После всех этих действий он выпрямляется и переводит безразличный взгляд на главу стражи. Остальные бойцы начинают в голос обсуждать увиденное… — Как же он хорош, — шепчет кто-то за моей спиной. Поворачиваю голову и замечаю Ли. — А ты что здесь забыла? — с улыбкой спрашиваю — и привлекаю к себе внимание своей стражи… — Графиня! — те тут же разворачиваются ко мне, не зная, как реагировать при подобной встрече. — Не отвлекайтесь, мальчики, — произношу, взмахом руки позволяя им продолжить заниматься своими делами; естественно, что никто не спешит воспользоваться предложением… Ловлю на себе взгляд Ха Ру. — Ты искала меня? — тут же разворачиваюсь к Ли и начинаю уводить её обратно в сторону сада. — Да, ваша светлость! Вас разыскивает управляющая. Говорит, это что-то важное! — Раз она так говорит, значит, так и есть, — разумно предполагаю и иду к замку, не ускоряя шаг. Я изменила статус Моры. Впервые за всю историю Империи Рассвета подобная должность была дарована женщине — теперь Мора и управляющая, и ключница. Думаю, она достойна этой чести. И надеюсь, что мой дражайший супруг не прибьёт меня за это… Потому что его управляющий в данный момент находится в заключении — в одной из темниц замка: ибо нечего разыгрывать из себя непонятно что, игнорируя приезд хозяйки! — Мора, — встречая свою главную помощницу в коридоре первого этажа, останавливаюсь и отпускаю Ли, — что случилось? — Ваш народ, моя госпожа, — чуть склонив голову, отзывается Мора. — Мой народ? Что с ним? — внимательно смотрю на неё. — Он вновь собрался перед воротами замка; вчера ночью люди разошлись по домам, но с утра вновь вернулись, — отвечает помощница. — Чего они хотят? — вспоминая фильм с Кирстен Данст про Марию Антуанетту, напряженно спрашиваю. Там народ собирался перед дворцом, чтобы схватить и впоследствии обезглавить свою непутевую правительницу. — Они хотят видеть вас, — спокойно отвечает Мора, — земля полнится слухами, а вы всё ещё официально считаетесь мертвой… — Я поняла, — сосредоточенно смотрю вперёд, — они ждут речи. — Я уже подготовила пару набросков, — помощница достаёт из складок платья несколько листов бумаги, — если вам потребуется помощь, то… — Я прочту, — беру листы с записями из её рук и иду в сторону своих покоев. — Когда… когда вы предстанете перед вашим народом? — звучит вопрос мне в спину. — В течении часа, — отзываюсь из какого-то вакуума и заворачиваю за угол. Публичная речь… боже, это не то, чем я могу блеснуть. Я не оратор. И совершенно точно не идеолог «будущей революции»: я просто не умею толкать спич и вдохновлять толпу. Разговор один на один или в компании — это другое дело, но официальное обращение к своим подданным… — Ли… — произношу, войдя в свои покои, и девушка тут же появляется передо мной, — Моё самое скромное платье. Самого скромного цвета, — выдавливаю из себя. Затем присаживаясь за туалетный столик и заглядываю в предложенные мне записи. Всё слишком пафосно и церемонно — к простым людям так не обращаются. Понимаю, что Мора хотела через слова передать высоту моего положения, но… закрываю лицо руками; тру лоб пальцами. Я была готова бежать в незнакомый лес, и я бежала. Я была готова доверить свою жизнь незнакомой работнице с полей, и я доверила. Но к чему я совершенно точно не была готова, так это д е р ж а т ь с л о в о перед всем честным народом. — Ваша светлость… — тихо подаёт голос Ли, и я иду одеваться. Что я им скажу? Что я могу им пообещать? Что я вообще могу обещать?.. — в моём-то положении. Удивительно, что об этом самом положении я всерьёз задумалась только сейчас, припертая к стенке необходимостью явить своё лицо подданным. Быть безликим символом в карете — это одно. А стать воплощением всех чаяний и на самом деле соответствовать ожиданиям — это совершенно другое. Болтать мы все горазды. И, признаюсь честно, мне было несложно размышлять вслух обо всех переменах в графстве и предлагать пути выхода из ситуации, используя свой опыт из другой реальности — на Совете Вдов. Но сейчас, когда я должна была лицом к лицу столкнуться с людьми, о помощи которым я так долго чесала языком… я испугалась. Да, я боюсь. Ответственности боюсь. Последствий своих действий боюсь. Это уже не кошмар, из которого можно выплыть, проснувшись рано утром, — я проверяла, не работает. Просыпаюсь я здесь же. А это значит, что каждый мой шаг будет оставлять какой-то след, который в будущем отразится не только на мне, но и на всём моём окружении. Я к этому не привыкла. Я привыкла просыпаться по будильнику и идти на работу; я привыкла слушать начальство и делать то, что мне сказано; я привыкла обеспечивать себя — и только себя, — распределяя свои честно заработанные деньги. Я привыкла жить «по привычке». Мне почти не знакомо понятие «ответственность за других». Я эгоистка, заботливо выращенная моим миром. Я не… — перевожу взгляд на зеркало и вижу там напряженную и немного напуганную молодую женщину в строгом, графитового цвета, платье, с простыми волосами, аккуратно прибранными благодаря двум тонким косам, связанным одной лентой на затылке… И внимательно рассматривая своё отражение, делаю совершенно чёткий и пугающий своей ясностью вывод: вряд ли эта женщина способна повелевать или вселять надежду. Но, кажется, у неё просто нет другого выбора. — А ваши волосы?.. — растерянно шепчет Ли, когда я выхожу из гардеробной. — Оставим, как есть, — отмахиваюсь, понимая, что это последнее, на что люди обратят внимание. Намного важнее то, что я скажу. Если я сумею хоть что-то сказать… Прохожу к туалетному столику в гостиной и застываю, потому что прямо на нём, рядом с листами бумаги, исписанными почерком Моры, лежала тонкая серебряная цепочка. Её там совершенно точно не было, когда я уходила одеваться. Кто мог… Бросаю взгляд на дверь и несколько секунд просто стою. А затем поднимаю подарок и достаю из кармана фигурку паучка; вдеваю цепочку в проёмы между лапками и тельцем, а затем надеваю украшение на шею. — Ваша светлость! — глаза Ли начинают блестеть, когда она видит мой новый аксессуар. — Что? — уточняю у неё, внимательно наблюдая за реакцией. — Ваш народ оценит такую преданность, — склоняет голову Ли, но я успеваю заметить, что она прячет слёзы на глазах. Это членистоногое животное на моей груди вызвало такой отклик?.. Что этот паук значит для неё? Чем он является? Символом прежней власти? Ассоциацией с покойным графом?.. Что за безнадёга царила здесь после ссылки графини, что один лишь вид паучка на цепочке, украшающего мою грудь, способен вызвать слёзы?.. Ничего не произношу и отворачиваюсь. Затем выхожу из покоев, так и не притронувшись к записям на столе. Медленно и не спеша направляюсь в сторону внешней стены замка, отделявшей внутреннюю территорию от столичной суеты. Стража и слуги выстраиваются в ряд, встречая меня — стоит выйти на воздух. Теперь от ожидающего народа меня отделяет только внутренний двор… Поднимаюсь по каменным ступеньками к выступу над воротами, с которого мне предстоит вещать, — это было что-то вроде балкона, встроенного во внешнюю стену, откуда могли нести дозор стражники, и где доверенный графа мог стоять, донося волю хозяина до ожидавших его просителей… Когда прохожу на своё место и встречаюсь глазами с огромной толпой внизу… ощущаю дикий первородный страх. И ещё — что-то непередаваемое словами… что-то, что может ощутить лишь тот, слова которого действительно ждут… что-то, за что можно зацепиться, чтобы выбраться из болота неуверенности… эти взгляды, направленные на меня, эти лица, ждущие услышать мой голос — всё это начинает наполнять меня странной силой; между мной и всеми этими людьми, собравшимися лишь для того, чтобы понять, возможно ли ещё вернуться к тому, прежнему времени, когда всё было правильно… — между нами устанавливается некая связь, лишающая меня возможности просто отмахнуться или сказать то, чего не чувствую. «Мой преданный народ, сегодня я…» «Мои подданные! Я желаю…» «Вопреки злым силам, желавшим уложить меня в землю…» Открываю рот, замечая, как в стане людей происходит интуитивное движение мне навстречу — словно таким образом они могли лучше услышать то, что я скажу, — и произношу единственные слова, которые в данный момент могу себе позволить: — Я ж и в а… Гробовое молчание в течении нескольких напряженных секунд… И крики радости, заполняющие улицу перед дворцом! Оглушающие. Дарящие надежду на поддержку. И действительно счастливые. Не замечаю, как глаза увлажняются… Это не мои люди, не мой народ, не моя поддержка. Я здесь — лишнее звено, случайно занявшее чужое место. И тем не менее, я чувствую нашу связь. И я хочу рвать за этих людей любого, кто осмелится покуситься на их счастье и на их благополучие. Вот только, способна ли я на это? Способна ли я действовать, а не рассуждать о действии?.. — Госпожа? — вопросительно произносит Мора, стоявшая у основания лестницы. Должно быть, она ждёт, что я заявлю что-то ещё — но на сегодня я всё сказала. Совершенно точно. Бросаю последний взгляд на людей внизу, едва заметно киваю себе самой и спускаюсь вниз. Иду мимо своих слуг и вижу, как их лица изменяются, наполняясь чем-то новым — верой, что возможно всё будет не так плохо, как они думали. Верой, что я смогу удержать эту власть в своих руках, и что их головы не полетят, когда придет время расплачиваться за свой выбор.