Покашливание рядом выводит из приятного транса и я отпускаю свой личный соблазн. Катина подруга пытается отказаться от предложения подвезти, аргументирая нецелесообразностью делать круг и зря тратить бензин. Мои методы Воронова знает, поэтому уговаривает её быстро. По дороге я против воли погружаюсь в размышления о матери. Может я несправедлив к ней и в самой глубине алчной стервы есть мало мальски тёплые чувства к чему-то кроме денег и себя? Перебираю немногочисленные воспоминания, но зацепиться не за что. Ничего нет. Эта женщина — абсолютно выженная пустыня. - Рома! — пронзительный крик Кати возвращает в реальность. Перевожу взгляд от сжавшейся, бледной Катарины к отчаянно вцепившейся в ремень Лесе на заднем сиденье. Наконец соображаю и обращаю внимание на спидометр. Твою мать. Больше ста пятидесяти. И за дорогой почти не слежу. Плавно скидываю скорость до предельно допустимой и сосредаточиваюсь на дороге. Возле общаги высаживаю Лесю, которая плюётся проклятьями в мой адрес. Заслужил. Катя натянута как струна. Молчит и смотрит впереди себя. Лучше бы наорала и высказала всё. — Упрись бампером туда, — тихо говорит, указывая на деревья в дальнем углу парковки. Ничего не понимаю, но делаю, как попросила. Выключаю фары и поворачиваюсь к ней. — Кать, извини… — она обрывает извинения на полуслове. Прикладывает палец к моим губам, гипнотизируя зелёными омутами. Непонимающе наблюдаю за её действиями. Моя маленькая снимает куртку, разувается и седлает меня. — Захочешь, позже расскажешь. Только сейчас пообещай больше так не гонять, — мелодично шепчет на ухо. — Обещаю. Притягиваю свою хрупкую девочку к себе. Неторопливо целую, похищая частое дыхание. Смакую её дурманящий вкус. Она льнёт теснее. Трепетный огонь превращается в обжигающую страсть. Нежный поцелуй перерастает в отчаянную голодную борьбу. Помогаю торопливой малышке полностью откинуть спинку сиденья и максимально отодвинуться от руля. Она мягко высвобождает возбуждённый член из брюк. Ласково проводит рукой по всей длине. Горячее дыхание обдаёт низ живота. Невесомыми поцелуями она спускается ниже. Сдавленно выдыхаю, когда кончик её языка робко касается головки. Собирает выступившие капли. Языком по кругу описывает узоры. В следующее мгновение чувствую, как головка неспешно погружается во влажное тепло. Её губы плотно обхватывают член ниже головки. Закрываю глаза и непроизвольно двигаю бёдрами, стремясь проникнуть глубже в ласкающий рот. Полностью отдаюсь во власть пьянящих ощущений. Её движения становятся смелее и ненасытнее. Сжимаю руками источник наслаждения и бессвязно прошу остановиться, когда балансировать на грани становится невыносимо. В ответ катины движения станятся лишь быстрее. Яростнее. Пелена длящихся ярких вспышек постепенно спадает и я встречаюсь взглядом с сияющими изумрудами. Этим промозглым вечером она — моё солнышко. 34. Планы на каникулы Захожу в кабинет и в очередной раз ёжусь. Словно из солнечного июльского дня я попала в грозовой осенний вечер. Это помещение резко контрастирует с другими комнатами, атмосферой квартиры в целом. Темные массивные встроенные шкафы, целиком забитые книгами и папками, и чёрный рабочий стол даже при обилии света от панорамного окна выглядят угнетающе, а вечером в свете одной лампы подавно. Декорации к фильмам ужасов поприятнее будут. Из уютного здесь только кресло, а из тёплого — владелец, уставившийся в ноутбук, который еле выглядывает из-за бумаг. — Ром, дай мой паспорт, — ставлю перед ним чашку кофе и достаю из кармана несколько шоколадных батончиков. — Может лучше скорую? — ну да, впервые ему за вкусняшки не сражаться приходится, а сама предлагаю. Быстренько заберу обратно, если будет и дальше смотреть будто я ему гранату на стол кинула. - Просто немного заботы, ты уже четыре часа сидишь за документами — приехали после пар, так сразу пошёл в кабинет со словами, что "дз-шка" от папки ждать не будет. - Предпочитаю кое-что послаще… — ведёт пальцем под грудью, притягивая меня на колени. Мятное дыхание приятно щекочет. Одно прикосновение и моё тело, как по команде тянется к нему. Наши губы неутолимо исследуют друг друга. По телу тягучей карамелью расползается сладостный трепет. Рома отодвигает полоску шорт вместе с бельём и двумя пальцами входит в меня, выбивая хриплый стон из груди. Двигаюсь на встречу, желая почувствовать больше. Глубже. Сильнее. Кусаю его за плечо в немой мольбе. Он не торопится. Потемневшими глазами следит за мной. Смотрит как я извиваюсь на его пальцах. В одно движение он лишает меня и этого. Зачарованно слежу за его движениями. Послушно приоткрываю рот, когда он подносит палец. Запах моего желания ударяет в ноздри. Мышцы между ног сжимаются. — Неа, это только моя сладость… — едва слышно шепчет и кладёт палец себе в рот. Похоть бьёт молнией, когда он довольно урчит, смакуя мой вкус. Ёрзаю на скрытом одеждой члене. Рома помогает моим непослушным рукам стянуть с него футболку и расправиться с ремнём. Достаёт из кармана презерватив и протягивает мне. Осторожно веду рукой, раскатывая латекс. Не успеваю опомниться, как он вновь отодвигает ткань и полностью заполняет меня. В бешенном ритме насаживаюсь на горячий возбуждённый член. Каждый раз до предела. Рома до боли руками впивается в мои бёдра, ускоряя движения. Оглушающий, мощный оргазм сотрясает меня. Спустя пару секунд раздаётся глухой рык. Финальным жёстким толчком Рома кончает, крепко удерживая меня внизу. Он обессиленно откидывается на спинку, увлекая меня за собой. -Ты охеренная, — целует в висок и шепчет, едва переведя дыхание Окутанная его теплом я зажмуриваюсь и просто наслаждаюсь моментом. Совершенно не хочется приходить в себя и покидать горячий кокон. Минут через десять всё же нахожу в себе силы выбраться. — А паспорт тебе зачем? — действительно зачем мне мои же документы?! Колкость вертится на языке, но я придерживаю её при виде беспокойства на лице Девятова. - До новогодних каникул осталось чуть больше двух недель, пора покупать билет домой. Дальше откладывать покупку билетов я не могу- нормальные места раскупят, — меня охватывает внезапная паника. Мы не обсуждали предстоящие каникулы. Он молчит, я молчу. Я безумно соскучилась по родителям, но и при мысле о расставании с Ромой меня словно перетягивает тугим жгутом. Стоит ли пригласить его поехать к моим или для знакомства с родителями ещё рано?! Родители-то против не будут, а вот захочет ли он?! На днях были у Мирона, краем уха услышала, что все собираются поехать греться под палящим солнцем, а Рома, вроде как, остаётся и будет встречать Новый год у Кости. Стоит ли допытываться до него я не знаю. Новый год — мой самый любимый праздник. Вся семья собирается в сборе, радостные крики, шум, гам не умолкают ни на секунду, в воздухе витают бесподобные ароматы, гирлянды на каждом окне задорно мигают, создавая особенный уют. На днях завела разговор об украшении квартиры или хотя бы гирлянде на ёлке, но мой запал быстро остыл после слов Ромы о том, что Новый год- обыкновенная перемена дат. Он, конечно, добавил, что если мне хочется, то могу делать хоть что, но я уже не уверена будет ли это уместным. Выжидающе протягиваю рук. Дожилась собственный паспорт, как милостыню, с протянутой рукой выпрашиваю. Он ведь ему не к чему. Рома, похоже, вообще про него забыл. Я всё ждала, что он потребует что-нибудь или придумает какую-нибудь каверзу, но нет. Тишина. И сейчас ничего. Он даже не шелохнулся. Каменное изваяние, что б его. - Девятов! Дай паспорт! - Поедешь на поезде, — констатация, а не вопрос. Киваю и злобно прищуриваюсь. - Делаем так. Я покупаю билет на самолёт на дату, когда поезд пребывает в твой город и обратно на день, когда ты должна сесть на обратный. Освободившиеся дни проводим не выползая из кровати, — я аж поперхнулась от уверенности, с которой он всё решил. Его самоуверенность сейчас гейзером среди комнаты зафонтанирует. Перспектива провести с ним почти пять дней только вдвоём заманчива. Безумно. Внутри зарождается дикое желание согласиться без раздумий, но блин… Мало того, что он единолично решил, так ещё и оплатить решил. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Открываю рот, как птенец в ожидании еды, чтобы высказать всё. И закрываю. Я даже не знаю с чего возмущаться начать. Он вальяжно подходит ко мне, кладёт руку на мой рот и нарочито медленно говорит: - это будет мой тебе подарок. Он достаёт папку с документами, открывает главный документ удостоверяющий мою личность и начинает кликать в телефоне. - Это слишком дорогой подарок! — я, в принципе, и не рассчитывала на подарок от него. Ему я ещё не придумала, что подарить. У него всё есть. — Воронова, не начинай истерить. Я уже заказал. Автоматом беру протянутую заветную папку. С одной стороны, внутри всё подпрыгивает и плавится от желания побыть с ним, а с другой, каким словом не назови, я уже чувствую себя должной ему. Он уже снова погрузился в документы, а я всё стою, как вкопанная. Как он так всё перевернул?! Имеет ли смысл теперь протестовать?! 35. Неизбежная правда Я зависла. Глупо стою посреди комнаты и наблюдаю за Ромой. Он подносит кружку остышего кофе к губам, делает глоток и кривится. Я опять забыла сахар. Сама пью без сахара и каждый раз забываю ему положить его пять вожделенных ложек. Я никогда не пойму как можно пить сладкий кофе, тем более приторный до рези в глазах. Деаятов говорит, что не удивительно, если вместо крови шоколад. Так! Вот куда меня понесло! Рома только что мне билет на самолёт подарил, точнее купил, а я о сладости кофе размышляю! Воображение закидывает эротическими картинками, как мы проводим освободившиеся дни, каждая частичка меня надрывно молит "поскорей бы", осталось придумать, что делать с частью "подарок". — Это подарок. Не принять, ты не можешь, — сказал, как отрезал. Однозначно, он умеет читать мысли. А как иначе объяснить, что он опередил моё, ещё невысказанное, предложение на пару секунд. Хорошо, вариант отдать ему хотя бы стоимость половины билета отметается. - Ладно, Девятов, будет тебе подарок… — осталось сообразить, что подарить и где взять денег. Если сложить сумму несостоявшейся покупки билетов и всё, что у меня есть, то всё равно не хватит. Несколько поступивших заказов на решение итоговых заданий, сейчас как нельзя кстати, но всё равно недостаточно. Ещё бы штук пять таких. - Предпочитаю красный или насыщенный зелёный, — бросает, продолжая копаться в бумагах. - Что? — мне ещё и по цвету ориентироваться? - Бант на тебе, — устало поясняет. — Мой подарок — ты с бантом на груди. Только бант, ничего лишнего, — в будничном тоне прорезается хрипотца. Внизу живота зарождается обжигающий жар. Представляю, как Рома зубами развязывает бант, перекатывает твёрдый сосок на языке, второй сжимает пальцами. До сладкой боли. Вау. Меня самым настоящим образом повело от одной только мысли… Рвано выдыхаю и выкручиваю руки, сложенные в замок. Мои действия не остаются без внимания, Рома мажет по мне очень многообещающим взглядом и хищно улыбается. Догадываюсь, одним бантом его неуёмная фантазия не ограничивается. Что ж будет ему и обычный подарок, и бант, и не только. Надо только ленту к банту подлинее сделать. Решено. Что-то я застоялась здесь, пора идти своими бумажками заниматься. - Тебе много осталось? — Катарин, ложись без меня — я-то лягу, мне разрешение не нужно. А вот он вряд ли. Кипа папок, лежащих, на полу дня на два расчитана.- Пока не закончу, не лягу. Отец считает, что начало года напряжённее конца, поэтому завтра улетает отдыхать. - А разве у него нет сотрудников, чтобы сделать ЭТО? — рукой делаю круг в воздухе, обводя стол. - Есть. Они делают, я делаю, потом Кирилл Александрович ищет отличия. Я должен не только быть быть достойным его империи, но и понимать её работу, уметь самому всё просчитать, спрогнозировать, проверить не наёбывают ли работники, — ядовитый тон весьма красноречив — слова принадлежат его отцу и Рома недельной горе посуды после пятидесяти человек больше рад. — Может тебе помочь? — в ответ мгновенно раздаётся конкретный такой хохот. А вот сейчас могу и обидеться. Мы оба знаем, что в мире баррелей добычи жидких углеводородов и НДПИ*, я- конкретный ноль. Рыбёшка, выброшенная на пляж, полезнее. В прошлый раз одним глазком покосилась в его бумаги, потупила несколько минут и полезла гуглить. Но всё равно повода заливаться, я не вижу. — Эй, я могу документы упорядочить! — или залить их кофе, если не успокоится. - Заботливая ты моя, спасибо, ценю, честно, — ох ты ж, просмеялся и ладони вверх поднял. - Как знаешь. — Мне не привыкать. Я с папкиной макулатурой уже несколько лет в тесных родственных, — он говорит сухо и твёрдо. Без тени эмоций. Отчего тогда у меня в груди болезненно кольнуло?! — А без этого никак?