Кто-то, кто любил Ильзу еще до рождения, представлял себе что-то подобное. Этот человек, вероятно, не предполагал, что его подарки будут получены в подвале магазина, что почти все присутствующие там скоро погибнут и что волки-близнецы окажутся в разных мирах. Ильза тряхнула головой, чтобы избавиться от подобных мыслей, и, осторожно положив волка обратно на кучу всякой всячины, закрыла крышку сундука. Сентиментальность делу не поможет. Девушка встала в центре комнаты, уперев руки в бока. – У всех есть секреты, Гедеон, – пробормотала Ильза. – Где же ты прячешь свои? Когда девушка жила с миссис Холмс – квартирной хозяйкой Блюма, – та совершила ошибку, научив девочку читать. Ильза вечно таскала книги из небольшого собрания художественной литературы миссис Холмс и читала их при свечах, когда положено было спать. Она не могла утаить запаха только что погасшей свечи, но изъятию книг можно было помешать, поспешно спрятав их под матрас. Теряя надежду, Ильза опустилась на колени и просунула руки как можно глубже между матрасом и спинкой кровати. Она водила руками взад и вперед, пытаясь нащупать хоть что-то. Когда ее пальцы впервые коснулись листа тонкой бумаги, девушка подумала, что ей это показалось. Гедеон, без сомнения, был выше ее ростом, и руки у него были длиннее, поэтому Ильзе пришлось вытянуться изо всех сил, чтобы схватить листок, но она справилась. Ильза вытащила страницу, вырванную из блокнота. Внутри испачканного чернильными пятнами и сложенного пополам листка была небрежно нацарапана схема. Руки Ильзы дрожали, и она изо всех сил пыталась подавить нарастающее волнение. Откуда она вообще могла знать, что эту схему нарисовал Гедеон? И даже если так, связана ли она с его исчезновением? Но, самое главное, что она значила? Числа стояли не по порядку. Неуклюже нарисованные солнца и луны тоже выглядели странно. Что это за фигура посередине? Не похоже, что это должен быть круг. Может, это какая-то карта? И зачем рядом с числами и символами на правой стороне крестики? Ильза нашла применение дурацким упражнениям для расслабления. Сейчас ей необходимо очистить разум и обдумать все по очереди. Поэтому она считала вдохи, пока не почувствовала, что ее сердцебиение замедлилось, а затем сосредоточилась на том, что перед ней. Итак, бумажка была спрятана под матрасом, который принадлежал Гедеону, так что логично было предположить, что именно он нарисовал схему. Должно быть, этот листок был здесь еще до исчезновения брата. Он оставил его под матрасом, значит, она ему была не нужна. Тем не менее он ее спрятал, следовательно, для посторонних глаз она не предназначалась. Ильза потеряла свой спокойный и методичный ход мыслей. Это был секрет, о котором, возможно, знали только Гедеон и она. Девушка не могла подавить волнение, которое испытывала, держа в руках маленький фрагмент истории своего брата, фрагмент, который Кассия и Элиот никогда не видели. Но почему? Потому что Гедеон не доверял им? Если бы она отнесла этот листок Элиоту, Кассии или Файфу, посчитал бы ее брат это ошибкой? Возможно, это не такой уж секрет, а что-то безобидное, вроде реквизита для игры. Или что-то личное, нацарапанное ночью, чтобы не забыть какую-то идею, пришедшую к нему во сне. Возможно, эта схема могла подсказать Ильзе, где сейчас ее брат. Даже когда эта вероятность всплыла у нее в голове, Ильза не поверила в нее по-настоящему. Гедеона не было уже несколько недель. Трудно сказать, как долго этот листочек пролежал под матрасом. Возможно, прошли уже долгие годы. Возможно, он годился только на растопку. Но это не означало, что Ильза не могла попытаться понять, что означает эта схема. Если она отнесет бумажку кому-нибудь из лейтенантов и они объяснят ее каким-нибудь воспоминанием или историей о Гедеоне, то девушке это в очередной раз напомнит, что все знали ее брата, а она – нет. Возможно, боль от этого была ребячеством, но она ничего не могла с собой поделать. Она хотела узнать секрет Гедеона, который не знал никто, кроме нее. Именно поэтому, когда кто-то постучал в дверь гостиной и вошел, Ильза быстро сложила схему в несколько раз, пока та не стала размером с игральную карту, и абсолютно ненужным, но, тем не менее, эффектным взмахом руки, заставила бумажку исчезнуть в своем рукаве. Именно в этот момент в спальню вошел Файф. Переведя взгляд с рук Ильзы на ее лицо и обратно, он застыл в недоумении. – Что это только что было? – Магия. Файф прищурился. Его прирожденная исследовательская натура явно была недовольна таким ответом. – Сценическая магия, – пожав плечами, уточнила Ильза. Она надеялась, что у нее получится провести Файфа, поэтому повторила трюк в обратном направлении. – Смотри, в моем рукаве ничего нет, – сказала она своим театральным голосом, а затем слегка взмахнула рукой, и в ее пальцах оказался зажат носовой платок. Лицо Файфа просветлело. – Потрясающе! Можешь научить меня, как это делать? Ильза скрестила руки на груди. – Нет, если ты не планируешь серьезно заниматься этим делом. Кодекс чести фокусника. Но я могу научить тебя кое-чему другому. Хочешь уметь становиться невидимым? Скептицизм Файфа вернулся, но на этот раз к нему примешалось любопытство. – Никто не может стать невидимым. Даже призраки. Ильза откинула волосы назад. – Ну, а вот я могу. Пойдем. Взяв Файфа за руку, девушка вывела его в коридор, подальше от места, где проводила свое расследование. Пока они шли, она немного рассказала ему об уловках, которые помогают быть хорошим ассистентом фокусника. Тем же трюкам Ильза учила Элиота. Например, тому, как держать себя таким образом, чтобы казаться незаметным, и как двигаться, не привлекая внимания. Она предложила представить, что коридор был оживленной улицей, и Файф начал следовать советам Ильзы. Однако когда девушка оборачивалась, все равно выглядел, как обычный прохожий. – Тебе нужно стать меньше ростом и выглядеть более невзрачным. Файф улыбнулся и раздулся от важности. – Так и знал, что ты считаешь меня красивым. Ильза хлопнула его по руке. – Меньше ростом. Более невзрачным, – Файф бросил на Ильзу смущенный взгляд. – Тебе лучше отойти подальше. Файф перевоплощался так, словно на него нападали пчелы. Он дергался и извивался, словно каждую меняющуюся мышцу в его теле пронзало ядовитое жало. Ильза даже не предполагала, что во время превращения ему необходимо так много двигаться. Было похоже, будто облик, который искал Файф, являлся костюмом на три размера меньше, в который нужно втиснуться и выглядеть при этом естественно. Черты его лица искажались, словно отражение в комнате с кривыми зеркалами. Ни одно из лиц Файфу не подходило, но на каждом из них был сосредоточенный хмурый взгляд. Ильза непроизвольно вскрикнула, когда конечности мальчика вытянулись. Файф стал выше на полметра и теперь размахивал руками для равновесия. Ильза, собрав всю волю в кулак, подавила смешок. – Не в ту сторону, Файф. Нужно быть ниже, а не выше. – Я еще не закончил. Файф опять едва устоял на ногах, но стал ниже. Его волосы вспыхивали попеременно ярко-рыжим и серебристым. Он продолжал бормотать что-то вроде «ой-ой», и Ильза не могла винить его за это. Приятного в том, чтобы становиться слишком низким, было мало, а теперь рост Файфа составлял около ста тридцати сантиметров. С очередным пугающим шквалом подергиваний Файф замер, став примерно одного роста с Ильзой. Он расставил ноги и вытянул руки, как будто не был уверен, что его тело может стоять после подобных манипуляций. Несмотря на все изменения, которые претерпело лицо Файфа, оно так и осталось его лицом. Нос стал чуть круглее там, где раньше был заострен, лоб – ниже, и из-за этого черные локоны теперь падали ему на глаза. На этом все. Файф поморщился, и Ильза испугалась, что ему все еще больно, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это всего лишь несколько сильных, непрекращающихся подергиваний, являющихся побочным эффектом перевоплощений метаморфов. – Ну, что ж, – сказала Ильза, дотронувшись пальцем до губ, чтобы спрятать улыбку, – намного важнее во всем этом то, как ты себя ведешь. – Да ничего. Я знаю, что перевоплощаюсь из рук вон плохо, – сказал Файф с широкой улыбкой. – Можешь смеяться. И Ильза расхохоталась. Она смеялась так, как еще ни разу не смеялась после смерти Марты, до тех пор, пока не брызнули слезы и не заболел живот. Ильза спародировала превращение Файфа, и тот тоже расхохотался, утирая слезы и умоляя ее остановиться. Оказалось, что Файфу не нужна была магия, чтобы овладеть трюком Ильзы. Для такого высокого и яркого парня он обладал природным талантом к невидимости. У Файфа были свои приемы, о которых Ильза никогда даже не думала. Слиться с толпой можно было, сделав отсутствующий взгляд, который создавал впечатление, будто человек полностью погружен в собственные мысли. Если по-особому сложить руки, то люди со стороны могли подумать, что ты ими вообще не умеешь пользоваться из-за какой-то болезни. То, в чем Файфу не хватало таланта, он компенсировал умением играть в чужую игру по своим правилам. Когда Ильзе больше нечему было его учить, они направились в сторону лаборатории. У Ильзы с языка грозил сорваться вопрос, не совсем связанный с поисками Гедеона. – Файф, как ты относишься к Элиоту? Мальчишка залился румянцем так быстро, что Ильза испугалась, что он снова потерял контроль над своими способностями и теперь превращался во фламинго. – Как я к нему отношусь? – Ну, знаешь, нравится ли он тебе? Думаешь ли ты, что он хороший человек? Плечи Файфа внезапно сильно напряглись, и Ильза насторожилась. Неужели она сейчас узнает, как ведет себя Файф, когда обманывает? Вероятность того, что Файф будет с ней неискренним, огорчила Ильзу куда больше, чем ложь Элиота и Кассии. Файф всегда казался ей честным и открытым. – Да, думаю, он хороший человек. Замкнутый, но это не делает его злодеем. – Замкнутый – мягко сказано, – заметила Ильза, хотя сама при этом думала о моментах, когда из-под маски Элиота показывались проблески доброты и шутливости. Он показал ей себя с такой стороны, о существовании которой другие не знали. От осознания этого у Ильзы радостно замирало сердце. Ильза была счастлива хранить такой драгоценный секрет. Она даже не подозревала, что секреты могут так радовать. – Ну, с исчезновением Гедеона все усложнилось, особенно для Элиота. Зная их, невозможно было предположить, что… – Файф оборвал себя на полуслове. – Ох, ты же не знаешь Гедеона. В общем, никто не ожидал, что они станут друзьями, если честно. Гедеон общителен, хорошо со всеми ладит. Правда, если ты умеешь ладить со всеми, это не всегда делает тебя хорошим человеком. Нет, естественно, Гедеон – прекрасный человек. Я просто имею в виду, что Элиот… – Он заметил, что бормочет что-то невнятное, и покраснел до кончиков ушей. По крайней мере, Файф тоже видел хорошее в Элиоте. Эта часть его слов не была похожа на ложь. – Я знаю, что другие считают, будто Элиот связан с исчезновением Гедеона. В этом особо уверенна Кассия, но… Ну, даже я сомневаюсь, что Гедеон решился бы сделать что-то подобное, не сказав Элиоту. Он всегда полагался на Элиота. Все лучшие идеи Гедеона принадлежали его другу. Но если Элиоту действительно известно, где Гедеон, и он не говорит об этом никому… Что ж, наверняка у него есть на то свои причины. – Файф подумал над своими словами и тихо добавил: – Я не хочу проявлять неуважение по отношению к Кассии. Она имеет право придерживаться своего мнения об Элиоте, но, по-моему, она ошибается. Милый Файф, который всегда был готов защитить Кассию даже от почти безобидных слов в ее адрес, сейчас говорил подобное. Возможно, ничего подозрительного в том, что тот же добрый мальчик изо всех сил старался быть справедливым и к Элиоту, не было, но его неловкость показалась Ильзе странной. – А что насчет Эстер? Она тоже думает, что Элиот знает, где Гедеон? Файф открыл и придержал для Ильзы дверь в свою лабораторию. – Должно быть. Она ведь заставила его отказаться от командования волками. Со времен первого нападения она стала относиться к нему особенно холодно. Как только я упоминаю Элиота, она делает так. – Файф сымитировал презрительное лицо Эстер. Он удивительно точно передал выражение лица своей сестры, и ему это абсолютно не шло. Ильзе было вдвойне неприятно видеть презрение на лице Файфа, чем на лице Эстер. – Но она всегда корчит такое лицо. – Ну да, – Файф рассеянно дотронулся до своих волос. Он явно все еще сильно переживал из-за Эстер. Какая-то извращенная часть Ильзы хотела продолжать досконально допрашивать Файфа, пока ей не станет понятно, каково это – любить брата или сестру, но вместо этого девушка сменила тему. – Что ты помнишь про то нападение? – Э, ну, – Файф положил руку на подлокотник своего огромного кресла и плюхнулся в него. Он больше не нервничал из-за Элиота и не грустил из-за Эстер. – Все произошло рано утром. Меня разбудил звон разбитого стекла. Я побежал в комнату Элиота, но он уже был внизу, где завязалась потасовка.