Начали приходить письма. По ним Дмитрий Афанасьевич узнал, как прошло обратное плавание. Погрузив на борт в Буэнос-Айресе квебраховое дерево для Ленинграда, «Товарищ» 20 апреля снялся с якоря, 16 мая пересек тропик Козерога и сразу же получил свежий попутный ветер, который не оставлял его до берегов Европы. 4 июля он уже был в виду английских берегов, а 6-го бросил якорь на дуврском рейде. До дома ему оставалось всего 1350 миль. А связь прервалась из-за того, что в северных широтах бушевали над Землей сильнейшие магнитные бури. «Товарищ» завершал плавание. Русские военные парусники старого времени хаживали из Кронштадта на Дальний Восток, пересекая два, три океана. Они совершали кругосветные путешествия. Но торговых парусных кораблей дальних рейсов у нас со времен Российско-американской компании не было. И вот он первый! И наверное, последний, увы… Дмитрий Афанасьевич не выдержал. Вечером, когда два буксира вели «Товарищ» от острова Котлин в Ленинградский порт, он на катере вышел навстречу… За поворотом морского канала на лилово-багровом закатном горизонте он увидел знакомые высокие мачты с длинными реями и густую паутину снастей. Ближе, ближе… Уже видна на юте дородная фигура капитана Фреймана. Уже различимо у штурвала лицо третьего помощника Черепенникова. — Поздравляю с благополучным прибытием! — кричит с катера Дмитрий Афанасьевич. — Ура!! — раздается в ответ. 13 августа ровно в полдень корабельный колокол пробил восемь условных склянок. С мостика раздалась команда: — Ученики и команда, во фронт, на шканцы, на правую!. Стройно вытянулись две шеренги одетых по форме молодых моряков во главе со своими вахтенными начальниками. — Внимание! Представитель Ленинградского губкома и губисполкома приветствует экипаж корабля и передает капитану Фрейману большой шелковый кормовой флаг — подарок Ленинградского Совета депутатов трудящихся. — Кормовой флаг сменить! И под плавные звуки «Интернационала» новый флаг, дорогой подарок, мягко шелестя на влажном ветру, пополз под высокий гафель крюйс-салинга. «Товарищ» был достоин этой награды. Он подготовил для советского торгового флота пятьдесят испытанных ветрами всех широт, привыкших ко всяким опасностям молодых капитанов. Он установил связь между народами молодой Республики Советов и трудящимися далеких южноамериканских стран. Он с честью пронес по западным морям и Атлантике алый флаг с серпом, молотом и пятиконечной золотой звездой. И навсегда для экипажа корабля слово «товарищ» стало символом дружбы, символом мужества, символом победы над стихиями. Через год «Товарища» перевели на юг. Двенадцать лет еще плавал он между портами Черного моря. На нем проходили практику будущие штурманы — курсанты мореходных училищ Одессы, Николаева и Таганрога. Грянула война. Осенью 1941 года в порту Жданов парусник был захвачен гитлеровцами и потоплен. Но когда война кончилась, одно из моторно-парусных судов снова было переоборудовано под учебное, и у причалов черноморских портов вновь стал ошвартовываться белоснежный красавец — барк со знакомым именем на борту. От старого «Товарища» он отличался только количеством мачт — их у него три, а не четыре. Свой первый рейс новый «Товарищ» сделал в 1951 году вокруг Европы. А в 1952-м его снарядили для дальнего плавания, Он прошел Средиземное море, пересек Атлантический океан, побывал, как и его старший брат, в Буэнос-Айресе и Росарио, обогнул мыс Горн, посетил Индонезию, пробежал Индийский океан, поднялся к северу, прошел Гибралтар, снова Средиземное море и, наконец, вернулся домой через Дарданеллы и Босфор. К 1976 году у него было уже двадцать пять навигаций под флагом СССР. На нем прошли свою первую выучку более шести с половиной тысяч курсантов. А в знаменитых международных парусных гонках-регатах 1974 и 1976 годов он стал победителем, обойдя на дистанциях в 5500 морских миль (9900 километров) такие прославленные парусники, как польский барк «Дар Поможа» и западногерманский «Горх фок». Командовал «Товарищем» в этих гонках капитан Олег Павлович Ванденко. Наверное, не удержался бы Дмитрий Афанасьевич и приехал бы в Одессу встречать новый «Товарищ» после его славных побед, пожать руку Ванденко, подержать в ладонях тяжелые серебряные наградные кубки из судового музея, но… Только на пять лет Лухманов пережил первый «Товарищ». Он умер в 1946 году, отдав флоту шестьдесят четыре года. Он был влюблен в море, в паруса, в свою страну, в свой народ. И когда он не мог больше плавать, он продолжал жить морем — написал прекрасную повесть о своей жизни — «Соленый ветер», издал сборник стихов «На суше и в море», занимался историей парусного флота, составлял руководства по парусной практике для молодых моряков. И страна не забыла работу старого капитана. Во многих портах мира знают огромный советский сухогруз, несущий на своем борту имя «Капитан Лухманов». И много старых моряков вспоминают те дни, когда слышали на палубе первого «Товарища» низкий голос, усиленный мегафоном: — Первая вахта на грота-брасы, на левую! Реи в бакштаг левого галса! И через минуту, когда все были на своих местах, такое близкое, такое родное: — Пошел грота-брасы! ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Несколько страниц истории для любителей моря о кораблях, о парусах и для чего они нужны ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ткрывая книги, особенно те, где описываются средние века, вы сталкиваетесь с десятками названий типов судов. Галионы, галиоты и галиасы, каракки и каравеллы, бертоны, маоны, тариды, карамуссалы, паландры, биландеры, гермы, тартаны и барки, скаффы и фильвы, бусы и шняки, габары и баленеры, фелуки и шебеки плывут по страницам старинных книг. Голова начинает кружиться от этих названий. Неужели шестьсот — семьсот лет назад люди строили такие разные корабли! Нет. Типов кораблей было не так уж много. Галионы, галиоты и галиасы — это не что иное, как старые весельные галеры еще времен Древнего Рима и Венецианской республики, приспособленные средневековыми строителями к плаванию под парусами. В XI–XII веках их строили немного пошире, чем у древних римлян, и вооружали одной, двумя или тремя мачтами с треугольными, так называемыми латинскими, парусами. Позднее испанские кораблестроители начали ставить на переднюю мачту прямоугольные — «прямые» паруса. Еще позднее, примерно в 1230-е годы, на морях появились нефы, небольшие суденышки, но, по сравнению с галионами, очень быстрые и поворотливые. Сначала нефы имели две мачты и носили такие же «латинские» паруса, как и тяжелые галионы. Но потом в Европе начали строить двух-, трех- и даже четырехмачтовые нефы. Передние мачты у них обязательно несли прямые, а задние — косые паруса. В XIV веке в Португалии была построена первая каракка. Она была размером больше, чем неф, хотя и вооружалась только двумя мачтами, На передней мачте устанавливался прямой, а на задней — косой парус. В XV веке нефы и каракки слились в один тип кораблей. Эти корабли стали называться пинасами. В то же время по морским путям Балтики и Северного моря ходили другие корабли, которые назывались коками или коггами. Когги были торговыми судами знаменитого объединения приморских городов Балтики — так называемого Ганзейского союза. Они не рисковали выходить в открытое море, а плавали вблизи берегов. Это были крепкие и вместительные суда с одной, двумя и даже тремя мачтами, но конструкция их была такова, что они боялись большой волны. Зато по рекам и озерам они ходили замечательно. Большие когги назывались хулками. Росли города, развивалась торговля, становились длиннее морские дороги. Все чаще купцам приходилось пускаться в долгие плавания не по одному, а сразу по нескольким морям. К тому же плавание вблизи берегов становилось опасным. Кто знает, к какому берегу может прибить тебя шторм — к дружественному или к враждебному? Уж лучше спорить с волнами и ветром, чем погибнуть от руки противника на земле! И вот кораблестроители разных стран начинают искать тип корабля, способного плавать по всем водам — по рекам, озерам, морям и даже выходить в неисследованный тогда Атлантический океан, называвшийся Морем Тьмы. Первыми построили такой корабль голландцы в 1604 году в городе Хоорне. Вот что сообщает об этом голландский летописец Велиус: ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀