— Слушаю вас. — Товарищ народный комиссар, это лейтенант Стрельникова, помните, мы недавно встречались? — Да, помню, что там случилось? В голосе наркома появились раздраженные нотки. — С вами хотел пообщаться напрямую один из гостей. — Хорошо, давайте. Трубку взяла Кристина и смело спросила: — Товарищ народный комиссар, мы вам показывали микроволновку, что мы с ней делали? Пауза. — Вы что там, с ума посходили? Это и есть ваше дело? — Это просто вопрос, чтоб проверить, что вы у нас недавно были, или это я разговариваю с другим человеком, это важно. Берия задумался. Хм. А девочка права. — Ваш кофе разогревали. — Правильно. Берия уже чуть спокойнее спросил: — Ну, что у вас случилось? — На нашу базу напали ваши люди. Одна установка уничтожена. На группу майора Кречетова тоже напали ваши люди, пришел сигнал бедствия, и связи больше нет. Хотите об этом поговорить? Кристина опустила глаза и посмотрела на часы. — Через двадцать минут у меня последний сеанс связи, если ситуация не разрешится, База прекратит все контакты. Берия выругался. — Нет, это не мои люди, я что, идиот? — Что мне передать? — То, что я сказал. Сейчас выезжаю. И тут Кристина выпалила фразу просто исходя из своей природной вредности. — Надо побыстрее, но будьте осторожны, возможно, вы не доедете, если эта подстава, конечно, не ваших рук дело. Может быть, как раз ради этого все и задумывалось. Берия рывком положил трубку и задумался. А ведь девчонка могла и правду сказать. Но времени было мало, если из сказанного хоть часть окажется правдой. Складывалась критическая ситуация, и если он, Лаврентий Павлович Берия, народный комиссар внутренних дел СССР, ее выпустит из-под контроля, Хозяин ему этого не простит. Подняв трубку, он дал команду на срочный выезд в Подмосковье, при этом распорядился об обязательном выделении усиленной охраны: двух бронеавтомобилей и взвода из расквартированного невдалеке от «Объекта Д» специального полка НКВД. Пока готовился конвой, он снова поднял трубку и дал команду связать его с абонентом двадцать три — восемьдесят пять. Через пару минут его соединили, и в трубке раздался спокойный голос старого знакомого еще по службе в НКВД Грузии. — Слушаю. — Павел Максимович, добрый вечер, как там у нас дела? — Уже ночь, и, видимо, недобрая. — Вот я и хотел узнать, насколько недобрая. — Судя по всему, очень. Гостья уж очень сильно и целенаправленно давила на Стрельникову. Как раз время сеанса связи совпадает с началом ее действий. — Еще что-то? — Гости выходили на связь из старой точки, под Борисполем, что косвенно подтверждает, что в Севастополе действительно возникли проблемы. Это не все. — Говори. — Служба радиоконтроля зафиксировала в районе Севастополя мощный всплеск в радиоэфире, после чего с большинством радиостанций Черноморского флота нет связи. Удалось связаться только по кабельным линиям и установить, что в районе Инкермана идет бой с немецкими диверсантами. — Значит, вот кто напал, хорошо, я сейчас распоряжусь… На что абонент, чуть замешкавшись, сказал: — Лаврентий, не все так просто. Нарком насторожился. Его давний знакомый и доверенный человек очень редко переходил эту грань и называл его просто по имени, что говорило о крайней степени опасности. — Что? — По описаниям моряков, диверсанты одеты в пятнистую форму, пуленепробиваемые кирасы, каски, вооружены все необычными автоматами и пулеметами и прибыли в Инкерман в сопровождении представителей НКВД на многоколесной пятнистой боевой машине и легковой машине необычной конструкции, после чего напали на штаб стрелковой дивизии, расположенный в штольнях. Берия затаил дыхание, точнее, спазм сжал горло, и он не мог дышать. Рука потянулась к вороту кителя и стала его судорожно расстегивать. Он понимал, что это значит. Крах всего проекта «Оракул». — Они живы? — В большинстве своем — да. Автомобиль и бронемашину подбили, но они сумели прорваться, забаррикадировались в штольнях и отстреливаются. Нарком волевым усилием взял себя в руки: — Спасибо, Паша. Его собеседник перешел на деловой тон: — Ничего, Лаврентий Павлович, мы — старые коммунисты… Положив трубку, он поднял ее снова и скомандовал: — Срочно связь с юротделом НКВД Севастополя и штабом Черноморского флота… Но не сдержался и закричал: — Срочно! Первым, с кем его связали, оказался штаб Черноморского флота, где его переключили сразу на дежурного. — Оперативный дежурный капитан третьего ранга Портной. Берия спокойным, чуть ласковым голосом заговорил, четко контролируя интонации: — Народный комиссар внутренних дел СССР Берия Лаврентий Павлович. Скажите-ка, товарищ капитан третьего ранга, что у вас там за стрельба в Инкермане? В душе надеясь, что моряки еще не в курсе. — Диверсанты прорвались к заводу, но их зажали, туда на помощь выслана рота краснофлотцев. — Значит, так, времени нет. Быстро даешь команду, чтоб их не трогали. Просто никуда не выпускать и никого к ним не подпускать. Понятно? — Но как же, товарищ народный комиссар? — Ты меня понял? Ни одного выстрела в их сторону. — Ну, я так не могу. — Запомни, капитан… третьего ранга, я очень ценю дружбу, а еще больше я ценю уважение и долго его помню. Запомни. Я пока только прошу… — Там погибли люди, наших убивают. — Да никого они не убивают, а только обороняются. Если они б хотели, то уже завалили трупами город. Уж поверь мне, не простые это ребята, элита. Произошла ошибка. Все, разговор закончен. Берия рывком бросил трубку. Зазвонил соседний телефон. — Слушаю. — Начальник Севастопольского горотдела НКВД Нефедов, — доложил секретарь. — Давай.