– Это… хорошо. – Но зомбер сейчас не у него, а у Мараева, и это нас чрезвычайно тревожит. Нестор промолчал. Хвощёв кивнул, пожелал ему спокойной ночи, растаял в очках. Делать было нечего, оставалось только ждать обещанного материала, изучать подходы к главе Нацбанка да успокаивать нервы. И хотя квартира «Призрака» не перестала казаться своеобразной тюремной камерой, появившаяся надежда на позитивное развитие событий и смену рода деятельности расслабила слипера. Он позвонил Стасу. – Наконец-то, – отозвался капитан экранолёта. – Я тут изнываю от безделья. Ты приехал? – А ты? – Сижу у родителей, пытаюсь успокоить, хотя что делать, не знаю. Нестор помолчал, принимая решение. – Когда у вас суд? – Завтра в двенадцать. Нестор невольно усмехнулся: суд в Ярославле над отцом тоже был назначен на двенадцать часов дня. – Я подъеду, диктуй адрес суда. На Тухачевского? – Нет, это уже не районный суд, а городской, апелляционный. Улица Девятьсот пятого года, четырнадцать. – Буду без четверти двенадцать, жди. – Спасибо, дружище! Если честно, не сильно верю, что у тебя что-нибудь получится, но хоть успокою маму. Поговорив ещё немного, они пожелали друг другу здоровья, и Нестор позвонил Жанне: – Я в Москве. – Знаю, – ответила она, – Виктор доложил. – Приедешь? – Не могу, решаю одну проблему. – Рабочую? – Нет, личную. Душу потревожил коготок ревности. – Интересно, какую личную проблему нужно решать ночью. – Тебя это не касается. – Значит, встречаешься с мужчиной? – С чего ты взял? – Ты взволнована. Жанна фыркнула: – Психолог, блин! А если и так, то что? – Думаю, не лишний ли я? – Обалдеть! – восхитилась она. – Какой же ты простой! – Какой есть, – окрысился он. – Нет у меня мужчины, товарищ Безоружный, если не считать тебя. У мамы подозревают рак груди, повезу её в онкоцентр. И, скорее всего, останусь с ней. Волна облегчения омыла сердце. – Я могу помочь? – Разве что анекдотом. – Пожалуйста: милый, ты не видел книгу «Как дожить до ста лет»? Я её сжёг. Зачем? Твоя мама хотела её почитать. – Дурацкий анекдот! – поморщилась Жанна. Нестор обозвал себя нехорошим словцом, осознав, что анекдот в данной ситуации далеко не весел. – Прости. – Позвоню ближе к ночи. – Очки посветлели. Звонить больше никому не хотелось, пришла идея связаться с Мыследаром. О том, что и на поверхности коричневого карлика может существовать суточный цикл – смена дня и ночи, и Мыследар спит, он не подумал, но повезло. Астроном-спасатель цивилизации плазмиков работал, то есть сидел в модуле системы наблюдения за космосом в родной звёздной системе, и тотчас же откликнулся на призыв: «Рад побеседовать, друг-землянин». «Я тоже рад, – искренне ответил Нестор. – Надеюсь, у вас всё хорошо? Никакая опасность не грозит?» «Приближается пылевой солитон, но мы уже готовы его нейтрализовать. Подожди немного, я передам Глаз Бога напарнику». «Глаз Бога?! Я правильно понял?» «Комплекс устройств для контроля пространства». Мыследар замолчал, хотя ментальный контакт двух паранормов, принадлежащих разным цивилизациям, не прервался. Нестор видел всё, что видел в настоящий момент его собеседник, однако не всё понимал: глаза плазмиков воспринимали электромагнитное излучение в более широком диапазоне, нежели человеческие. В диапазонах инфракрасного света (не говоря уже о радиодиапазоне) и ультрафиолета Нестор не видел ничего, и ощущаемые Мыследаром предметы и объекты в этих полосах спектра казались ему более тёмными либо превращались в призрачные контуры. Так модуль Глаза Бога представлял собой не менее текучий, чем тело плазмика, сросток кристаллов, преимущественно серебристого, с платиновыми оттенками, цвета. Его интерьер напоминал своеобразный улей или, скорее, муравьиный конус, видимый изнутри. Только ячеями улья, или стойками и плитами «муравьиной постройки», являлись пульсирующие, прорастающие друг в друга плазменные капли. Окуляров либо отдельных экранов как на земных консолях управления технологическими процессами Глаз Бога не имел. Вместо них в текучей стене перед оператором то и дело возникали плоские овалы, внутри которых на пару мгновений рождалось изображение того или иного участка пространства в системе коричневого карлика. Эти «пейзажи» тут же пропадали, заменяясь другими, и как в них ориентировался сам Мыследар, Нестор так и не понял. Через несколько секунд интерьер Глаза Бога помутнел и сменился другой картиной: Нестор увидел настоящий пейзаж родины плазмиков – невероятной сложности «готический ландшафт»! Мыследар в этот момент вышел на веранду, опоясывающую башню астрономической обсерватории, и устроился в кресле перед невысокой решёткой веранды. Пейзаж завораживал. Родина инопланетянина хотя и являлась остывшей звездой, а не планетой, по сути представляла собой планетарный объект в сотню раз больший, чем Земля. Массу коричневого карлика оценить Нестор не мог из-за отсутствия в мыслеязыке плазмиков аналогий земных мер масс и расстояний. Но по идее поле тяготения Косморода (как примерно можно было перевести мысленное название коричневого карлика на русский язык) не намного превышало земное. Во всяком случае двигался Мыследар легко, да к тому же умел летать, используя не крылья (их у расы оператора не было), а какие-то технологические приёмы наподобие левитации или антигравитации. Башня Глаза Бога располагалась на вершине горного хребта высотой в пару километров, ограничивающего с правой стороны ущелье глубиной в те же два километра, с текущей по его дну рекой. Правда, водой жидкость в этой реке можно было назвать только условно. Она представляла собой жидкую фазу триоксида водорода, более плотную модификацию окиси водорода, ядерную основу которой порождают два атома водорода и три кислорода. Триоксид был нелетуч и нерадиоактивен, и при понижении или повышении температуры на полсотни градусов распадался на обычную воду и кислород, но это никоим образом не омрачало жизнь плазмиков, тела которых состояли из высокотемпературных плазменных капель-кристаллов, не боящихся окисления. Мир Мыследара имел и своеобразную флору, освоившую все равнины Косморода лесами изумительных линий. Деревья этих лесов росли по фрактальным законам, поэтому геометрически объединялись в перистые массивы самых разных форм и расцветок, так что от долгого созерцания зарослей рябило в глазах. Впрочем, рябило у Нестора, а не у жителя Косморода, с рождения впитавшего такую совершенную асимметричную красоту. Кто-то подошёл к сидящему плазмику сзади. Он оглянулся, и Нестор увидел чешуйчато-текучую фигуру, напоминающую человека и струящееся от нижних конечностей к «голове» существо с огромными, вполне человеческими глазами. Жар-птица! – пришло на ум название чудесного обитателя русских сказок. Сознание Мыследара отреагировало на появление существа волной эмоций, главной из которых была нежность. Многократно повторилось одно мыслеслово, смысл которого в человеческом языке сводился к слову «необходимая». Нестор понял, что это член семьи Мыследара, причём женского пола. Плазмик оценил чувства поселенца. «Первая жена». «Я правильно понял имя – Необходимая?» «Скорее, Основательница. Минуту». Поток мыслей плазмика поменял направление: он заговорил с «первой женой» семьи. Нестор не сильно напрягался в попытках понять суть разговора, но, видимо, речь шла о проблемах быта семьи и реакции на какое-то внешнее воздействие. «Жар-птица» ответила «мужу» (Мыследар занимал в семейной иерархии положение внешнего лидера, отвечающего за карьеру и связи семьи) и ушла, просияв изумительно красивым «оперением». «Почему ты зовёшь её Основательницей, а не Необходимой?» – спросил слипер. «Она создала костяк семьи, – ответил Мыследар. – Первый кластер – эмоциональный. По сути – основание ячейки общества. Поэтому она Основательница. У вас не так?»