Глава 8. Каникулы кончились — Дружище, есть интимный вопрос, — озадачил меня Слон сходу. — Давай отгребём в сторонку. — Ты меня пугаешь, командир. Но можем прогуляться к пляжу, мой дамский дельфинарий как раз вернулся в дом, завтрак готовить. Останешься на завтрак? — Разве что на завтрак, время жмёт. Но сначала вопрос — как у тебя сейчас с сыном? — Скорее, никак, — пожал я плечами. — Видимо, я пнул мироздание слишком сильно, и из него вывалился на мою голову сын. Непорочно зачатый, непонятно рождённый, но каким-то сложным образом мой. Я уже признал этот факт, но ещё не понял, как мне с ним жить. — Ну, жопку мыть ему уже не надо, — успокоил меня Слон, — сиську он если просит, то не мамину, так что переживёшь как-нибудь. — Это и был твой интимный вопрос? — Почти, — Слон огляделся, но наш маленький пляжик пуст, а шум прибоя исключает подслушивание издалека. — Ты знаешь, что он просится в отряд? — К тебе? То есть, к нам? — я вспомнил, что всё ещё замкомандира, так что кадровый вопрос меня касается. — Именно. Он, конечно, совершеннолетний, но решать мимо тебя было бы неловко. — И нахрена мы ему, а он нам? Дмитрий даже срочную не служил, ничего опаснее члена в руках не держал. Какой из него «дикий гусь»? — Не скажи, Докище. Ты знаешь, про что был его стартап? — Не спрашивал. Я один хрен ничего в этом не понимаю. — Про компьютерную безопасность, — просветил меня Слон. — Хакинг-хуякинг, взлом-по-еблу-веслом и всё такое. Что-то про перехват управления полуавтономных кибернетических систем. Я сам не сильно в этом волоку. — То есть он хакер-хуякер? И такую приблуду можно продать, не загремев на нары? — Это смотря что и для кого она ломает, — пожал плечами командир. — Кибервойна — новая реальность, и если ихние хакеры — злые хуякеры, то наши — уважаемые люди, специалисты по информационным операциям. И приблуда, которая им в этих операциях помогает, — правильная, хорошая приблуда. За такую и денег не жалко. — Кучеряво, — согласился я. — Но к нашим делам это каким боком? Мы ежели чего и ломаем, то сразу из РПГ. — А вот, прикинь, понадобилось. Возникла, понимаешь, тактическая необходимость. И тут, прямо как на заказ, — опа! Такой кадр сам в ряды просится! — Ладно, — растерялся я, — допустим, тебе понадобился хакер. Знать не хочу зачем, но пусть так. А ему-то это на кой чёрт? У нас особо не разбогатеешь, хуякерские приблуды клепать выгоднее и риска меньше. — Думаю, пареньку хочется романтики. И что-то такое тебе доказать. — Мне? — удивился я. — Да он терпеть меня не может! — Херово ты в отношениях отцов и детей разбираешься, товарищ! — гыгыкнул Слон. — Именно поэтому и хочет доказать. Чтобы презирать тебя не снизу, а с равной позиции. — С какой ещё позиции, что за бред? — Ему девятнадцать, не забывай. При этом он хотя и продвинутый, но ботан. Ему мало того, что он тебя умнее и денег у него больше, ему надо быть тебя круче. Потому что с точки зрения пацана — ты настоящий крутой мужик, наёмник, пропахший порохом… — …Говном и портянками, да, — перебил я его. — И что? — Это мы с тобой знаем, чем на самом деле война пахнет, — вздохнул Слон. — А он вырос, глядя на фотки бравого отца с автоматом на фоне экзотических пейзажей. Ты ведь ему такие слал? — Никаких не слал, — напомнил я. — У меня не было сына, забыл? — Бля, забыл, прикинь? — опомнился Слон. — Опять забыл, да что за хрень такая… Но не важно, с его-то стороны всё так выглядит. Кроме того, Докище, ты телевизор давно смотрел? — Лет десять назад, наверное. Никогда его не любил. — Ну, не знаю, Интернет? Новости? — Здесь плохо ловит, да и не интересно мне. Выпал из повестки на два года, а нагонять лень, да и незачем. — Тогда поверь на слово — на молодёжь уже несколько лет из каждого утюга вещают, что настоящий мужик — это мужик с автоматом. Ему платят бабки, ему дают девки, он повидал мир — через прицел его особенно хорошо видно, сам понимаешь. Можно быть каким угодно умным, но это действует, а Димка твой с университетской бронью даже срочную не служил. Девки ему, конечно, и так дают, потому что он красавчик и при деньгах, но самоощущение не то… — Детский сад, штаны на лямках, — раздражённо прокомментировал я. — Ты забыл, каково быть юным, Докище! — И вспоминать не хочу. — Кроме того, я вижу момент, который ты наверняка отметил… — Он втрескался в мою медсестричку, — сообразил я. — Не думал, что настолько… — Молодо-зелено, — ухмыльнулся Слон. — Играй гормон, танцуй нога. Так что, ты не против, если твой сын станет твоим коллегой? — Это может породить конфликт интересов, — сказал я. — Он тебе действительно настолько нужен? — Просто позарез. — Тогда бери на довольствие, я не возражаю. Тем более что будь я и против, ты бы всё равно это сделал. — Обижаешь, дружище! Я бы просто тебя уговорил! Я убедительный! — Мне ли не знать… — смирился с неизбежным я. *** Слон не задержался — забрал Дмитрия со Змеямбой и отбыл восвояси. Дмитрий при этом смотрел на меня торжествующе, как будто хорошее что-то обрёл, а не сомнительную карьеру наёмника. Умный-то он умный, а дурак дураком. Как все мы в девятнадцать. Удивила Алиана — подошла и нейтрально так поинтересовалась, чего это он и куда это он. Старательно изобразила, что ей это, в общем, совсем и не интересно, ну вовсе ни капельки, просто к слову пришлось, — я прям сразу поверил, ага. Мне показалось, что она заметила их перепих со Змейсой и внезапно для себя самой взревновала. Потому что даже ненужный поклонник — это всё равно поклонник. Внимание красивого юноши приятно девушке, даже если у неё есть своя девушка. — Опять всё заканчивается? — спросила Анахита. Я стою и смотрю, как Нагма рисует на планшете себя, рисующую себя на планшете, создавая многослойную рекурсию. Она теперь часто рисует автопортреты, настал возраст самоосознания. Выходит недурно, хотя и мультяшно. Цифровая живопись провоцирует. Кроме того, девочка недавно рухнула в пучину аниме-эстетики. Надеюсь, неглубоко и ненадолго, жалко переводить такой талант на шаблонную пучеглазость. Но возраст, ничего не поделаешь, этим надо переболеть. Возраст и социализация — в кружке живописи у неё образовались подружки-сверстницы, завзятые анимешницы, они и притащили в наш дом эту заразу. Зато ребёнок впервые общается не только со взрослыми — в кыштаке она была пария, «иблисов выблядок», дети её избегали. Девочке скоро в школу, надо привыкать. Учительница Катя уверяет, что до сентября подготовит в третий класс, потому что неиспорченная цифровой цивилизацией Нагма поглощает программу начальной школы, урча и причмокивая. Ей интересно, и хочется ещё. — Для вас — нет, — ответил я Анахите. — Куда бы меня ни понесло, это ваш дом. Твой и Нагмы. — И что теперь будет? — Не знаю. Сегодня поедем в город, подадим заявление в ЗАГС, устроим тебя на курсы вождения, запишем Нагму в школу. Я же обещал, что кыштак вам больше не грозит. — Ты вернёшься? — Буду жив — обязательно. У меня опасная работа, но я везучий. Денег вам двоим хватит надолго, а если что — устроишься поваром. Плов ты готовишь лучше всех на свете! — Не надо «если что». Возвращайся. Мы будем тебя ждать, сколько понадобится, и даже дольше. Всегда будем ждать. — Я знаю. Это важно — когда ждут. *** День пролетел в бюрократических хлопотах. Не думал, что устроить ребёнка в школу — столько писанины. Я позиционировал себя как отца, и поскольку фамилия и отчество совпадают, вопросов не возникло. Поздний ребёнок, молодая жена, бывает. Анахите теперь по паспорту двадцать восемь, а сколько на самом деле — точно не знает. Ещё один человек без дня рождения. Мой паспортный возраст, увы, никуда не делся. В отделе регистрации браков местного ЗАГСа сотрудница задумчиво поцыкала зубом, положив рядом наши паспорта, но ничего не сказала. И не такие забавные комбинации в жизни случаются. Подумаешь, невеста в дочери годится — обычное, в общем, дело. Окрутила перспективного вдовца молодуха-мигрантка, натурализовалась, как сумела. Регистрацию нам назначили аж через полтора месяца, раньше, мол, никак. Вышли из ЗАГСа, сели в кафе, отметили мороженым. Анахита не пьёт, я за рулём. — Не изменяй мне там ни с кем, кроме Змеямбы, — полушутливо-полусерьёзно сказала моя невеста. — А с ней, значит, можно? — удивился я. — Нельзя. Поэтому если случится, мне не рассказывай. Не хочу знать. Но она тебя хотя бы не отобьёт. — Эй, мы только что заявление подали!