что-то полезное. Грусть просто отнимает силы. Кассия ненадолго задумалась над ее словами, ритмично сжимая пальцы вокруг рукоятки револьвера. Когда чародейка подняла взгляд, в ее ярко-зеленых глазах не было ни тумана, ни сосредоточенной злобы. Она смотрела на Ильзу с нежностью. – Спасибо, Ильза. Та замялась, нервно поправляя юбку. Она никогда не могла выбрать подходящий момент, чтобы сказать то, что нужно. – По поводу той ссоры с Гедеоном, – выпалила она. – Кажется, я поняла, что ты мне не рассказала. Неподвижная напряженность Кассии тут же вернулась, и Ильза пожалела о том, что сменила тему. – О, вот как? Отступать было поздно. – Я думаю, что, когда ты сказала Гедеону, что его поездка – плохая идея, у него возникли подозрения. Думаю, он обвинил тебя в том, что ты сливаешь информацию Харту. Он сказал, что ты шпионка. Молчание. Ильза затаила дыхание, чтобы скрыть неуверенность в собственном заявлении. Однако интуиция подсказывала ей, что она права. Илиас сказал, что мятежникам было известно о поездке, и, возможно, Гедеона это напугало и навело на подозрения. Все-таки его возлюбленная была чародейкой. Пламя снова вспыхнуло в глазах Кассии, когда девушка сделала глубокий вдох и посмотрела Ильзе в глаза. – Но я не шпионка, ты же знаешь. – Я верю тебе, хотя здесь, кажется, почти никто не говорит правду. Что ж, по крайней мере, теперь Ильза могла заполнить все пробелы, которые у нее были в отношении Кассии. Может быть, это даже помогло бы ей на несколько часов отвлечься от мыслей о секретах Элиота. – Я до сих пор не могу понять, что навело его на подобную мысль. – Кассия осторожно положила пистолет в футляр, который лежал открытым на маленьком складном столике. – Разве я не задавала вопрос, который соответствовал здравому смыслу? Что бы случилось, если бы он и все его самые сильные волки находились в другом месте, а мы остались без защиты в Зоопарке? Мятежники нападали на нас достаточно часто, чтобы у меня появились основания для беспокойства. Однако Гедеон сказал, что до тех пор, пока мятежники не знают о его планах, проблемы в этом нет. Он сказал, что если я думаю иначе, то, возможно, мне есть, что ему сказать. – Чародейка очертила пальцами края корпуса револьвера, лежащего в открытом футляре. – Я больше ничего не стала говорить. Я имею в виду, во время ссоры. Он обвинил меня в предательстве, полагая, что я держу его за дурака, посчитал, что я его никогда… никогда не любила. Иногда я забывала, как Гедеон молод для того, чтобы разбираться со всем, что он взвалил себе на плечи. До того, как мой дедушка умер, он никогда не сталкивался с какими-либо трудностями, связанными с обязанностями альфы, и тут вдруг положение дел начало становиться все хуже и хуже. Я посчитала, что его обвинения связаны с этим давлением. Затем он исчез, – сказала Кассия, снова протянув руку к рукояти револьвера. – Думаю, это меня держали за дуру, – Кассия нахмурилась, повернувшись к Ильзе. – Прости, что все не рассказала, но я, правда, не думала, что причина, по которой мы с Гедеоном поругались, была чем-то важным. Я скорее недоговорила, чем соврала. Почему ты про это вспомнила? – Потому я кое-что узнала. Думаю, мятежники напали на вас, зная про поездку в Милл-Уотер. Я почти уверена, что им об этом кто-то сообщил. – Так все-таки ты думаешь, что шпион есть, – слабо сказала Кассия и покачала головой. – Это невозможно. Мятежники, должно быть, были в сговоре с оракулами дольше, чем мы предполагали. Именно так они и получили информацию.