Руки задрожали. Мараев взялся за крышку чемоданчика, но в голове с отчётливым хрустом «сломался сосновый сучок», и страх прошёл. На душе полегчало, пришло ощущение правильности происходящего. В голове снова поползли далёкие человеческие шёпоты, и хотя он ничего из их переклички не понял, появилась уверенность, что всё идёт по плану. – Притормози, – велел он водителю. Вадим послушно снизил скорость. – Едем в Тарасовку. – Я знаю две Тарасовки. – По Ярославскому шоссе. – Что случилось? Захотелось ответить: не твоё дело! Но Мараев сдержал себя. – На четырнадцать ноль-ноль я наметил совещание своего кабинета, но могу не успеть. Пока мы доедем до Дегунино, пока решим проблему, а потом поедем обратно, пройдёт часа три, не меньше. – Как скажете. «Шкода» развернулась и помчалась обратно на северо-восток Москвы. Рыбин в этот день своего двоюродного брата так и не дождался. Глава 14 Душа не принимает К вечеру пошёл дождь, и настроение Нестора, не любившего слякоть, и без этого минорное, упало окончательно. Не помогли ни общение с Жанной, уехавшей за город, ни воспоминания о недавнем походе в мир плазмиков. Мыследар был рад его появлению, и они за час беседы успели обсудить многие аспекты жизни плазменной цивилизации и человеческой. Как оказалось, в мире Мыследара действительно царил коммунизм. Конечно, не такой, какой строили в Советском Союзе в двадцатом веке, но по всем признакам социальная организация расы плазмиков достигла стадии гармоничного развития, позволившей всем обитателям остывшей звезды добиваться признания и личного комфорта. Плазмики называли свой мир таким сложным сочетанием непереводимых вербально смыслов, что Нестор долго искал хоть какое-то близкое понятие, пока не остановился на аббревиатуре Космород – «космический роддом». Аналогом послужила земная формулировка квазизвёздного радиоисточника – квазар. Мир же Мыследара по сути являлся квазипланетным космическим образованием, и название Космород ему не противоречило. Да и Мыследар не возражал против него, в свою очередь назвав Землю Хомородом – родильным домом разумного существа – хомо. После разговора с ним Нестор долго не мог успокоиться, с удивлением раскладывая полученные сведения по полочкам и всё больше убеждаясь в том, что земные социологи и философы вовсе не были фантазёрами, рисуя справедливое коммунистическое общество. Оно не выжило в условиях Земли, повинуясь агрессивному началу человечества, но на Космороде сумело проявить все лучшие качества этой структуры, не опиравшейся на конкуренцию и жажду власти. Не работала в социуме плазмиков лишь насквозь лживая формула, придуманная кем-то из теоретиков СССР: от каждого по способностям, каждому по потребностям, – порождающая нахлебников, воспитывающая у людей откровенное желание ничего не делать, но получать при этом все блага цивилизации. Жанна, узнав об этом от слипера, посмеялась, убеждённая в том, что в человеческом обществе добиться такого совершенства невозможно, и добавила: – Удивительно, что плазмики выжили в соревновании с машинами, ведь формула: кто не работает, тот не ест, – базируется на полезности индивидуума для общества, а если за людей будут работать машины, кому они – люди – будут нужны? – Ты имеешь в виду – плазмики? – Да любые существа. И если плазмики уцелели, то чем они занимаются? Где берут средства для проживания? Или уровень их цивилизации совсем низок? – Да нет, они вроде спокойно летают по космосу. – А где они живут? – На остывшей… – Нет, я имею в виду – в городах или в деревнях? – Вряд ли эти поселения можно называть деревнями, – улыбнулся Нестор. – Скорее – индивидуальные строения, созданные для исполнения профессиональных обязанностей и одновременно личного проживания. Но выглядят они – закачаешься! Западная готика им в подмётки не годится. Разве что работы наших славянских художников близки по эффекту. Это сплошные радужные фрактальные крылья, перья и красивейшие геометрические построения. – Буду рада полюбоваться. Освобожусь, приеду к тебе, и мы устроим вечер прогулок, вопросов и ответов. – А чем ты занята? – Готовлюсь поработать в Госдуме, – усмехнулась женщина. – Ты не представляешь, сколько негодяев там окопалось. А самое плохое – среди женщин. – Либералки? – Хуже. – Жанна засмеялась и выключила связь. Вечером того же дня Нестору стало известно об инциденте, случившемся по вине одного из руководителей КЗО Козодоева. Директор ФСБ прибыл в Королёв, посетил лабораторию Курчинского и забрал зомбер. Это известие повергло командование «Призрака» в шок, и, по слухам (сообщила Жанна), Ланин даже в резкой форме потребовал вернуть психотронный генератор. Но возымело ли это действие на руководство Комитета, было неизвестно. «Призрак» не являлся самостоятельной организацией, а подчинялся создателям, несмотря на «уход в подполье», и не мог руководствоваться собственными идеями и планами. К Нестору заявились двое руководителей слиперов – Хвощёв и Шапошников и поставили задачу «почистить» Комитет. – Объясните, – попросил их удивлённый молодой человек. – Окончательно понятно, что в Комитете или около него обретается «крот», – сказал Хвощёв, ставший начальником разведотдела «Призрака». – Совершенно точно установлены трое руководителей из политбюро КЗО, которые могут быть причастными к созданию канала утечки информации. – Но этого не должно быть! – воскликнул Нестор. – Если бы они были «кротами», нам не удалось бы провести столько операций! – Они, скорее всего, не «кроты», – сказал Шапошников своим тихим голосом. – Но у них много помощников, которые и могут быть связаны с нашими врагами. – Кого вы подозреваете конкретно? – В число наиболее вероятных деятелей входят Мотузов, генсек Совбеза, Кикин, глава Союза офицеров, и заместитель начальника Генштаба Министерства обороны Шерстобитов, адмирал и Герой России. Кстати – друг нынешнего главы Администрации президента. – Герой – и при этом… предатель? – Разумеется, он почти стопроцентно не является эмиссаром забугорных спецслужб, – сказал Шапошников. – Но круг его знакомств внушает опасения. – И ещё я добавил бы в этот список Козодоева, – сказал Хвощёв. – Директора ФСБ?! – вытаращил глаза Нестор. Гости переглянулись. Хвощёв улыбнулся. – Нормальная реакция нормального человека. Но мы реалисты и должны учитывать все варианты. – Что вы предлагаете? Я вам зачем нужен? Что значит это ваше «чистить»? Шапошников свёл брови в линию, глянул на продолжавшего улыбаться Хвощёва. – Чистить – не значит проводить пси-коррекцию, – объяснил начальник разведки. – Предлагается тихо и незаметно покопаться в памяти этих людей и найти подозрительные контакты. Нестор недоверчиво заглянул в глаза майору. – Вы серьёзно? Но ведь это… страшный обман… хуже предательства! Шапошников поморщился. – Не бросайтесь обвинениями, товарищ Безоружный! Никто не собирается зомбировать наших руководителей «засосами». Но цена провала так велика, что стоит перестраховаться и применить любые средства! Представьте, что зомбер попадёт в руки наших врагов. Что будет? – Ну… начнутся провалы… – Нас уничтожат! А затем руководить страной начнут неадекваты и забугорные спецслужбы. Хвощёв погрозил пальцем. – Не перебарщивайте, Иван Ильич. Зомбер уже был в руках забугорных агентов, и ничего они не сделали. К тому же я доверяю Козоедову, он человек понимающий и не допустит утечки. – Узнать хотя бы, зачем он забрал зомбер. – Для этого мы и обсуждаем проблему. Прошу вас, Нестор, подумайте как следует. Эту работу придётся делать. – Не мне! – угрюмо ответил слипер. Хвощёв перестал улыбаться. Шапошников сжал губы. – Вы понимаете, от чего отказываетесь? – Понимаю, но я не служу в армии и не обязан подчиняться. А самое главное, я не стану копаться в головах людей в поисках компромата.