⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Мне давно хотелось выяснить судьбу славного шлюпа. Я знал, что красивейший фрегат русского флота «Паллада» был похоронен на дне Константиновской бухты Императорской гавани на Дальнем Востоке (сейчас бухта Постовая Советской Гавани). Что фрегат высочайшей славы «Аврора», давший имя знаменитому броненосному крейсеру, был в 1862 году разобран на дрова в бухте Авача на Камчатке. Что родная сестра «Паллады» и «Авроры» — прекрасная «Диана», которой командовал Головнин, разбилась во время цунами[1] о берега Японии. Но как погибла «Нева»? Долго и безуспешно я искал книги, в которых упоминалось бы о судьбе «Невы». И вдруг в руки мне попалась замечательная «История кораблекрушений» английского историка флота Дункена, переведенная на русский язык в 1822 году самим Головниным! Капитан-командор не только перевел книгу, но дополнил ее описаниями «достопримечательных кораблекрушений, в разные времена претерпенных Российскими Мореплавателями». Книга была издана для служебных целей тиражом всего в шестьсот экземпляров, и государственный адмиралтейский департамент включил ее «в число штатных книг, на военные суда отпускаемых, а начальников купеческих судов обязать иметь оную». За полтора века мало экземпляров дожило до нашего времени. И вот я погружаюсь в эту редчайшую книгу. Читаю ту ее главу, где говорится о гибели «Невы» Лисянского. ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ «Главный правитель Компанейских Колоний[2] коллежский советник[3] Баранов, проведя в Америке беспрерывно двадцать лет, желал под старость возвратиться в отечество, чтобы остаток жизни провести в кругу родственников и друзей; на сей конец просил он о назначении ему преемника… Тогда предложил услуги Компании коллежский советник Тертий Степанович Борноволоков. Летом 1812 года прибыл он в Охотск, чтобы оттуда ехать в Америку…» ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Я отрываюсь от страницы, на минуту закрываю глаза. Передо мною проплывает Охотск начала прошлого столетия. Приземистые склады, рубленные из тяжелых бревен, темные избы, мачты кораблей, покачивающиеся в сером небе… Картина становится все отчетливее, как в остановленном кадре фильма. Я уже вижу людей у пирсов, различаю смутный гул голосов… Знаю — сейчас полностью погружусь в текст, перестану замечать его, буду видеть только людей, корабли, море… Даже запах волны почувствую… Ну! Скорее! Скорее! Еще несколько строк! ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ «Для доставления Борноволокова в Америку директоры назначили корабль «Нева», над коим начальство поручили флота лейтенанту Подушкину. Офицер сей служил с похвалою в Средиземном море, во флоте, бывшем под главным начальством вице-адмирала Д. Н. Сенявина, приобрел одобрение своих начальников…» ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Итак, в последних числах августа 1812 года «Нева» отправилась с охотского рейда в путь при северо-западном попутном ветре. Кроме капитана Подушкина и его помощника, штурмана Калинина, на борту находилось пятьдесят шесть промышленников, закаленных севером охотников и рыболовов, четырнадцать служащих компании и четыре женщины, жены и дочери служащих. В начале сентября подошли к Алеутским островам, и здесь попутные ветры кончились. Начали дуть противные. С небольшой переменой идя от разных румбов компаса, они замедлили ход корабля. Пришлось двигаться лавировками. Целый месяц, переходя от левого галса к правому, «Нева» огибала с юга гряду Алеутских островов. Только 6 ноября показался, наконец, американский берег в окрестностях острова Атха. 7-го боцман доложил Подушкину, что на исходе пресная вода, запасов хватит от силы на два-три дня. — Придется зайти в какую-нибудь из гаваней островов Кадьяка или Уналашки, — ответил Подушкин. И снова начались лавировки. Шлюп медленно пробивался на юго-восток сквозь дующий навстречу ветер. Наконец, увидели Лисьи острова и оставили по левому борту остров Умнак. Впереди, за туманом, лежал Уналашка. Стемнело. Ветер усилился, разгоняя волну. Старая «Нева» тяжело оседала в провалы между водяными холмами. ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ «Наверное, будет шторм», — подумал Подушкин, сбросив с плеч плащ и укладываясь прямо в кафтане на жесткую койку. Он заснул сразу, глухо и покойно. …Его разбудили толчок и неестественное положение тела. Койка стояла дыбом — ноги упирались в борт. Потом койка тяжело перевалилась на другую сторону — и он почти стал на голову. «Почему такой крен? Что там творится? Этак мы можем совершить оверкиль, перевернуться!» Он вскочил с койки, и тотчас его бросило к стене. Сорвав с деревянного колышка плащ, Подушкин завернулся в него и, ударяясь в обшивку прохода между каютами, бросился к трапу. Ветёр хлестал палубу. Шипела водяная пыль, ударяя в лицо. «Нева» проваливалась, поднималась, ложилась на борт. В сумрачных, трепещущих огнях фонарей он увидел в средней части корабля путаницу вант, из которой торчали обломки дерева. Темные силуэты людей копошились в ней. Кто-то выкрикнул неясные приказания, пересыпая их ругательствами. Подушкин остановил пробегавшую мимо тень. — Что случилось, черт побери? — Ветром сломило грот-стеньгу! — ответила тень, и по голосу Подушкин узнал Калинина, своего помощника. — Что вы сейчас делаете? — Рубим веревки и дерево, чтобы освободить корабль от груза. — Верно, Калинин! Молодец! Как остальные паруса? — Плохо. Изорвало фок, грот и грот-марсель. — Спустить их! Заменить запасными! — Сделано, господин лейтенант! Сейчас заменяем фок. — Молодец! — Примите команду, господин лейтенант? — Предоставляю командовать тебе, как мореходцу, здешний край хорошо знающему… — Премного благодарен, господин лейтенант! И Калинин исчез в темноте. «Хорошо сделал, хорошо! — подумал Подушкин. — У Калинина большой опыт, здешние воды он знает по прошлым плаваньям… Однако море здесь совсем не походит на Средиземное… Он справится лучше меня». Действительно, Калинин командовал отменно. К утру 8-го сменили все изорванные паруса, поймали юго-восточный ветер, и «Нева» побежала к берегу. Решили идти прямо в Якутат, посадив людей на голодный водяной рацион. К полудню ветер снова задул в лицо. Калинин пришел в каюту к Подушкину. — Господин лейтенант, у нас на борту уже двое больных. Воды — на сегодняшний день. Не добежим до Якутата. Мы вблизи Чучатской губы. Там есть хорошая гавань, запасем воды, отремонтируемся… — На берегу есть какие-нибудь поселения? — Нет. Край дик и пустынен. Подушкин подумал, пожал плечами: — Командуй. Ты такой же лейтенант, как я. Голой была чучатская земля. Низкие, кривые деревья цеплялись корнями за скалы. Камни и серый песок на берегу. И серое небо над ними. От одного взгляда на этот пейзаж становилось зябко. Но бухта была хороша — глубока и спокойна, и ветра в ней почти не чувствовалось. «Нева» качалась на невысоких волнах. Спустили шлюпки с бочонками для воды. Двенадцать промышленников поехали искать реку. Остальные под руководством Калинина начали ремонтировать стеньгу грот-мачты и восстанавливать ванты. Работы продолжались почти неделю. Когда все было приведено в порядок, Подушкин пригласил Калинина в свою каюту. — Молодец, лейтенант, доволен твоей службой. Хотел бы услышать, что думаешь делать дальше. Калинин удивленно взглянул на Подушкина. — Мы должны продолжить плаванье к Новоархангельску[4]. — Я думаю иное, лейтенант. Корабль стар и ненадежен. Я осмотрел его со всем тщанием. Если мы еще раз попадем в шторм, мы можем потерять все мачты… Ветхость подводной обшивки тоже вызывает опасение. Я обдумал и взвесил все. Мне кажется лучшим выходом из положения, в которое мы попали, — перезимовать здесь, в Чучатской губе. Продуктов у нас в достатке, вода под боком, топлива тоже изрядно на берегу — плавень… Лицо Калинина сделалось вдруг жестким. — Зимовать? Здесь? Вы представляете себе, что это такое? Вы плавали только по Средиземному морю, вам совершенно неведом климат здешних земель… Я тоже осмотрел корабль — он не так стар, как вам кажется. Тем более, мы находимся в каких-нибудь тысяче двухстах милях от Якутата… — Корабль не выдержит, я уверен.