— Снова? — Да, и на этот раз в нем указано только имя, Вашу фамилию я могу вписать самостоятельно. — Вы весьма исполнительны, мой юный друг, но крайне недогадливы. — вздохнула Катарина. — Что Вы имеете ввиду? — Вот, читайте, только быстро. — женщина достала кожаный футляр с серебряными застежками и протянула офицеру. Марко Дельгадо развернул документ: «Предъявитель сего является уполномоченным агентом тайной секретной службы короны, обладает правом и властью действовать на свое усмотрение и без объяснения причин. Любой препятствующий ему или пытающийся задержать, становиться изменником и врагом короля.» Внизу красовалась печать и размашистая подпись. — Но тут нет должностного лица и фамилии… — растерялся юноша. — Разумеется нет, это же тайная служба. — Катарина уже поспешно сворачивала документ. — Я не знаю, чем Вы занимаетесь теперь, но диадема, которую Вы украли… — Я украла то, что уже было украдено и должно было вернуться в королевскую сокровищницу. Но сделать это нужно было тихо, без конфликта между двумя государствами. Я настоятельно Вам советую, забыть об этом деле, пока Вы не накликали беду на себя и своего начальника. Вам-то особо терять нечего, ну отправят на постоянную службу куда-нибудь подальше, а Ваш начальник? Вы подумали о нем? Он может лишится всего из-за Вашего твердолобия, мой дорогой Марко. Так что порвите свой ордер и никому ни слова не говорите. Политические игры очень жестоки, мой друг, и не терпят случайных свидетелей. Молодой офицер стоял с открытым ртом, не находясь с ответом, но Катарина и не собиралась дожидаться, когда он осмыслит услышанное, женщина развернулась, и быстрым шагом скрылась в переплетении узких улочек. Глава 35 Единственный корабль, который не принадлежал ни португальцам, ни испанцам, отплывал следующим утром в Индию, в порт Сурат и принадлежал англичанам. Мануилу пришлось проявить не мало изворотливости, чтобы оплатить две крошечных каюты теми скромными средствами, что он располагал. — Простите Катарина, но на большее просто не хватило денег. — молодой человек виновато опустил голову, когда его спутница перешагнула порог маленькой комнаты. — Не переживай, главное, что мы будем в безопасности. А с деньгами что-нибудь придумаем, ни в первый раз мы начинаем с нуля. — Я обещал, что смогу о Вас позаботиться, но капитан наотрез отказался брать меня на службу, желающих таким способом добраться до Индии слишком много. — Мальчик мой, ты и так обо мне заботишься. Если бы не ты, я бы по-прежнему была вынуждена выполнять поручения Сальвадора. — Как бы там ни было, но Вы достойны большего, чем эта жалкая подсобка. — Ночь назад мы вообще спали на земле. Роскошь — это хорошо, но жизнь и свобода куда ценнее. Пока они у нас есть, мы можем бороться за большее. Выше нос, Мано, мы плывем в Индию, кто знает, какие возможности нас там поджидают! И, хотя, Катарина старалась храбриться, путешествие оказалось малоприятным. Корабль был переполнен людьми, ютившимися в таких же крошечных каютах, здесь были и торговцы, рассчитывающие найти себе прибыльное дело, и искатели приключений и легкой наживы, и те, кто бежал подальше от родных краев, прячась под вымышленными именами. Пайки были скудными, а голод в замкнутом пространстве неизбежно стали приводить к ссорам, кражам и дракам. Нескольких человек, уличенных в воровстве корабельных запасов, высадили на острове, но это лишь не на долго охладило градус возмущения остальных пассажиров. Не менее голодными были и взгляды некоторых мужчин, которые они вскользь бросали на самую привлекательную женщину на корабле. Мануил сопровождал Катарину по всюду, а она, в свою очередь, думала о том, что отправиться в столь длинное путешествие было ошибкой, и уже намеревалась покинуть корабль при первой возможности, когда в море начался шторм. Десятиметровые волны игрались с кораблем словно кошки с околевшей от страха мышью. Катарина никогда не считала себя верующей, но сейчас она сидела на полу, молилась и плакала. Капитан и команда пытались управлять судном, чтобы его не развернуло поперек волны, но каждый из них в глубине своей души понимал, что сейчас все было в руках Бога или морского дьявола, смотря кто во что верил. Поднимаясь, волны собрали соленую воду, оголив тем самым подводную скалу, на которой разросся коралловый риф, корабль соскользнул с гребня, словно санки с высокой накатанной горки, и врезался передней частью кормы. Удар был такой силы, что Катарина отлетела к двери, больно стукнувшись затылком. — Думаю, на корабле пробоина, нам нужно срочно найти шлюпку, — сказал Мануил, вытирая кровь из рассеченной щеки, ему досталось сильнее, перед столкновением он стоял на ногах. — Только не шлюпка. Я не хочу снова… Нет. Зачем только мы сели на корабль, — запричитала женщина, разрыдавшись. — Катарина соберитесь, сейчас каждое мгновение на счету! — Нет, оставь меня, я не пойду. Это злой рок преследует меня. Видимо, смерь в море — моя судьба. — Не говорите глупости! — Я боюсь и ненавижу эту жестокую стихию! Она отняла у меня все! Но у меня больше нет сил ей противостоять. — Мы еще можем спастись. — Или продлить свои мучения, я не хочу снова попасть в эту ловушку. Ты не знаешь какого это, медленно умирать от жажды и голода, теряя рассудок. — Катари, Катари, посмотри на меня, — юноша обнял плачущую женщину, — ты самая смелая и умная женщина, которую я только знал. Сейчас не время отчаиваться и сдаваться. Ты прошла через столько приключений, это лишь еще один шторм. Мы обязательно выживем, слышишь, эта ночь останется позади. Все будет хорошо, но сейчас нам нужно покинуть корабль. — Не называй меня так. — Катарину неприятно царапнуло имя, которым называл ее Герцог, но это немного привело ее в чувства. — Как пожелаете, моя госпожа, только прошу, пойдемте, — юноша решил, что Катарина осуждает его за фамильярность. — Обещай мне, если в шлюпке останемся мы вдвоем, а страдания наши превозмогут надежду — ты убьешь меня. Обещай, иначе я не сдвинусь с места. — Обещаю, — едва слышно проговорил Мануил. — Тогда не будем терять время. — Катарина встала, подхватила с пола флягу и мешочек с орехами, и направилась прочь из каюты. Они успели сесть в последнюю из трех шлюпок, для этого им понадобилось лишь перешагнуть через леер, настолько передняя часть судна просела в воду. Следующей волной их отнесло прочь от отяжелевшего корабля, конечно же, там еще оставались люди, растерявшиеся или не сумевшие покинуть каюты, но сейчас каждый переживал лишь за свою жизнь. Одна из передних шлюпок оказалась переполнена и черпала воду, с нее, сквозь бушующий ветер, доносились отголоски брани, потом кто-то кого-то попытался столкнуть, и лодка перевернулась. — Гребите прочь! — громко скомандовал суровый бородатый моряк, — живее, налегайте на весла. — Но там же люди! — запротестовал один из спасшихся пассажиров. — В том-то и дело! Они перевернут и нас. Если кто подплывет — бейте по голове веслом. — Это убийство! Так нельзя! — продолжал возмущаться мужчина. — Это выживание. Но если ты хочешь отправиться к морскому черту, я могу ускорить эту встречу. — Почему вы все молчите? У нас есть место, мы могли бы кого-нибудь спасти. Мануил сжал руку Катарине, она уткнулась юноше в плечо, остальные тоже промолчали, в лодке, в большинстве своем, собрались бывалые моряки, они знали, что порой, чтобы выжить, нужно проявить жестокость. — А теперь замолчи и греби. — сказал моряк. Шторм стал стихать, словно жестокий Бог, получивший свою жертву, сменил гнев на милость. К рассвету вода успокоилась, легко покачивая потерпевших в лодке, как заботливая рука матери детскую колыбель, они спали, привалившись друг к другу, тревожно вздрагивая, пока солнце не стало припекать им лица. Катарина с трудом разлепила слипшиеся от соли ресницы и облизала пересохшие губы. Пока еще не все проснулись, она сделала два поспешных глотка из фляги, и разбудила Мано, чтобы юноша тоже попил воды. Сейчас небольшая фляга и мешочек с орехами были их главными сокровищами. Проснулся бородатый моряк, внимательно оглядел горизонт, второй шлюпки видно не было, шторм мог отнести их на многие мили прочь друг от друга. Борода, как окрестила его Катарина, вынул свою флягу и не таясь, выпил несколько больших глотков, после чего с вызовом оглядел остальных. Еще двое моряков отпили из своих фляг, остальные отвели взгляд. — Вы не поделитесь с нами? — возмутился все тот же мужчина, что накануне спорил с Бородой. — Как твое имя, парень? — Эдгар, Эдгар Фостер[1]. — Сразу видно, что тебе не место в море, лесник, — казалось, Бородач хотел сплюнуть, но в последний момент пожалел влагу. — Ты знаешь где мы? — Нет. — Вот и я не знаю. А ты знаешь, как скоро нам попадется корабль или появится земля? — Нет. — Вот и я не знаю. Но зато я точно знаю, что не стану спасать твою жалкую шкуру, за счет своей жизни. Хочешь пить — жди дождя или пей свою мочу, мне плевать, но ты не получишь ни капли из моей фляги. — Вы все опять промолчите? Эй, одумайтесь! Мы в одной лодке и должны помогать друг другу! — Эдгар снова попытался найти поддержку. Мануил дернулся, но на этот раз Катарина удержала его, в их фляге не так много воды, если поделиться ею с тремя мужчинами, им самим ничего не останется. — Ясно, что ж, Господь вам всем судья… Когда дневная жара разморила пленников затерянного в море суденышка, Мануил шепотом обратился к Катарине: — Что мы будем делать? Это бородач не прав, мы должны объединять наши усилия и шансы на выживание, а не устраивать конфликт. — Я вижу, что он жестокий человек, но он, к сожалению, прав. Если мы разделим запасы, то погибнем все. А так хоть у кого-то будет шанс выжить. — Катарина! — возмутился юноша. — Ты не понимаешь, море безжалостно, а мы в его ловушке. Пройдет пару дней, и ты будешь готов драться за каплю воды. Еще пару — и ты будешь готов убить ради нее. — И как потом с этим жить?