Петрович передал ему протоколы и изложил их суть, задерживаясь на моментах, которые представлялись ему наиболее важными. После него изложил свою точку зрения Яша, и, к удивлению Логинова, Опалин выслушал их молодого сотрудника не перебивая. – Я отправил Харулина за Михалычем, – сказал Иван. – Если даже он не опознает нашу незнакомку, моя версия о том, что убили не ту женщину, рушится. Не исключено, что придется и впрямь арестовать Богдановского. – Чтобы начальство не волновалось? – прищурился Петрович. Опалин не стал отвечать. Вместо этого он сказал: – Меня Резникова беспокоит. – Нянька с Пречистенки? Думаешь, она в сговоре с бандитами? – Не знаю. Но я пока не стал ее отпускать. Она с Горюновым сейчас. – А при чем тут эксперт? – вырвалось у Яши. – Рисует он хорошо, а нам нужен портрет человека, называющего себя Федором Пермяковым. – До изобретения фоторобота оперативникам приходилось изворачиваться, и побочный талант Горюнова оказался очень даже к месту. – Постой, постой, – заворчал Петрович, – она что, не опознала Пермякова по фотографиям, которые ей показывали? Но ведь действовали явно бывалые бандиты. Не может их наводчик быть простачком со стороны… – Ну, в теории-то да, а на практике… Военная выправка, ха! Тут, знаешь ли, разные варианты возможны… Но меня даже не это беспокоит. – Опалин поморщился. – Понимаешь, ведь Варвару тоже должны были убить, вместе с остальными. Она спаслась тем, что ушла, потому что хозяева ей надоели и вообще все надоело. Ну а что, если… – Если бандиты придут за ней? – быстро спросил Петрович. – Вот что меня тревожит. – Предлагаешь приставить к ней охрану? – Какой смысл бандитам ее убивать? – не удержался Яша. – Они же должны понимать, что она уже сказала нам все, что знает. – Э, Яша, плохо ты знаешь уголовников, – усмехнулся Петрович. – Никогда нельзя быть уверенным, что им в голову взбредет… – А если она с ними заодно и именно поэтому не опознала Федора Пермякова? И вообще наврала с три короба. Такое может быть? – спросил Яша. – Конечно, то, что она ушла из дома именно в день убийства, может быть случайным совпадением, но… не знаю, не знаю, лично я не стал бы ей доверять… Петрович поглядел на Опалина и понял, что тот тоже об этом думал. Так или иначе, выпускать из поля зрения Варвару Резникову было нельзя. – Ваня, у нас не хватает людей, – негромко напомнил Логинов. – Чтобы охранять ее или следить за ней, кто-то должен находиться поблизости круглосуточно. А что с дворником, кстати? Он будто был пьян и спал, но при этом слышал, что в доме громко включили радио… – Сквозь сон это вполне можно услышать, – авторитетно заявил Яша. – Например, лично я, когда наш сосед сверху включает радио, тоже сквозь сон его слышу… Опалин шевельнулся. – В показаниях дворника и няньки есть нестыковки, – сказал он будничным тоном. – То есть не то чтобы нестыковки, а… – Кто-то из них врет? – быстро спросил Петрович. – Не знаю. – Опалин нахмурился. – Яхонтов сказал, что Резникова стерва и что она заигрывала с убитым Романом Елистратовым, которому надоело, что его жена вечно болеет. Резникова уверяет, что Яхонтов бывал на кухне, то есть теоретически вполне мог отравить еду. И еще: по словам дворника, в день убийства нянька заняла у Дарьи 200 рублей. Об этом ему сказала сама домработница. – И что? – напряженно спросил Яша. – Ничего. Помнишь Зою Ходоровскую? Там соседка еще радовалась, что не дала ей в долг. – Но тут же совсем другая ситуация, – удивленно заметил Петрович. – Абсолютно, это-то и интересно. Что, если Резникова взяла в долг такую приличную сумму, заранее зная, что не придется ее отдавать? Мне-то она ни слова об этом не сказала, кстати. – А если ее спросить? – А я не хочу, – усмехнулся Опалин. – Хватит того, что она об этом умолчала. – Или забыла. Может такое быть? – Может. Вполне. – И что ты собираешься делать? – Собирался, – поправил его Иван. – В общем, я хочу отпустить и ее, и дворника и понаблюдать, что будет. Но – у Твердовского я уже побывал. Он согласен дать нам сотрудников только для одной слежки. Со второй – либо мы справляемся своими силами, либо… – Либо не отпускаем, – закончил за него Петрович. – Отпустить ее, а дворника оставить здесь, – предложил Яша. – Или наоборот. – Конечно, наоборот, – подхватил Петрович и повернулся к Опалину: – Как хочешь, Ваня, но Яхонтову я не верю. Посмотри на Резникову как следует – какая из нее соблазнительница? Пугливая серая мышь. Так что организуем слежку за дворником, а Резникова пусть посидит под замком, пока мы во всем не разберемся. Объясни ей, что это для ее же безопасности. – У нас тут не санаторий, – мрачно ответил Опалин. – Если нянька ни в чем не виновата, она не заслужила сидеть. – А если ты ее отпустишь и ее зарежут? Ты же потом будешь себя корить. – Восемь человек уже убиты, но двое почему-то уцелели. – Глаза Опалина потемнели, желваки заходили ходуном. – Мне нужны – оба – на свободе. И обоих нельзя упускать из виду. Резникова живет в коммуналке у Покровских ворот, там есть кто-нибудь из наших? Петрович вздохнул. Он слишком хорошо знал Опалина и видел, что тот уже все решил. Мышеловка, а вместо наживки в ней человек. Явятся ли мыши? Засуетится ли кусочек сыра и выдаст ли своих подельников? – Ну Позняков там живет, – пробурчал Петрович, – только какой в этом смысл? Он в отпуске сейчас. И вообще… Дверь распахнулась без стука, и в кабинет, топая подагрическими ногами в резиновых сапогах, вошел совершенно седой старик с пушистыми кавалерийскими усами вразлет. Толстовка и потертые штаны с пузырями на коленях колоритно дополняли его внешний облик. В правой руке посетитель нес удочку и хмуро прищурился, завидев Опалина, который поспешно поднялся с места ему навстречу. – Василий Михайлович, вот, пришлось вас побеспокоить… слишком уж важное дело… – Важное, важное, да они все важные, – скрипучим голосом объявил старик. – Важное дело, Ваня, это щука… Такая хитрая бестия – второй день ловлю и никак поймать не могу. Все приманки обкусывает и уходит, зараза… – Он вздохнул. – Ладно, показывай, чего там у тебя… – Да вы присаживайтесь, Василий Михайлович, – засуетился Логинов, освобождая свое место, хотя в кабинете имелся еще один свободный стул. Яша сквозь очки изумленно взирал на кутерьму вокруг старого рыбака, который решительно отказался садиться и, взяв увеличенное фото с изображением загадочной незнакомки, которое ему дал Опалин, принялся его рассматривать. – И ради этого вы выдернули меня в Москву? – пробрюзжал старик, возвращая снимок. – Вы ее знаете, Василий Михайлович? – нетерпеливо спросил Петрович. – Ну так, – усмехнулся тот. – Марья Груздева, она же Василиса Невзорова, она же Марья Петровская, она же Манька Балалайка. Личность известная, налетчица… впрочем, ее подвиги можно перечислять долго. Зачем она вам? – А почему ее нет в картотеке? – спросил Опалин сердито. – С какой стати ей там находиться? – пожал плечами старик. – Она же всё, тю-тю, амба. Расстреляли ее, Ваня. В городе Орле в 1932 году. Глава 15. План действий – Вам нужно мертвых душ? – спросил Собакевич очень просто, без малейшего удивления, как бы речь шла о хлебе. Н. Гоголь, «Мертвые души» – Не может быть! – вырвалось у Опалина. Яша весь обратился в слух и застыл на месте, вытаращив глаза. Что касается Петровича, то он лучше владел собой, но тоже, очевидно, пребывал в замешательстве. – Что значит – не может быть? – сухо спросил Михалыч. Он поднес снимок ближе к глазам и всмотрелся в него. – Да она это, совершенно точно. И платьице цветастое, все как она любила. Мне ж однажды ее арестовывать пришлось, – добавил он, усмехнувшись. – Но тогда она вывернулась: юность, тяжелое влияние царского режима, все дела. Только я никогда не сомневался, что она не остановится и рано или поздно получит свое. Тут Опалину пришлось объяснить, что, если гражданку Марью Груздеву – и так далее – расстреляли в 1932-м, она никак не могла разгуливать по Москве в 1935-м. Потому что иначе, товарищи, получается какая-то чертовщина, мистика и вообще лютая чепуха. Попутно он изложил гостю все обстоятельства дела. Василий Михайлович внимательно выслушал своего молодого коллегу и задумался. – Любопытный поворот, – проговорил старик с расстановкой. – Теперь я даже не жалею, что не поймаю сегодня мою щуку… – А за что Груздеву расстреляли? – спросил Яша. – У нас же не применяют высшую меру к женщинам, ну, я имею в виду, почти… – Я же сказал – налетчица она была, людей убивала на раз-два, – ответил Василий Михайлович. – И такая артистка, любого могла разжалобить на суде. Видная баба и очень опасная. Получается, ей удалось спастись? – Он покачал головой и вернул карточку Опалину. – Интересно, как она это устроила… – А как вы считаете, она могла?.. – осторожно спросил Петрович. – В том, что могла, я даже не сомневаюсь, – последовал ответ. Опалин поднялся с места, нервно провел рукой по волосам (что, как знал Петрович, служило у его коллеги признаком сильного волнения) и, попросив Василия Михайловича никуда пока не отлучаться, отправился к Твердовскому. После его ухода старик вздохнул, приставил удочку к стене, достал папиросу и закурил.