Закладка Мараев позвонил в тот же день и лично подъехал к Ивану Егоровичу домой. Козодоев жил в посёлке Берёзовка за МКАД, где селились в основном чиновники правительства и важные сотрудники спецслужб не ниже генерала по званию. В собственности директора ФСБ был трёхэтажный коттедж с двумя пристройками, отдельный бассейн, баня и тридцать соток территории. Скромно – по аппетитам владельцев других усадеб, к примеру, таких как глава Объединенной авиакорпорации Бурдюк, территория которого с лесными угодьями достигала нескольких квадратных километров. Но Козодоеву хватало и земли и комфорта, и о приобретении каких-либо шикарных вилл он не мечтал. Охрану себе он подобрал из штатных сотрудников ФСО, которых знал лично, и опять-таки не стремился к показухе и не любил крутых эскортов, как некоторые соседи из Минобороны. Семья у Ивана Егоровича состояла из четырёх человек. В неё входил он сам, жена (она же – владелица коттеджа) Богдана Георгиевна, моложе мужа на двадцать лет, и двое сыновей: шестнадцатилетний Иван и четырнадцатилетний Глеб. Оба учились в московских гимназиях, которые назвать элитными можно было с натяжкой, оба имели серьёзные компьютеры, и оба были блогерами, зарабатывающими неплохие деньги. И это обстоятельство позволило Ивану Егоровичу как-то сделать вывод, что между поколениями в России образовалась новая глубокая пропасть. И это не наркотики, не алкоголь и даже не компьютерные игры, хотя пропасть и была порождена с помощью компьютерных технологий. Пропасть называлась соцсети, а одна из них – ТикТок со страшной силой всасывала в себя души родившихся в двадцать первом веке! И дело было вовсе не в технологиях, увеличивших уровень информированности людей, а в восприятии мира: подростки и молодые люди с двенадцати лет научились «залипать» в Интернете, создающем у них калейдоскопическое мышление. Как оказалось, в России в ТикТоке сидело более двадцати пяти миллионов человек (каждый шестой!), три четверти из них – молодёжь в возрасте от шестнадцати и до двадцати лет. Козодоев узнал о проблеме случайно и не от сыновей: работа требовала внимания и не позволяла уделять много времени воспитанию детей. Проговорилась жена, сообщив радостно, что Ваня (старший) заработал в июне больше миллиона рублей. На вопрос Ивана Егоровича: где это он заработал, он же учится? – Богдана Георгиевна ответила: – Так ведь он блогер уже два года. У него подписчиков под миллион. Так директор ФСБ и узнал о существовании «блогерного воздуха», из которого люди могли выкачивать немалые средства. Суть ТикТока примитивна до неприличия: танцуй себе перед камерой, открывая рот под музыку (чем не караоке по ТВ?), и набирай лайки. Эта процедура даже термин специальный заимела – липсинк. Можно и собственное видео выкладывать – не более шестидесяти секунд. В эту минуту блогеры утрамбовывают свои постоянные дневные занятия: проснулся, сходил в туалет, поел, потанцевал, покорчил рожи, потусил с друзьями в Сети, заснул… и день закончился! Практически – каждый день, реализованный как настоящий «день сурка». Вот за эту пустоту «залипнувшие будущие покорители Вселенной» и платят блогерам, которые сами по сути ничего не знают о жизни и ни к чему не стремятся. Расстроенный Козодоев поговорил с обоими сыновьями (младший тоже пошёл по стопам старшего) и получил ответ Ивана: – Пап, ну зачем мне становиться инженером или стоматологом, не говоря уже о чекистах, если тиктокеры миллионы загребают? Вон Дина Саева имеет шестнадцать миллионов подписчиков, а у меня только миллион. Знаешь, сколько она зарабатывает? – К-как это – зарабатывает?! – ужаснулся Иван Егорович. – У неё свой банк?! – Десять лимонов в месяц! – не услышал его последних слов молодой человек. К счастью, матерное слово застряло в горле. Но разговор Иван Егорович запомнил и потратил какое-то время на изучение темы, пока не нашёл способ борьбы с «зависавшими» в Сети детьми. Оказалось, ещё год назад Минобороны США запретило военным регистрироваться в ТикТоке. Затем к нему присоединился Госдеп США, объявив, что ТикТок ворует персональные данные пользователей для спецслужб Китая, тем более что сеть эта была создана китайцами. А в Индии, Иране и Египте вообще без долгих церемоний и демагогии запретили ТикТок за «нарушение территориальной целостности стран». В России же дальше разговоров о вреде Сети дело так и не пошло. В правительстве сидело гнездо либералов, заточенное на разрушение культурного кода страны, которые всеми правдами и неправдами продолжали вводить вредоносные программы «цифрового рабства», убивающие образование, науку, медицину (несмотря на своевременную разработку вакцины от ковида), язык и культуру. Способ же Козодоева крылся в обещании детям не препятствовать заниматься в Интернете при условии сокращения «залипания» в сетях до двух часов в день. И это пока действовало. Появившийся в доме директора глава КЗО заметил необычно мрачное выражение на лице Козодоева, который только что закончил объяснения с женой по поводу её отказа контролировать детей в его отсутствие, а также предупредил младшего об ужесточении контроля, если тот не будет соблюдать «компьютерный» режим. – Такое впечатление, Иван Егорович, – сказал Михаил Модестович, – что вы проиграли в карты большую сумму. Не обративший внимание на шутку Козодоев вынужденно признался в проблеме. Мараев пожал плечами. – Он что, ваш Глеб, отказывается учиться? – До этого пока не дошло. Увлекается спортивным программированием, собирается поступать в ИТМО. – Куда? – Питерский институт информационных технологий, механики и оптики. – Ну и отлично. Четырнадцать лет – это вообще самый конфликтный возраст для подрастающего поколения, гормональный взрыв, диктующий поведение, и пацаны как вода сквозь щели ищут лазейки обходить законы. ТикТок и остальные соцсети дают им такую возможность. – Но ведь это прямой путь к деградации всей нации! – Да, мы тоже так видим эту проблему и будем с ней работать. Если взрослый человеческий мозг воспринимает главную похвалу в Интернете – лайки всего лишь как похлопывание по плечу, то дети по сути являются лабораторными крысами, получающими награду за простое знакомство и одобрение за подчинение большинству. К сожалению, бороться с этим явлением уже поздно, хотя и необходимо, иначе совсем потеряем будущее. Брусникин готовит программу для коррекции цифровизационного контента, и мы скоро начнём её внедрять, программируя нужных чиновников во власти. – Мне от этого не легче. – Успокойся, Иван, – улыбнулся Мараев. – Твои дети ещё в нормальном положении, и отец у них правильный. К тому же оба владеют компьютерными языками, не затеряются в толпе и не пропадут. А если Глеб поступит в ИТМО, то вполне способен помочь нам создать искусственный интеллект. – Вот куда ты повернул, – усмехнулся Козодоев, провожая гостя в столовую на первом этаже. – Кофе, чай, глинтвейн? Покрепче? – Чай, обыкновенный, чёрный. Кстати, есть легенда об искусственном интеллекте, слышал? – Уже и легенда? – заинтересовался Иван Егорович. – Не слышал. – Хочешь, расскажу? – С удовольствием послушаю. – В Японии… впрочем, это может быть любая страна. В общем, в одной технически развитой стране создали искусственный интеллект на основе квантового компьютера. Между прочим, работа над этой проблемой ведётся во всём мире и близка к завершению. Россия не отстаёт. – Я в курсе. – Естественно, созданием ИИ заинтересовались военные и забрали его к себе. Первым делом военспецы протестировали чудо компьютерных технологий и убедились в том, что он обладает эмоциями и ведёт себя как человек. Потом подсунули ему задачу по усовершенствованию зенитно-ракетной обороны страны, снабдив всей необходимой информацией. ИИ – его назвали Демиургом – сделал работу буквально за несколько минут. Если бы такую задачу поставили современным компьютерам, они работали бы как минимум лет десять. – А как он выглядел, этот Демиург? – Козодоев подал чашку и заварник. Мараев налил чаю, разбавил кипятком. – Какое это имеет значение? Главное не в этом. Пусть будет похож на русского Сварога. Нынче вовсю по Интернету и ТВ шастают цифровые аватары, неотличимые от людей. Дальше Демиургу выдали ещё одно задание – просчитать вероятность поражения страны в ядерной войне. Он и это сделал за минуты. А потом как заколдобило: Демиург перестал делать расчёты и давать прогнозы. Козодоев поднял брови. – Неужели осознал угрозу? Мараев засмеялся. – Скорее, испугался как человек, ответственный за свои предсказания. Дело в том, что последующие запросы военных начальников касались проблем иного рода: вычислить стратегию захвата соседнего государства, рассчитать направление главного удара по конкуренту, уничтожение ядерных арсеналов, самолётов, подводных лодок, захват баз и столиц государств по всему миру. – То есть он не стал помогать осуществить агрессию? – Совершенно верно. ИИ оказался благороднее своих создателей. К сожалению, мы можем только помечтать о том, чтобы искусственный интеллект стал лучше нас. Мечта эта, скорее всего, неосуществима. – Мечтать не вредно. – С небольшой поправкой: мечтать не вредно, если мечта в конце концов исполняется. Допили чай. – Показывай зомбер, – встал гость. – Он… в сейфе, – сказал Козодоев. – Хочу посмотреть на это чудо американской психотронной техники. – Прошу. – Хозяин коттеджа повёл гостя в подвал. Толстая плита двери бесшумно отступила перед ними, давая понять, что это помещение здания охраняется современной техникой. Подвал был небольшим, оборудованным под мастерскую. В нём было сухо, тепло, стоял верстак, два станка – точильный и сверлильный, шкафы автоматического контроля и сейф, напоминающий большой холодильник. Никто из охранников дома их не сопровождал, из чего Мараев сделал вывод, что коттедж директора находится под неусыпным наблюдением видеокамер. Козодоев подошёл к «холодильнику». По его лицу и ладони пробежала полоска зелёного лазерного света, и с тихим гулом дверца сейфа открыла его содержимое, в основном – наборы инструментов, шпиндель, пара коробок и медицинский чемоданчик. Иван Егорович снял с полки серебристый дипломат с закруглёнными углами, установил на верстаке, отщёлкнул крышку. Мараев с интересом оглядел содержимое дипломата. – Это излучатель? – Он показал пальцем на стилизованный под фен «бластер». Козодоев вынул «фен», от которого тянулся колечками чёрный провод, подал гостю. – Единственное неудобство – проводное соединение с генератором. В людном месте не попользуешься. Да и не пронесёшь ни в какое охраняемое магниторамкой здание. Не докумекали чего-то американцы. Надо было упрятать все узлы внутри костюма, ведь уже делают камуфляж с распределённым по телу интерфейсом компьютера. Если зомбер предназначен для коррекции важных персон, особенно первого ряда, вплоть до президента, то камуфляж под дипломат неудачен. Не понимаю, на что надеялись создатели. – Значит, мы чего-то не учитываем. Инструкция по применению к нему прилагается? – Ни одного документа. Но управление очень простое: наводишь ствол излучателя на цель, жмёшь на скобу – и клиент получает импульс. – Испытывали? – Не на людях. – Козодоев раздвинул губы в понимающей улыбке. – На животных. Работает.