– Нет, сэр, нет! Пожалуйста… у меня жена… дети… Тодор положил конец этим мольбам, чиркнув портье ножом по горлу. За спиной послышался приглушенный выстрел, а затем – тяжелый звук падения тела. Великий инквизитор дал ясные и однозначные указания. Свидетелей не оставлять. Однако Тодор не мог отвести глаз от лица умирающего. Быть может, он не в силах был ощутить боль, зато ясно ощущал его душевную муку: ужас, отчаяние, последние усилия безнадежной борьбы за жизнь. Тодор вытер нож о рубашку убитого и повернулся к своим людям. – Maleficos non patieris vivere! – сурово и торжественно произнес он. Все молча кивнули: приказ был ясен. «Ворожеи не оставляй в живых». 14 часов 58 минут Карли, опустившись на одно колено, торопливо сворачивала шнуры и распихивала их по карманам стоящего на полу черного титанового кейса. В основном отделении, в специальных мягких гнездах, уже покоилась дюжина жестких дисков. Пока Карли отсоединяла и убирала кабели, Мара запустила процесс выключения «Генезиса» и погружения Евы в сноподобное состояние. Но сперва закончила загрузку музыкального модуля. Если прервать загрузку, не доведя ее до конца, это может нанести Еве неисправимый ущерб. Карли знала, что в мерцающем голубом шаре «Генезиса» хранится единственная существующая копия программы Мары. Нигде больше это уникальное цифровое сознание обитать не может. Если они хотят когда-нибудь узнать то, что знало первое воплощение Евы об убийстве ее матери и остальных, программа должна остаться невредимой. И все же… – Мара, скорее! – Модуль загружен. Подруга отсоединила от компьютера USB-кабель. Пока Карли сворачивала кабель, Мара прижала большой палец к сканеру отпечатков пальцев на ноутбуке, затем начала торопливо что-то печатать. – Что ты делаешь? – Это код прерывания. Чтобы остановить Еву. – Вдруг Мара выругалась, перейдя на родной язык. – Aborto de calamar… Пряча улыбку, Карла захлопнула кейс с жесткими дисками. В свое время, чтобы стать ближе к Маре, она выучила галисийский диалект. Порой подруги разговаривали по-галисийски в людных местах, когда не хотели, чтобы их подслушали. Выражение Мары переводилось на английский язык примерно как «выкидыш кальмара». Как ни странно, сейчас причудливое ругательство показалось Карли очаровательным: и сами эти слова, и – еще более – мягкий певучий голос, что их произнес. – Что не так? – спросила Карли. – Попробуй-ка сама ввести на сенситивной клавиатуре двадцатизначный буквенно-цифровой код, когда у тебя руки дрожат! Придется начать сначала. – Сделай передышку. У нас еще… В этот миг дверь у нее за спиной с треском слетела с петель. По комнате полетели щепки. В дверях появился здоровенный громила и протянул руки к Маре. Ахнув, Карли вскочила с пола, схватила за ручку тяжелый кейс, набитый жесткими дисками, и, размахнувшись, изо всех сил ударила верзилу в бок. Тот пошатнулся, потеряв равновесие. За спиной у него виднелись другие. Карли схватила ошеломленную Мару за руку и потащила за собой к открытому окну, выходящему на хлипкий балкон с железной оградкой. Она помнила, что оттуда ведет вниз пожарная лестница – единственный путь к бегству. Карли перепрыгнула через подоконник, перетащила за собой Мару. Под локтем хрустнуло маленькое белое блюдце с молоком. Черный кот, возмущенный вторжением на свою территорию, зашипел и ретировался на балкон этажом выше. Прикрываясь титановым кейсом, словно щитом, Карли подтолкнула Мару к пожарной лестнице. Из окна раздались выстрелы. Один из громил схватил за ручку кейса, рванул его у Карли из рук. Свободной рукой та схватила осколок фарфорового блюдца и полоснула врага по пальцам. Пронзительный вопль – и пальцы разжались. Подруги сломя голову полетели по грохочущим железным ступеням, мимо чужих балконов, этаж за этажом. Вслед им гремели выстрелы. Одна пуля чиркнула по железным перилам совсем рядом с головой Карли. Она пригнулась; наверху кто-то гневно заорал по-испански, явно распекая неудачливого стрелка. Должно быть, мы нужны им живыми… Но, взглянув в спину убегающей подруге, Карли сообразила, что ошибается. Живой им нужна только Мара. Наконец они добрались до балкона второго этажа. Здесь лестница была сложена и пристегнута к балкону. Мара отстегнула крепление, и лестница рухнула вниз, с грохотом упав нижним концом на асфальт. Внизу виднелся тихий проезд на задворках гостиницы. – Пошли, пошли! – торопила ее Карли. Она ясно представляла, как преследователи спускаются следом – или выбегают из гостиницы, чтобы встретить их внизу. Девушки соскользнули по лестнице вниз и бросились к ближайшей улице. Абсурдным саундтреком к их побегу гремела из дверей соседнего полуподвального бара рождественская музыка. – Такси! – выдохнула Мара, махнув рукой влево, где у тротуара стояло такси. Других машин в этот тихий обеденный час на улице не было. В такси как раз садился какой-то мужчина. Задыхаясь, девушки бросились туда. – Senhor, por favor![28] – воскликнула Мара, схватившись за открытую дверь машины. Должно быть, прочтя на их лицах отчаяние, мужчина отступил и позволил им сесть в такси. – Feliz Natal![29] – пожелал он и закрыл дверь. Такси сорвалось с места и помчалось прочь. Карла перевела дух и облегченно откинулась на спинку сиденья; черный кейс лежал у нее на коленях. Мара оглянулась назад; на ее лице ясно читались тревога и страх. Карли разделяла эти чувства – слишком хорошо понимая, что им пришлось оставить в руках у врага. – Мы не смогли бы спасти «Генезис», – сказала наконец Карли, стараясь утешить подругу. Мара подняла на нее полный отчаяния взгляд. – Что же мы наделали?! 15 часов 06 минут Присев на корточки, Тодор с восхищением разглядывал шар из металла и стекла, покоящийся на мягком ложе. Пусть в руки ему попала лишь половина намеченной добычи – он был доволен своим успехом. За спиной у него Мендоза изучал ноутбук, пытаясь понять, насколько безопасно перевозить захваченное устройство. Остальные рассыпались по кварталу, надеясь настичь двух девушек, пока те не успели далеко уйти. Ожидая сообщений, Тодор вновь перевел взгляд на чудесное устройство. Сквозь крохотные окошки лился яркий лазурный свет – словно в этом шаре была заключена частица небес. Прекрасное зрелище! Да, надо признать, изобретение впечатляет – по крайней мере, внешней красотой… Но Тодор знал, что не позволит себя обмануть. – Ipse enim Satanas transfigurat se in angelum lucis! – прошептал он цитату из Второго послания к Коринфянам. Мендоза у него за спиной издал тихий восхищенный вздох. Тодор поднялся и подошел к программисту. – Что там? Программист отступил на шаг от ноутбука, пригладил блестящие черные волосы. – Это создание просто… просто maravilloso![30] Взгляните! Наклонившись, Тодор посмотрел на экран. Перед ним открылся чудесный сад – или, вернее, лес, полный буйной растительной жизни. Цветущий ковер зелени, покрывающий землю, блики солнца, роса на листьях, травинках и лепестках. Нежный ветерок колыхал ветви кустов, пламенеющие ягодами. Все было так естественно, так неотличимо от реальности, что казалось, Тодор слышал шелест листвы, ощущал запахи земли, молодой листвы, цветов и плодов. Как будто заглянул в райский сад. И этот рукотворный Эдем не пустовал. В центре его находилась прекрасная нагая женщина. Вот, опершись одной рукой о мшистый камень, другой она сорвала ягоду с куста. Протянула ее к солнцу, а затем поднесла к безупречно очерченным губам. Прикрыла глаза, словно для того, чтобы полностью отдаться наслаждению вкусом. Она гуляла по саду, не замечая, как жадный и злобный взгляд Тодора скользит по ее совершенному смуглому телу, по бесстыдно обнаженной груди. – Насколько я смог понять, – добавил Мендоза, – они назвали ее Евой. Ну разумеется! Тодор выпрямился, не желая больше смотреть на это богохульство. – И где ведьма, сотворившая все это? С явной неохотой Мендоза оторвал взгляд от экрана ноутбука и перевел на свой «Айпэд». – Судя по сигналу, обе женщины движутся очень быстро. Видимо, сели в такси. – Продолжай следить за ними и подготовь все к транспортировке.