Спустя несколько минут Алексис ввела в комнату старших Бауманов. Леонард оказался одутловатым, нездорового вида человеком с двухдневной щетиной, давно вышедшей из моды стрижкой «ежик» и солидным животом. Когда Джека знакомили со старшим Бауманом, он отметил еще одну его отличительную черту. Леонард был настолько немногословен, что превосходил даже лаконичных спартанцев. Когда Джек пожимал Леонарду руку, тот буркнул что-то невнятное. Роза Бауман была полным антиподом своего супруга. Как только она появилась, девочки бросилась к ней, и она весело защебетала, с радостью обнимая внучек. Роза была невысокой полной крашеной блондинкой с ясными глазами и желтыми зубами. Когда дети увели бабушку к дивану, Джек попытался завязать с Леонардом беседу. Он отметил, что девочки, судя по всему, обожают бабушку, на что дед ответил очередным невнятным звуком. Пока полицейские осматривали дом, девочки веселились с бабушкой, Алексис деловито паковала вещи, а Крэг и Рэндольф уединились в библиотеке. Джек был вынужден развлекать Леонарда. После безуспешных попыток выжать из его уст хотя бы несколько слов, он сдался. Джек подошел к полицейским и, выяснив, что Лайм Фланаган пробудет здесь еще по крайней мере полчаса, собрал с пола свою одежду и обувь. Затем он поднялся наверх к Алексис и сказал, что хочет принять душ. Стоя под струями воды, он переживал, что до сих пор не позвонил Лори. Закрыв кран и посмотрев в зеркало, Джек недовольно скривился. Он совсем забыл о льде, и его губа посинела и распухла. Лиловая левая сторона лица и распухшая губа делали его похожим на забулдыгу после пьяной драки. Джек хотел было приложить лед, но, поразмыслив, делать этого не стал — время было упущено, и ото льда было мало пользы. Он быстро оделся и достал мобильник. Сигнал оказался очень слабым, и позвонить Лори он не смог. Он поднялся по лестнице и прошел в гостиную, где уже были Алексис, девочки и оба предка. Алексис не только успела упаковать вещи, но и отнесла их в машину. Девочки умоляли Розу поехать в одной машине с ними, но она сказала, что поедет с дедом. В этот момент Джек услышал первые произнесенные Леонардом слова. — Пошли, Роза, — мрачно приказал он. Роза покорно повиновалась и заспешила вслед за супругом. — Я завтра тебя увижу? — спросила Алексис, подгоняя дочерей. — Да. Но когда точно, не знаю, — ответил Джек. — Расписание моего дня пока неизвестно, поскольку зависит не от меня. Алексис неожиданно развернулась и воскликнула: — Боже! Я только что вспомнила, что в пятницу у тебя свадьба. А завтра — четверг. За всеми делами я совсем об этом забыла. Прости. Твоя будущая жена, наверное, меня ненавидит за то, что я тебя вытащила сюда и теперь держу в заложниках. — Она знает меня достаточно хорошо, и ей есть на кого возложить вину. — Выходит, что, закончив аутопсию, ты сразу летишь в Нью-Йорк? — Да. Именно так я и намерен поступить. У дверей гаража Алексис велела дочерям попрощаться с дядей. Каждая из них чмокнула Джека в щеку, и лишь Кристина шепнула Джеку на ухо, что очень сожалеет о гибели его дочерей. Сочувствие племянницы оказалось настолько неожиданным, что Джек с трудом удержал слезы. Алексис, обнимая брата, заметила его повлажневшие глаза. Но, не поняв причину волнения, она сказала: — Эй! Мы чувствуем себя отлично. Дети, поверь мне, будут в полной безопасности. Джек кивнул и, постаравшись придать голосу бодрости, сказал: — Встретимся завтра. Надеюсь, что мне удастся найти нечто такое, что оправдает наши усилия. — Я тоже на это надеюсь, — ответила Алексис. Она села в машину и подняла дверь гаража. Она нажала на клаксон, помахала брату рукой, и семейный внедорожник скрылся в ночи. Джек переставил свою машину и оглянулся. Пятеро полицейских вышли из дома, и Джек тут же выбрался из машины. — Простите! — крикнул он и махнул рукой. — Доктор Стэплтон, — откликнулся Лайм, — а мы вас искали. — Вы закончили осмотр места преступления? — спросил Джек. — На данный момент — да. — Что-нибудь обнаружили? — Ленту проверят в лаборатории. В ванной обнаружили волокна ткани. Кое-что мы нашли и вне дома. Все указывает на то, что работали профессионалы. — А как с аутопсией? — поинтересовался детектив Сколер. — Она будет проведена? — Если состоится эксгумация, то будет произведена и аутопсия. Я приступлю к вскрытию, как только получу тело. — Очень странно, что попытка аутопсии вызвала такой эффект, — заметил детектив Сколер. — Вы надеетесь обнаружить что-то стоящее? — Честно говоря, я не знаю, чего ожидать. Мы точно уверены лишь в том, что у пациентки был инфаркт. Это пробудило наше любопытство. — Жуть! — сказал детектив Сколер. — Ради вашего спокойствия и спокойствия семейства Бауманов мы несколько дней будем держать дом под круглосуточным наблюдением. — Не сомневаюсь, что Бауманы будут вам весьма благодарны, а мой сон станет крепче. — Держите нас в курсе ваших исследований, — сказал детектив Сколер и, прежде чем пожать Джеку руку, вручил ему свою визитку. — Не могли бы вы уделить мне еще несколько минут? — спросил Джек у Лайма. — Безусловно, — ответил тот. — Я как раз собирался задать вам несколько вопросов. Джек и Лайм попрощались с полицейскими. Чернильная тьма тут же поглотила их автомобили. Единственными светлыми пятнами в округе были окна дома Баумана и цепочка фонарей вдоль улицы. Сквозь кроны деревьев проглядывал узкий серп месяца. — Может быть, устроимся в моем автомобиле? — спросил Лайм, когда они подошли к дешевому старому «форду». — Честно говоря, я предпочел бы подышать, — ответил Джек. Дневное тепло ушло, и температура воздуха стала весьма бодрящей. Они прислонились к машине, и Джек рассказал Лайму о своей стычке с Тони Фазано, об угрозах и двух кулачных боях с Франко. Лайм, внимательно выслушав рассказ, сказал: — Я знаком с Тони Фазано. Парень работает в нескольких направлениях, включая дела, связанные с уголовщиной. Я знаю его потому, что он выступал в уголовных процессах, защищая в суде мелких негодяев. Должен сказать, что он гораздо умнее, чем можно подумать, если судить по его внешнему виду. — Да, я это уже заметил. — Похоже на то, учитывая его угрозы в мой адрес. Но с другой стороны, это выглядит слишком примитивно для умного человека. — У вас есть другие подозреваемые? — Вообще-то нет, — ответил Джек, не решившись говорить о заговоре. — Я проверю версию о Фазано, — сказал Лайм. — Его контора находится в Норт-Энде, и парень подпадает под нашу юрисдикцию. Но без наличия серьезных улик мы мало что сможем сделать. Учитывая также, что у нас мало времени. — Понимаю, — ответил Джек. — Послушайте, я благодарен вам, что вы вмешались в это дело и потратили время, приехав сюда. Это моя вина. Я опасался, что Бауманы не сообщат полиции о нападении. — Всегда готов оказать услугу своему старому приятелю Лу Солдано. У меня создалось впечатление, что вы крепко дружите. Джек утвердительно кивнул, подавив улыбку. Он встретился с Лу в то время, когда они оба ухлестывали за Лори. Когда шансы Лу стали весьма расплывчаты, у него хватило благородства выступить адвокатом Джека, и это скрепило их дружбу. Лу тогда проявил свои лучшие качества. — И это подводит нас к последней проблеме, — сказал Лайм, открыл машину и порылся в лежащей на переднем сиденье сумке. Когда он повернулся лицом к Джеку, в его руках был короткоствольный «смит-вессон» тридцать восьмого калибра. — Будьте с ним поаккуратнее, хотя я сам частенько обращаюсь с пушкой грубовато. Джек повертел револьвер в руках. Вороненая сталь оружия отразила свет, льющийся из окон дома. — Используйте эту штуку, когда почувствуете стопроцентную необходимость стрелять, — сказал Лайм. — Но надеюсь, до этого дело не дойдет. — Обещаю, что если дело дойдет до пальбы, то это будет вопрос жизни или смерти, — ответил Джек. — Но поскольку девочки уехали, револьвер мне не нужен. — С этими словами он протянул оружие Лайму. Лайм придержал его руку. — Оставьте у себя. Вы уже схлопотали по физиономии. Мне кажется, что у этого Франко не все шурупы на месте. Но только обязательно верните пушку. Когда вы уезжаете? — Завтра, и это еще одна причина не брать оружие. — Берите! — настаивал Лайм. — Мы можем встретиться до вашего отъезда. А если нет, бросьте его в моем офисе в какой-нибудь мешок с моим именем. Только особо не афишируйте. — Можете быть уверены: я буду вести себя крайне сдержанно, — сказал Джек с улыбкой. — Сдержанность — мое второе имя. — Лу так не считает, — рассмеялся Лайм. — Но он сказал, что вы необыкновенно ответственный парень, и именно на это ваше качество я и буду полагаться. Еще раз пожелав Джеку успехов, Лайм сел в машину и уехал. Джек повертел револьвер в руках. Оружие было похоже на игрушечное, каким он играл в детстве, и казалось совершенно безобидным. Но как патологоанатом он был хорошо знаком с разрушительной силой револьвера «смит-вессон». Определяя направление пулевого канала в трупах, он каждый раз изумлялся масштабу травм, нанесенных выстрелом. Джек сунул револьвер в карман, а из другого извлек телефон. Он знал, что его задержка в Бостоне огорчит и рассердит Лори. Если поставить себя на ее место, то его возвращение домой в четверг днем — а церемония назначена на час тридцать пятницы — выглядит абсурдом. Но его засасывали зыбучие пески сложившихся обстоятельств. После всего, что произошло, он не мог бросить Крэга и Алексис. Кроме того, его мучил вопрос, почему кто-то так отчаянно противится аутопсии. И вдруг Джека поразила простая мысль: он забыл о больнице! Не произошло ли там после доставки Пейшенс Стэнхоуп нечто такое, что было необходимо скрыть? Подобная версия была более вероятной в сравнении с притянутой за уши теорией заговора против concierge-медицины. С трепетом в душе Джек набрал номер телефона Лори. Глава 16