На лице Сары невольно появилось выражение страха, и она поспешно прервала брата. — Да, я обещала тебе это, ты будешь свободен... Том... — проговорила она с невольной тревогой, — ведь тогда меня покинет глубокая уверенность, служившая мне опорой в самые трудные минуты и оправданная к тому же божественным предначертанием... А теперь, когда я близка к цели, надо убрать с дороги даже самые ничтожные препятствия... Они, возможно, и не столь серьезны, но я сокрушу их, чтобы развязать себе руки. Мои средства бесчестны, согласна!.. А разве меня кто-нибудь пожалел? — воскликнула Сара, невольно повысив голос. — Тише! Гости возвращаются с ужина, — сказал Том. — Ты полагаешь, что следует предупредить маркиза д'Арвиля о завтрашнем свидании? Хорошо, идем... уже поздно. — Ночной час, в который будет вручена наша записка, придаст ей еще больше значения. И Том с Сарой покинули здание посольства. Глава XIX. СВИДАНИЯ Желая во чго бы то ни стало предупредить г-жу д'Арвиль о грозящей ей опасности, Родольф ушел с приема до окончания беседы Тома с Сарой, поэтому он так и не узнал о заговоре, замышляемом против Лилии-Марии, и неминуемой опасности, которой та подвергалась. Несмотря на все свои старания, Родольфу не удалось, как он надеялся, предупредить маркизу. После бала в посольстве маркизе д'Арвиль надлежало приличия ради появиться хотя бы на мгновение у г-жи де Нерваль; но маркиза была сломлена обуревавшими ее волнениями, у нее не хватило духа поехать на второе празднество, и она вернулась домой. Эта помеха все погубила. Барон фон Граун, как и все гости посланника***, был приглашен к г-же де Нерваль. Родольф немедля отвез его туда с просьбой отыскать на балу г-жу д'Арвиль и передать ей, что герцог желает в тот же вечер сообщить ей нечто очень важное; он будет стоять возле особняка д'Арвилей, подойдет к карете и скажет ей несколько слов, пока ее люди будут ждать, когда им откроют ворота. Потеряв много времени на балу, где он так и не нашел маркизы, барон приехал к Родольфу... Родольф был в отчаянии; он правильно рассудил, что следовало прежде всего предупредить маркизу о заговоре, направленном против нее; в этом случае предательство Сары, которому он не мог помешать, сошло бы за недостойную клевету. Было слишком поздно: постыдная записка была вручена маркизу в час ночи. На следующее утро г-н д'Арвиль медленно расхаживал по своей спальне, обставленной с изящной простотой, где невольно привлекали внимание коллекция современного оружия и этажерка с книгами. Постель осталась нетронутой, однако с нее свисало разорванное в клочья шелковое стеганое одеяло; стул и столик из черного дерева с витыми ножками валялись возле камина; на ковре виднелись осколки хрустального стакана, раздавленные свечи, а большой канделябр отлетел в угол спальни. Казалось, весь это беспорядок был вызван чьей-то неистовой борьбой. Господину д'Арвилю было под тридцать; его мужественное характерное лицо, обычно приятное, доброе, было в то утро искажено и мертвенно бледно, губы посинели; маркиз так и остался во вчерашнем костюме, он был без галстука, в расстегнутом жилете, разорванная рубашка запятнана кровью; темные, обычно вьющиеся волосы падали прямыми спутанными прядями на его словно восковой лоб. «Завтра, в час дня, ваша жена отправится на улицу Тампль, 17, где у нее назначено любовное свидание. Последуйте за ней, счастливый муж! И вы все узнаете...» По мере того как он пробегал эти читаные и перечитанные строки, губы его судорожно дергались. Тут дверь отворилась, и вошел камердинер. У этого пожилого человека были седеющие волосы и честное, доброе лицо. Маркиз резко повернул голову, не меняя положения и все еще держа письмо в руках. — Зачем пришел? — резкосСпросил он. Ничего не отвечая, тот смотрел с горестным изумлением на беспорядок в комнате; затем, внимательно взглянув на своего барина, он воскликнул: — Рубашка у вас в крови... Боже мой! Боже мой, ваше сиятельство, вы, верно, поранили себя!. Ведь вы были одни, почему не позвали меня, как обычно, когда чувствуете, что начнется... — Убирайся! — Но, ваше сиятельство..... Огонь в камине погас, холод в комнате собачий, и после вашего... — Замолчи! Оставь меня в покое. — Но, ваше сиятельство, — продолжал камердинер, дрожа, — вы приказали господину Дубле прийти к вам сегодня утром в Половине одиннадцатого; сейчас как раз половина одиннадцатого, и он уже здесь с нотариусом. — Ты прав, — сказал маркиз, овладев собой. — Когда человек богат, надо думать о делах. Иметь большое состояние так приятно! Наступила пауза. — Проводи господина Дубле в мой кабинет, — добавил он. — Господин Дубле, ваше сиятельство, уже там. — Дай мне какой-нибудь костюм. Мне скоро придется отлучиться. — Но, ваше сиятельство... — Делай, что тебе приказано, Жозеф, — проговорил г-н д'Арвиль более мягким тоном. Помолчав, он спросил: — Моя жена уже проснулась? — Не думаю, барыня еще не звонила. — Пусть меня предупредят, когда она позвонит. — Хорошо, ваше сиятельство... — Позови Филиппа, чтобы он помог тебе: ты вечно так копаешься! — Погодите, барин, сперва я приберу комнату, — грустно ответил Жозеф. — Кто-нибудь другой заметит этот беспорядок и поймет, что случилось сегодня ночью с вашим сиятельством. — А если поймут, то все выйдет наружу, да? — язвительно заметил г-н д'Арвиль. — Полно, ваше сиятельство, — воскликнул Жозеф, — никто ни о чем не подозревает. — Никто?.. Да, никто! — горько ответил маркиз. Пока Жозеф наводил порядок, его хозяин подошел к коллекции оружия, о которой мы уже упоминали, несколько минут внимательно осматривал ее и с мрачным удовлетворением кивнул головой. — Уверен, ты забыл почистить ружья, вон те, наверху, что лежат в охотничьем футляре. — Вы ничего не говорили мне об этом, ваше сиятельство... — удивленно проговорил Жозеф. — Говорил, но ты запамятовал.. — Осмелюсь возразить, ваше сиятельство... — Воображаю, в каком они должны быть состоянии! — Не прошло и месяца, как я принес их от оружейника. — Не важно, как только я буду одет, ты снимешь футляр, я хочу осмотреть эти ружья: быть может, завтра или послезавтра я отправлюсь на охоту. — Немного погодя я достану их. Когда спальня была приведена в порядок, на помощь Жозефу пришел второй камердинер. Переодевшись, маркиз вошел в свой кабинет, где находились управляющий г-н Дубле, а также клерк и нотариус. — Вот купчая, которая уже была зачитана вашему сиятельству, — сказал управляющий. — Остается только подписать ее. — А вы сами читали ее, господин Дубле? — Да, ваше сиятельство. — Этого достаточно... дайте сюда бумагу, я поставлю на ней свою подпись. Маркиз подписал бумагу, клерк вышел из кабинета. — Благодаря этой покупке, ваше сиятельство, — торжествующе проговорил г-н Дубле, — ваша земельная рента составит не менее ста двадцати шести тысяч франков. Как прекрасно, ваше сиятельство, получать со своих земельных владений сто двадцать шесть тысяч! — Я счастливец, не правда ли, господин Дубле? Иметь сто двадцать шесть тысяч земельной ренты! Где найдешь другого такого удачника? — И это не считая основного капитала, ваше сиятельство. — И не считая других преимуществ! — Слава богу, у вашего сиятельства есть все, что может пожелать человек: молодость, богатство, здоровье — решительно все, и главное, — проговорил г-н Дубле, приятно улыбаясь, — красавица жена и прелестная дочка, похожая на херувима. Господин д'Арвиль бросил зловещий взгляд на г-на Дубле.