– О как! – удивился я. – Неужто у вас есть проблемы посерьезнее, чем возвращение пленников? – Есть, как не быть. У нас тут с твоим доносом такие дела завертелись… город до сих пор лихорадит. Томвар со своими братьями настоящую бойню в двух шагах от Ратуши устроил. Предстоятель Горного Дома в том же бою в Свет ушел. Центурий Альвис потерял два десятка своих стражников, а дознаватель Пилам спать не может, так хочет одного ушлого ходока расспросить. И вот это уже действительно серьезно. – Дела-а, – ошеломленно протянул я, выслушав краткое повествование друга. – А Риберт? – Взяли Риберта, – отмахнулся Дим. – Половину его охраны братья-рыцари во время штурма покрошили, а вторую, с которой сам Синий на прорыв пошел, стражники телами завалили. Тогда же и святой отец погиб. Прикрыл людей Альвиса от атаки одного из уцелевших Рибертовых колдунов, да сам не уберегся. Схлопотал какую-то чернуху в грудь и за две минуты в Свет ушел. Но самого Синего до подхода рыцарей придержать смог, они его и спеленали вместе с единственным выжившим помощником. Тоже, кстати, колдуном оказался, и неслабым. Не будь у людей Томвара цепей из освященного железа, вырвался бы. – Риберт или помощник его? – не понял я. Барон в ответ усмехнулся. – Оба. Счастье еще, что томарцы не разбирались, кого чем вязать, обоих одной цепью сковали, так что Риберт и дернуться не успел. Сомлел в момент, так и определили, что он сам с чернотой не дурак побаловаться. Вот и отдыхает теперь эта парочка в Домском узилище в ожидании трибунала. В общем, единственным, абсолютно довольным человеком в этой ситуации, оказался городской казначей. Он с тремя своими помощниками, по-моему, до сих пор подсчитывает стоимость конфиската, изъятого в доме и на складе Синего. Но ты не о том думаешь, друг мой. С проблемами, вызванными Рибертом и его людьми, город теперь и сам справится как-нибудь. А тебя больше должен беспокоить интерес Пилама к твоей персоне. Он ведь не просто поговорить с тобой хочет. До начала облавы, дознаватель вообще радел за то, чтоб немедленно отдать тебя под суд по подозрению в убийстве доброго горожанина, корчмаря Биггена. Но предстоятель Дома его окоротил, обещав жильцу Горного, ходоку Миду Реданергу, защиту Церкви в том случае, если сам жилец не будет уличен храмовой проверкой в служении Тьме, а его донос на купца Риберта оправдается. – Ну так он и оправдался, правильно? – нахмурился я, несколько недовольный тем, как он обозвал мою записку. Да и упоминание о том, что я стал жильцом Горного… впрочем, с этим можно и позже разобраться. Прав Дим, не до того сейчас, есть вещи и поважнее. – С этим никто и не спорит, – кивнул барон. – Одна проблема: свое обещание святой отец сдержать уже никак не сможет. А кроме него, в Горном Доме нет ни одного рукоположенного служителя. Соответственно, даже если мы с Томваром и центурием Альвисом выступим за исполнение последней воли предстоятеля, это ничего не даст. Провести твою проверку на соприкосновение с Тьмой никто из оставшихся в Доме служителей не сможет физически. Тут ведь одной литургией Света не обойтись… помнишь небось отца Тона и его испытания? А значит, не будет и защиты Церкви. – Хочешь сказать, что в этих условиях дознаватель может вновь вернуться к идее отдать меня под суд? – протянул я. – Именно, – подтвердил Дим. – Более того, ручаюсь, именно это он и попытается провернуть, и центурий, скорее всего, будет на его стороне. Темные темными, а пойманный душегуб – это всегда плюс бдительной страже, ее главе и ловкому дознавателю. Не смогут они устоять против такого искушения. Уж поверь. – Значит, Трибунал, да? – вздохнул я. – Да нет. Тянуть до приезда белых мантий они не станут, – покачал головой Дим. – Во-первых, там может всплыть твое участие в деле… да что там, обязательно всплывет! Ни я, ни Томвар уж точно молчать не станем. А во-вторых, Трибунал не рассматривает дела, в которых нет следа черноты. И уж поверь, Пилам от всей души постарается, чтоб такого следа в деле о смерти корчмаря не было. Более того, на его месте я постарался бы устроить городской суд как можно быстрее. И… тебя в петлю или в лучшем случае на каторгу, дело в архив, награду за поимку коронного злодея в кошель. – А доказательства? – начал было я, но осекся. Как здесь добываются показания, видел сам… в подвалах у Дима. Сомневаюсь, что имперский дознаватель будет вести допрос иными методами. И что-то мне кажется, что моя выносливость тут не поможет, разве что продлит мучения. А мучиться я вообще не хочу. В принципе. – Понял, да? – печально усмехнулся Дим. – Сам во всем признаешься, а большего суду и не потребуется. – И вот чего этот Пилам ко мне прицепился?! Нет чтобы «спасибо» за Риберта сказать… – Я еле слышно выматерился. Друг же только руками развел. – Работа у него такая, Мид. Ловить убийц, трясунов и воров. А ты, как ни крути, убил того корчмаря. – Убийцу, Дим. Я убил убийцу. Тварь, ради золота отправившую на тот свет полторы дюжины человек и продавшую темным ни в чем не повинную девчонку только за то, что та услышала его разговор с другим убийцей и работорговцем. – Но этого, кроме тебя, никто не знает, ведь так? – со вздохом проговорил барон и, помолчав, добавил: – А больше это никому не интересно. Ну, кроме, может быть, той самой Лии. Но что может сделать обычная подавальщица и кто, вообще, будет ее слушать? – А владетельный барон? – прищурился я. – Неужели к его словам в Горном никто не прислушается? – К словам? Когда как, – усмехнулся он. – Но действовать можно по-разному, не только уговорами, верно? – Та-ак, – протянул я, глядя на ухмыляющегося друга. – По глазам вижу, ты что-то придумал. Вопроса два. Первый, что именно ты затеял? И второй: зачем нужно было пугать меня судом и виселицей? – Я не пугал, а предупреждал о грозящей тебе опасности. Это первое, – делано возмущенно отозвался Дим. – А затея моя проста. Тебе для начала нужно поучаствовать в операции томарцев по освобождению пленников Риберта, а потом переждать где-то месяц-другой, пока в Горный не прибудут судьи Трибунала. Письмо его преосвященству, отцу Тону, мы с Томваром уже отправили. А значит, определенный кредит доверия тебе будет обеспечен. – То есть судить меня все-таки будут? – уточнил я. – Совершенно необязательно, – мотнул головой мой бывший носитель. – Если мы все сделаем правильно, то на Трибунале ты будешь свидетелем, как я или любой из братьев-рыцарей. А после него Пилам даже коситься в твою сторону перестанет. Сам должен понимать одно дело копать под не известного никому ходока и совсем другое – пытаться задеть известного жильца Горного, принявшего живейшее участие в уничтожении темного ковена, окопавшегося на территории города. Героя, отыскавшего схрон контрабандистов-работорговцев и участвовавшего в освобождении пленников. То есть, по сути, выполнившего работу самого дознавателя. Пилам не дурак, ему слава завистливой сволочи совершенно не нужна. – А как же его репутация законника, непримиримого ловца убийц и трясунов? – поинтересовался я. – Помнишь, как дед говорил? Нужно быть, а не казаться, – задумчиво произнес Дим и усмехнулся. – Так вот, можешь мне поверить, Пилам этой поговорки то ли не знает, то ли не желает следовать мудрости веков. Иными словами, делая выбор между декларируемым им долгом верного и неподкупного слуги закона и собственной репутацией, он выберет второе. Уж я этого змея изучил хорошо. – Лию тоже придется спрятать до Трибунала, – выслушав барона, я переключился на другую тему. – Зачем? – не понял Дим, но уже через секунду до него дошло, и друг кивнул. – Верно. Ее свидетельство на Трибунале может пригодиться. Да и от давления того же Пилама девочку нужно оградить. На всякий случай. – Одна проблема… – вздохнул я. – Куда ее девать? Не тащить же с собой в Пустоши на целый месяц? – Дарина давно просит Гилда нанять для нее помощницу, – пожав плечами, отозвался Дим. – А в моем доме твою пассию никто не посмеет тронуть, да и Пилам до нее не дотянется… если девчонка не станет разгуливать по городу, конечно. – Тогда договорились? – спросил я. – Договорились. Дарина присмотрит за твоей Лией, – кивнул Дим. – А ты, значит, решил прятаться в Пустошах, да? – А где еще? Сидеть в твоем доме, дожидаясь, пока в город нагрянет Трибунал, мне точно не с руки. Заскучаю же. – Ну да, в Искаженных землях, конечно, повеселее будет, чем в четырех стенах, – рассмеялся барон и мечтательно протянул: – Знал бы ты, Мид, как я скучаю по выходам в Пустоши! – Так, закидывай свою баронскую корону в шкаф, и рванули вместе, – улыбнулся я. – Поохотимся на бредней, на черных кабанов… а? – Черных кабанов – вдвоем? – фыркнул Дим. – Хорошая шутка, но я еще жить хочу. – Пф! Я их в одиночку добывал, когда мясо гумпов окончательно надоедало, – отозвался я. – Если хочешь, могу и тебя научить правильно на них охотиться. – М-да? – В глазах моего собеседника промелькнули искры неподдельного интереса. – А что? Можно попробовать… но только после взятия лагеря темных. – Договорились. – Я согласно кивнул и, вспомнив кое о чем, вновь сменил тему. – А теперь, раз с новостями мы закончили и с планами определились, скажи мне, друг дорогой, когда это я успел стать жильцом Горного? – Прошлой ночью, Мид, – невозмутимо ответил барон. – И зачем оно мне было нужно? – осведомился я. – Видишь ли, в противном случае Альвис отказался бы принять твой донос. Особенности приграничного законодательства, – развел руками Дим. – Да, деньги на житейский взнос я изъял из причитающейся тебе суммы за шкурки гумпов. – Режь дальше, – насупился я. – Сколько? – Шестьсот золотых, – ответил барон. – Охренеть опыт! Оплати поимку банды темных и получи вид на жительство в задрипанном городке на окраине империи! Это был просто крик души! – Да не расстраивайся ты так, Мид. Горный – хороший город. Да и тебе все одно пришлось бы где-то как-то легализоваться. Так почему бы и не здесь? Тем более что в других городах таких поручителей, как мы с Томваром, тебе не сыскать. А без них… в смысле без нас… – Ну да, без вас меня непременно приняли бы за ниеманского шпиона, – фыркнул я, успокаиваясь. Чуть подумал и, окинув взглядом сидщего напротив безмятежного и абсолютно уверенного в своей правоте барона, резко кивнул. – С тебя причитается, дорогой друг. – Че-эго? – опешил Дим. – Копия данных с твоего бестиария. Карты, справочники, зарисовки… все, – уверенно заявил я. – И я забуду, как ты выкинул МОИ шесть сотен золотых монет. – А не жирно будет? – возмутился он. – Там одних карт на тысячу монет, не меньше! – Я же не собираюсь ими торговать, да и… именно карты меня не особо интересуют. Пока. А вот справочники по тварям и растениям, это да, это мне пригодится. – Ну… ну и наглец же ты, соседушка! – От такого слышу! Это, между прочим, не я чужими деньгами направо и налево швырялся, – ответил я. – Так ведь для твоего же блага! Документы имперского подданного ты где и как брать будешь?! – повысил голос Дим. – Закажешь фальшивомонетчикам? Так погоришь в момент и «здравствуй, каторга»! – Вот! Только поэтому я не выбиваю из тебя право на продолжение отстрела гумпов, как намеревался, – воздев указательный палец вверх, провозгласил я. Барон аж поперхнулся. – Я уже и забыл, какой невыносимой, наглой и язвительной сущностью ты был, – махом залив в рот содержимое только что набульканного кубка, печально произнес он. – Ладно, уговорил. Будут тебе справочники. – И твой журнал рецептов, – добавил я. – И губозакаточная машинка, – ощерился в ответ барон. М-да, согласен. С рецептами это я лишку хватил. Глава 4 Как бы я ни хорохорился, но в действительности идея возвращения в Проклятые земли, пусть даже и временного, меня совсем не радовала. Я, можно сказать, только-только распробовал блага цивилизации, в прямом смысле и во всех значениях, и тут вот-те нате хрен в томате! Но и не согласиться с выводами Дима я не мог. Как бы ни старались барон и ландкомандор томарцев, придержать ретивого имперского дознавателя в имперском же, да еще и приграничном, городе им банально не под силу. Точнее, их личного влияния для этого недостаточно. Нет, произойди что-то подобное в любом из герцогских городов, и одного поручительства титулованного дворянина хватило бы, чтобы спустить дело на тормозах. Но в Горном, как и в Ленбурге, такой номер не пройдет. Власть здесь принадлежит не какому-нибудь герцогу или графу, а городскому совету, состоящему из выборных людей от городских цехов и купечества и возглавляемому городским главой, назначаемым личным указом императора. А суд и вовсе осуществляет так называемый триумвират, членами которого являются глава города, имперский судья и… имперский же дознаватель. И если глава города следит за исполнением городских уложений, а судья блюдет законы империи, то третий член триумвирата представляет интересы Корпуса дознавателей, структуры, подчиненной непосредственно императору, объединяющей в себе следственные и надзорные функции. Местный КГБ, можно сказать. Учитывая же, что в нашем случае на стороне этого самого дознавателя играет центурий городской стражи, по совместительству являющийся родным братом главы города-форта Горного… в общем, не заштатному барону и не менее заштатному командору томарцев тягаться во влиянии и возможностях с господином Пиламом. По крайней мере, без привлечения тяжелой артиллерии в виде начальства Томвара и церковных знакомств Дима здесь не обойтись. Но если рыцарь, при всей его дружбе с Димом, запросто мог отказаться напрягать капитул Ордена для помощи какому-то неизвестному ходоку, то барон не постеснялся связаться со своим давним покровителем, которому не только сообщил о происходящем в новорожденном городе, но и просил содействия и оказания помощи в защите того самого ходока. Тем более что эта самая защита уже была обещана покойным предстоятелем Горного Дома. Ответ от его преосвященства пришел через семь дней после моей вылазки в перевалочный лагерь работорговцев, когда мы с Димом не только смогли подобрать антидот сонному зелью, которым опоили пленников, но и поучаствовали в атаке на тот самый лагерь. Точнее, были в составе команды, собранной Томваром для визита в пещеры. А по возвращении в Горный, уже в компании с разбуженными пленниками, я-таки получил свою долю славы за участие в разгроме темного ковена, подтвержденную наградной грамотой городского совета и подкрепленную парой сотней золотых, с зубовным скрежетом врученных мне казначеем. Но возвращаясь в строй награжденных, стоявших посреди зала приемов в ратуше, я поймал на себе задумчиво-предвкушающий взгляд имперского дознавателя и слинял из зала и здания, едва смолкла поздравительная речь последнего из городских советников. Вовремя! Тенями проскользнув по коридорам и галереям ратуши, уже в холле, у самого подножия широкой парадной лестницы, я наткнулся на целый отряд городской стражи под предводительством декана Жура, явно кого-то дожидающийся. Понять, кого именно ждет этот почетный караул, по нечетным – конвой, труда не составило. Декан не понижал голоса, отдавая приказы своим людям, и мое имя прозвучало из его уст как минимум трижды.