Даже они не могли отрицать силу. Волк из дыма пробежал по комнате, щелкнул пастью в сторону инквизиторов. Они отпрянули и побежали прочь, бросив Пса, который стоял с белым лицом. Волк завершил круг по комнате, остановился рядом с Бригидой, его темное эфемерное тело было огромным. Она невольно склонила голову и приподняла бровь, глядя на Пса. Он хмуро глядел на нее, его красивое лицо гадко исказилось. — Думаешь, твои трюки впечатляют? Темный бог помнит, и тебя накажут за богохульство, — он повернулся и ушел, оставляя за собой тишину. Анатоль прошел в центр, хлопнул в ладоши. — Разве это не чудо? Надеюсь, наше представление не испортило вечер. Прошу, пейте и веселитесь. Шепот разговоров вернулся, и Бригида и ее товарищи поспешили покинуть комнату, вышли в коридор. Ее сердце колотилось, и она невольно улыбалась. Она это сделала, прогнала Культ Велеса, никому не навредив. Бой был выигран, но война еще не кончилась. — Это впечатляло, — Анатоль потрясенно кивнул. — Впечатляло? — Уршула улыбнулась. — Еще немного, и она схватила бы его за яйца и срезала бы их с его дрожащего тела! Анатоль поежился, морща нос, глядя на Уршулу. — О, не меняйся, Сокровище Граната. Руки Бригиды дрожали, голова, казалось, могла улететь с плеч. — Тебе нужно вернуться в поместье, — прошептал Никодим. Она нахмурилась, повернулась к нему с туманом в голове. — Зачем? — Ты не слышала пророка? — спросил Анатоль. — Все это «вас накажут» и так далее? — он хорошо изображал голос пророка, от этого было жутко. Она уперла руки в бока, подняла голову выше. Это были просто пустые слова. Она показала всем правду, и даже если он придет за ней, она справится с ним так же, как сегодня. — Его сила — ложь, и она увяла при виде правды, — и если он попытается биться с ней чем-то острее лжи, хоть она не хотела заходить так далеко, она разберется и в таком случае. ГЛАВА 4 За окном Каспиана краснел горизонт, но не от угасающего света дня, а от сияния горящих полей. Шесть пострадавших ферм, и все граничили с Безумным лесом. Это могло быть совпадением, но что-то говорило ему, что есть что-то еще. То, что убило посевы, было тем, что он никогда не видел. — Каспиан, отойди от окна, — сказала мама. Слуги прибыли с ужином — жареным гусем с грибной подливой. Мама и Страйек ждали его за тем же потертым дубовым столом, где вся его семья раньше ужинала вместе. Глядя на пустой стул во главе стола, Каспиан хотел отыскать папу, чтобы тот занял свое место, как всегда. Те мгновения теперь были мимолетными, угасали. Но этим вечером мысли задевали его сильнее. Каспиан сел, и мама погладила его ладонь. — Не переживай из-за посевов. Сжечь поля — правильно. Нам повезло, что мы рано это заметили. Если бы пошли дожди, проблема стала бы хуже. — Мне нужно знать причину, — он не видел другой причины, кроме близости к лесу. Несмотря на название, лес никогда не вредил фермам. Пару месяцев назад он бы обсудил это с Бригидой, они поискали бы ответы вместе. Но те месяцы прошли. Эва и Лилиана знали бы, что стало причиной, но его интересовало не «что», а «кто». Мама наполнила кубок вином для себя. — Эти тайны знают только боги. Он месяцами не пил ни капли вина. Он хотел ясную голову, ему надоело убегать. Но порой он скучал по приятному онемению, желал забвения. Он не мог доверять себе в этом, и сейчас он не мог подвести дух папы. Он оторвал взгляд от ее кубка и сделал большой глоток своего чая. — Что ж, хотелось бы, чтобы боги объяснили это. Как мне защитить народ от безликого врага? Мама рассмеялась. — Врага нет. Крестьяне не любят перемены, но ты их завоюешь. Я уверена. Хватит этих разговоров. — Точно, — Страйек крутил кубок вина, — все разговоры о фермах усиливают желание спать. Каспиан отрезал кусочек мяса и сунул его в рот. Если бы слов мамы хватило… но она не видела взгляд того мужчины, когда он обвинял Каспиана. То был взгляд безумца, который верил в свои слова. Такую верность завоевать нельзя было. Но эти слухи откуда-то взялись. И это появлялось из закипающего недовольства. Может, если он поговорит с народом, послушает их жалобы, они не захотят бунтовать. — Я уловил вкусный слух, что один из наших конюхов и вдова теперь вместе, — сказал Страйек. — Хотите знать, кто? Каспиан вздохнул. — Страйек, ты не слишком стар для сплетен? Страйек пожал плечами. — Делать толком нечего. Я забыл, как тут ужасно скучно, — он сделал большой глоток вина. Скучно — это хорошо. Если Чернобрег был скучным, то мятеж не затевался. Каспиан бросил взгляд на окно, солнце опускалось, и красное небо закрывали облака дыма. Это было довольно красиво, в такие моменты руки болели от желания рисовать. Мама покачала головой. — Каспиан, найдешь для меня время завтра днем? В такой ситуации стоит обойти фермы. — Угу, — ответил он, запихивая еду в рот. Рисование всегда очищало его голову, помогало распутать мысли. Но он не мог убежать и рисовать закат. Он был лордом Рубина. Он должен был думать о народе, только о своем долге. У него не было времени на эгоистичные развлечения. Папа не потерпел бы мятежа, и он сделал бы куда больше, чем заковал фермера в колодки. Но он хотел быть правителем, которому народ доверял, а не которого боялся. — Разговор интересный, но я пойду в таверну, — Страйек отодвинул стул со скрипом. — Может, Агата снова выгонит кого-нибудь тесаком, — Страйек допил вино, оставил их одних. Мама вздохнула, когда он ушел. — Мы для него скучные. Я не знаю, почему он остается. — Сплетни, — отметил Каспиан. — Или Агата. Мама улыбнулась ему. — Точно. Слуги принесли десерт. Он и мама только расслабились за разговором, когда в дверь постучали. Мама нахмурилась. — Входите. Прошел Рафаль, капитан стражи. — Госпожа, господин, простите, что мешаю ужину, но произошел случай. Холодок пробежал по спине Каспиана. Он успокоил дыхание. — Какой? — В зернохранилище пробрались. — Пробрались? — спросила мама. — Кто посмел бы воровать у нас? Вацек, фермер, обвинивший его, мог так сделать. Может, на его стороне были друзья, которым не понравилось, как Каспиан наказал его. — Сколько забрали? — В том и дело, милорд, только семена и немного зерна, что было отложено для пострадавших фермеров. — Как странно, — сказала мама. Каспиан нахмурился. У него было много вопросов. Откуда кто-то знал, сколько отложили для пострадавших фермеров? Зачем забирать то, что уже собирались отдать? И почему не больше?