— Может, по мне и не скажешь, но у меня имеется кое-какая собственность. Вернее сказать, имелась. Домишко в Бидаре. Мы его продали и вложили деньги в лодку. Только не заладилось у нас. Поставщикам задолжали. Проценты банку выплачивали. Вам не понять. В глазах Сильви Матиас принадлежал к классу миллиардеров. Он на нее не обиделся. Его переполняли эмоции, мешавшие связно мыслить. Волны били в берег, поднимая тучи брызг, серебрившихся на солнце. На губах Матиас ощущал привкус соли, в глазах плясали солнечные зайчики. Женщина обернулась через плечо посмотреть, чем занят Патрик. Он уже запрыгнул на борт лодки и копался у нее на дне, очевидно, проверял состояние мотора. Она смотрела на него материнским взглядом. — Он что-нибудь рассказывал вам о своей… о своей прежней жизни? — Про жену, что ль? Он не любит языком трепать, но я про нее знаю. Это не секрет. — Он с ней общается? — Никогда. Они разругались вдрызг. — Почему он не разведется? — На какие шиши? Фрер не стал углубляться в эту тему, о которой имел самое приблизительное представление. Женитьба. Брачный договор. Развод. Все эти понятия оставались для него чистой абстракцией. — А про свое детство он когда-нибудь с вами говорил? — Так вы и правда ничего не знаете, — с легким оттенком презрения ответила она. — Чего я не знаю? — Он убил своего отца. Матиас сглотнул ком в горле. — Его папаша собирал металлолом, — продолжила она. — Патрик ему помогал. — В Герене? — Не помню названия. Какой-то пригород. Там жила его семья. — И что же произошло? — Они подрались. Папаша пьяный был, на ногах не стоял. И упал в чан с кислотой. Они в нем ржавые железяки держали. Патрик его вытащил, но старикан уже дал дуба. Патрику тогда всего пятнадцать лет было. Лично я считаю, что это был просто несчастный случай. — А дело расследовали? — Без понятия. Во всяком случае, Патрика не посадили. Это легко проверить. Догадка Матиаса находила свое подтверждение. Тяжелое детство. Семейная трагедия, оставившая трещину в подсознании подростка. И эта дыра все ширилась и ширилась, пока полностью не поглотила его личность. — А что с ним потом стало? Он не ушел из дома? — Он в Легион завербовался. — В Иностранный легион? — Он считал себя виновным в смерти отца. А преступникам одна дорога — в Легион. Они добрались до края мостика. Не сговариваясь, повернули обратно и медленно пошли к причалу. Сильви без конца бросала на Патрика короткие взгляды. Рыбак, увлеченно копавшийся в моторе, казалось, забыл об их существовании. — У Патрика когда-нибудь были трения с полицией? — снова заговорил психиатр. — Да что вы такое городите? Если люди бедные, значит, они обязательно бандюги? Ну да, у Патрика бывали трудные времена, но по кривой дорожке он никогда не ходил! Фрер задумался. Он пытался сопоставить ложные воспоминания Паскаля Мишелля с подлинными фактами биографии Патрика Бонфиса. — Вы когда-нибудь бывали в районе Аркашона? — Нет, никогда. — Вам что-нибудь говорит имя Тибодье? — Ничего. — А имя Элен Офер? — Это еще кто такая? Фрер улыбнулся, давая собеседнице понять, что с этой стороны ей ничто не грозит. Женщина снова вытащила кисет с табаком и лист папиросной бумаги. Несмотря на расстроенный вид, она в несколько секунд ловко свернула новую сигарету. — Он вам рассказывал про сон, который ему часто снится? — Что за сон? — Как будто он в солнечный день идет по деревне. Потом раздается взрыв, и на стене остается его тень. — В первый раз слышу. Вот и еще одно подтверждение. Сон начал сниться Патрику вследствие перенесенной психической травмы. Что там рассказывал Паскаль Мишелль? Он же Петер Шлемиль? Что-то о Хиросиме… — Патрик любит читать? — Не оторвешь от книжки. У нас не дом, а муниципальная библиотека. — А какие книги он читает? — Все больше по истории. Фрер решил, что пора задать ключевой вопрос: — Скажите, а в тот день, когда Патрик поехал в банк, он не упоминал, что у него назначена еще какая-то встреча? Он больше никуда не собирался? — Послушайте, вы что — легавый? Чего вы меня все расспрашиваете? — Я должен понять, что с ним произошло. Я имею в виду, что произошло у него в голове. Мне необходимо шаг за шагом восстановить события того дня, который для него закончился потерей памяти. Иначе мне его не вылечить. Она ничего не ответила, только махнула рукой с зажатым в ней окурком, прочертившим во влажном воздухе красную дугу. Курила она жадно, глубоко затягиваясь. Они молча дошли до причала. Бонфис по-прежнему ковырялся в моторе. Время от времени над бортом лодки показывалась его голова. Даже с такого расстояния было видно, что на его лице замерло выражение безмятежного счастья. — Мне придется еще раз приехать, поговорить с Патриком, — предупредил Фрер. — Нет, — отрезала Сильви, швыряя в море окурок. — Оставьте его в покое. Вы много для него сделали, спасибо вам большое. Но теперь я сама им займусь. Я, может, не такая ученая, как вы, зато я знаю Патрика. Все, что ему нужно, — это поскорее забыть всю эту историю. Фрер понял, что торговаться с ней бесполезно, во всяком случае сейчас. — Ну хорошо, — сдался он. — Но я все-таки оставлю вам координаты кого-нибудь из своих коллег в Байонне или в Сен-Жан-де-Люзе. Вы должны понимать, что случившееся с ним — не шутки. Ему необходима медицинская помощь. Женщина промолчала. Фрер пожал ей руку и сделал прощальный жест в сторону Патрика, который радостно замахал ему в ответ. — Завтра я вам позвоню, ладно? Она снова промолчала — или ее слова отнесло ветром? Фрер медленно поднялся по цементному спуску. Добравшись до своей машины, он еще раз обернулся. Сильви качающейся походкой уже спешила к своему возлюбленному. Психиатр сел за руль и тронул автомобиль с места. Он поможет этим двум горемыкам, не спрашивая, хотят они того или нет. * * * — Я ищу щель в мироздании. Черная рука обшаривала потрескавшуюся стену камеры вытрезвителя. — Как найду, только вы меня и видали… Анаис воздержалась от комментариев. Она уже десять минут выслушивала бред, который нес нищий попрошайка по имени Рауль. И ее терпение иссякло. — Надо только не сбиться с курса, — поделился с ней клошар, пристально изучая очередную трещину в стене.