Рассказ Тейна граничил с бредом, но ведь и волколаки когда-то считались фантастикой. — Мичи — ведун? — Был им. — Что теперь? — Я же сказал, он мертв. Погиб в одном из срезов, о котором ты, естественно, не слышала. Наоки резко встала. Прошлась по кухне из угла в угол. Верить в сказанное не хотелось, но что-то внутри подсказывало — Тейн не врет. Чуваку что-то нужно. — Ладно, — она остановилась, чтобы набрать воды в электрочайник. Закрыла крышку, нажала кнопку. Загремела заварником и чашками, чтобы успокоить нервы. — Допустим, ты прав. Чего они добиваются? — Ты про оборотней? Это экспансия, всё просто. Они захватывают один слой за другим. Вытесняют нас, людей. Можешь называть это борьбой за существование. Межвидовой конфликт. — И правительство знает о Многослойности? — Конечно, — Наоки не видела лица Тейна, но почувствовала иронию в голосе. — Не просто знает. Они обратились в профсоюз за помощью, поскольку сами не справляются. У вас тут самая настоящая оккупация, подруга. Горсть чая отправилась в заварник. Коробка — обратно на полку. — Ты утверждаешь, — размеренно произнесла девушка, — что переверты лезут через порталы между мирами. — Именно, — Тейн поднялся со своего места и начал убирать всю грязную посуду в моечную машину. — Как она включается? — Голосом, — Наоки улыбнулась, глядя на старания чужака. Тейн искал сенсор или нечто подобное. — Компьютер, помой посуду. Щелчок. Заблокировалась дверца, начала набираться вода. — Круто, — похвалил гость. — У тебя вся техника такая? — Почти. А в твоем мире нет умных вещей? — Есть, — признался Тейн. — Я просто не думал, что они есть и у вас. И, кстати, наши компьютеры считывают желания прямо из мозга. — Я могу отдавать мыслекоманды, — обиделась Наоки. — Просто не хочу. Мне нравится голосовой режим. — Твое право, — гость вернулся на лоджию и задумчиво уставился на проносящийся мимо поезд. — Продолжай, — сказала Наоки. — Что продолжать, — бросил через плечо Тейн. — Ваш срез — один из многих, подвергшихся нападению. Есть полностью захваченные миры. Где-то борьба идет с переменным успехом, а где-то проблемы только начались. Ты должна понять одну вещь: оборотни повсюду, они свободно странствуют между слоями и время от времени вторгаются в приглянувшиеся реальности. По какому принципу выбираются цели, никто не знает. Вот, например, с какого хрена им лезть в срез, переживший ядерную войну? Или экологическую катастрофу? Но ведь лезут. И вытесняют выживших представителей твоего вида. — Тотальная война, — заметила Наоки. — Межпространственная. — А что профсоюз? — Мы — коммерческая организация, — заявил Тейн, отворачиваясь от окна. — Объединение ведунов, боевых магов и охотников. У нас филиалы в сотнях миров. А штаб-квартира расположена в Изначалье. Считается, что Изначалье — это стержневая реальность, с которой, собственно, и началось ветвление. Схема простая: у некоего правительства возникают проблемы, оно не может справиться с внешней агрессией. Переверты лезут, население сокращается. И власти связываются с нашим представителем. Платят профсоюзу за ликвидацию хищников. Мы рассылаем своим охотникам инструкции с указанием реальности, поставленной задачи и расценок за «голову». Охотник, получивший конверт, топает к своему проводнику — волшебнику, умеющему открывать порталы. Переходит в нужный срез, делает свою работу. Возвращается домой и спустя некоторое время получает конверт с деньгами. Никаких имен, банковских счетов, кредитных линий. Никаких налогов и прочей херни. Мы обеспечиваем своим людям прикрытие — государственные структуры их не трогают. Можно хранить дома оружие и применять его в случае необходимости. Можно не заполнять налоговые декларации, ни перед кем не отчитываться за длительное отсутствие. Если операция затягивается, мы даже коммуналку и аренду своим ребятам оплачиваем. Чтобы не вылетели на улицу. — Командировка в параллельный мир, — Наоки попробовала это утверждение на вкус. — Заманчиво. Пришла первая догадка: — Мичи был одним из вас? Работал на профсоюз? — В точку. Мичи открыл в себе способности ведуна-проводника. Он умел перемещаться в Многослойности. Использовал эти навыки для торговли — перетаскивал технологии, гаджеты и ценные предметы из одного слоя в другой. Сколотил на этом приличное состояние. — И где это состояние? — вырвалось у Наоки. — Я пробивала Мичи по базам. Нет у него никаких счетов. — В твоем мире, — уточнил Тейн. — Мичи не дурак, он хранил сбережения в безопасных срезах. Там, где нет оборотней и жесткого контроля со стороны властей. Там, где не задают лишних вопросов. — Почему он не рассказал мне о своей работе? Чайник выключился. Наоки подошла к столешнице, сняла чайник с подставки и наполнила заварник кипятком. По кухне распространился аромат качественного травяного сбора. — А сама как думаешь? Ты была маленькой и глупой. Начала бы хвастаться подружкам в школе. А здесь, на Земле-105, наше представительство открылось совсем недавно. Мы еще не успели взять под контроль сёгунат. У вас возникли бы проблемы с властями. Общество авторитарное, не лучший вариант. — Земля-105? — По стандартам Изначалья. Это сто пятая точка бифуркации, открытая нашими ведунами. — Ты всё время говоришь это слово. У нас есть шаманы, они изобрели тайнопись. Ну, и кое-какие охранные заклинания. Но я не слышала, чтобы они перемещались между реальностями. — Некоторые умеют. — Это врожденный дар? — Отчасти. Способности надо развивать, как ты понимаешь. Мичи нашел себе наставника в Осаке. Ему повезло. И стал проводником. У ведунов, знаешь ли, куча специализаций. Есть боевые маги, есть проводники. Мастера тайников, конструкторы реальностей. — Почему мой брат стал работать на профсоюз? — Долгая история. Расскажу по дороге в управление, если захочешь. Сейчас важно другое. Мичи работал на нас, поднимался по карьерной лестнице, был на хорошем счету. Быть рядовым охотником — это не для таких, как он. Два года назад Мичи перевели в Изначалье. Он стал работать в Хранилище, получил доступ к тайным знаниям и могучим артефактам. А потом кое-что украл. Нечто ценное, я бы даже сказал — бесценное. И эту вещь он собирался обменять на кое-что другое. Наоки не верила своим ушам. Сперва выяснилось, что ее брат сотрудничал с тайной межпротранственной организацией охотников за перевертами, а потом — новое потрясение. Мичи — вор. Мертвый вор. — Ты сказал, что Мичи умер. — Именно, — подтвердил Тейн. — Он погиб, когда пытался совершить обмен. — Его убили? — Да. — Кто? Тейн пожал плечами: — Мы не знаем. Наоки почувствовала, как внутри поднимается что-то темное. Из самых глубин подсознания рвется холодная ярость, она идет на смену отрицанию. Если верить Тейну, у нее отняли единственного человека, которого она любила в жизни. Не считая родителей, лица которых вытащить из забытья всё труднее. — Так, — Наоки попыталась взять себя в руки. Разлила напиток по чашкам, одну поставила перед гостем. — Так. — Когда происходит нечто подобное, — Тейн сделал первый глоток и уважительно кивнул, — запускается процедура внутреннего расследования. Профсоюз вызывает меня или кого-то из моих ребят. Артефакт нужно вернуть — вот такая передо мной стоит задача. — А я здесь причем? — Мы подходим к самому интересному пункту программы, — ухмыльнулся Тейн. — Почему мне позарез понадобился твой перевод. Собственно, речь идет не о переводе, а об увольнении. Ты же понимаешь, официально нас нет. Профсоюз для чиновников низшего звена — просто сказка. Они бегают, потому что получили распоряжение сверху. — Вернемся к вопросу, — Наоки грела чашку в руках, словно забыв о ее содержимом. — Причем здесь я? — Твой брат специализировался на межпространственных тайниках. Собственно, этим он и сделал себе имя. Мог вытащить что угодно и откуда угодно. В баре, где с ним расправились, посетители видели, как из воздуха нечто извлекалось. Мы не знаем, успели его убийцы забрать вещь или нет. Быть может, артефакт всё еще болтается между мирами. — Вы не можете открыть его тайники, — догадалась девушка. — Не можем, — признал Тейн. — А вот ты, вероятно, сможешь. После обучения. — Ты шутишь, — фыркнула Наоки. — Я не ведун. У меня никогда не было талантов Мичи. — Ошибаешься. Ваши родители… о них известно мало, но кое-какие факты я собрал. Принять это будет тяжело. — Говори. — Видишь ли, один из них — не человек. Или — не совсем человек.