– Нэйт? – произнесла Ханна совсем тихо. – Что? – Мне кажется … Это, правда, глупо, но у меня мелькнула мысль в начале недели, когда я начала делать эти уколы. Когда я стояла со шприцами, то подумала о проведении какого-нибудь… ритуала. Это слово прозвучало странно. Ханна неожиданно почувствовала, как пот выступил у нее на лбу, и промокнула его рукавом. – Какого ритуала? – Нэйтан отложил ложку и скрестил руки под подбородком. О ритуалах он рассказывал на лекциях – они были его хлебом. – Не знаю, – она чувствовала, что краснеет, жар снова охватывал ее. – Что-нибудь, чтобы отметить попытку. Ну, если получится. Если бы мы хотели отметить начало чего-то нового, что бы мы могли сделать? – Ну, ритуал может быть каким угодно. Необязательно даже, чтобы он был серьезным. Мы можем сделать что-нибудь глупое. Что-то простое, – он накрыл своей рукой ладонь Ханны, проводя большим пальцем по ее костяшкам. – Мы могли бы зажечь свечу, – продолжил Нэйтан. Ханна молчала. – Или могли бы просто ничего не делать. Просто сидеть и смотреть. – Да, – словно очнулась Ханна, немного смущенно высвобождая руку. – Да, давай просто подождем и посмотрим. Лисса – Это ты, милая? – Сара открыла дверь и тут же удалилась обратно в темноту холла. – Заходи, на плите для тебя кое-что есть. Лисса прошла за матерью через холл на кухню. – Я тут готовлю суп, хотя непонятно, зачем, кому. У нас и так чертовски жарко. Будешь? Сара подошла к плите и, сняв крышку с кастрюли, помешала суп. Ее длинные седые волосы были беспорядочно скручены на макушке и удерживались двумя японскими гребнями. На ней был синий рабочий фартук, старый и весь в краске. – С удовольствием, – ответила Лисса. Она никогда не отказывалась от еды, когда гостила у мамы, ведь мама – фантастический повар. – Еще десять минут, – оценила Сара, закрывая кастрюлю. – А я пока приготовлю салат. Лисса согнала кота с одного из стульев и села. На кухне царил беспорядок, пожалуй, больший, чем обычно: кучки писем на столе, некоторые из которых распечатаны. Периодические издания – «Нью Стейтсмен», старые издания «Гардиан ревью», письма от «Гринписа» и «Свободы от пыток». Один официальный конверт не распечатан, мама использует его для пометок, ее изящным почерком выведено: «Джуди?? Кортизол? Спросить доктора Л. Руби – таблетки». Лисса подняла голову: – Что случилось с Руби? – Что-то с животиком. Бедняжку тошнит и поносит уже несколько дней. У того ветеринара приема ждать вечность. – Как твоя рука? – О, ты же знаешь, – Сара пошевелила пальцами. – Все в порядке. – Это похоже на важное письмо, – заметила Лисса, показывая конверт матери. Сара повернулась обратно к плите, отмахиваясь от Лиссы. – Вовсе нет. Как раз по конверту и видно. – Неужели? – удивилась Лисса. – Благотворительный фонд просит еще денег. Или кто-то еще хочет, чтобы я раскошелилась. Сара вытащила из кармана фартука кисет и свернула себе папироску. – Будешь? – Конечно. Лисса взяла протянутый кисет и, наслаждаясь вкусом подслащенной бумаги на языке, принялась скручивать сигарету. Ее мама всегда пользовалась одной и той же маркой папиросной бумаги. Только лакричная бумага «Ризла». Сколько Лисса себя помнила, другой она у матери не видела. Мама снова была вся в делах. Фартук, беспорядок на кухне и какая-то маниакальная энергия, как будто где-то поблизости, в соседней комнате, идет собрание. Впрочем, Лисса знала достаточно, чтобы не расспрашивать мать. Над чем бы Сара ни работала, это всегда было что-то новое. – Тмин, – мама вновь загремела в шкафах. – Нужен тмин! Лисса небрежно бросила конверт обратно в кучу, чем вызвала небольшой оползень, остановившийся только у вазы с фруктами. Если мама не собирается беспокоиться о неоплаченных счетах, то она о них тоже думать не будет. – Сладкая паприка? – Сара повернулась к Лиссе с банкой в руках. – Как скажешь, ма. – Думаю, должно сработать. Семена тмина, никогда без них не готовлю. Странно, куда они подевались? – Могу я чем-то помочь? – спросила Лисса. – Мне нужно что-то для салата. Нарежь, что захочешь. Подожди! Сара бросила ей засаленную коробку спичек, Лисса поймала их и побрела к двери, распахнутой навстречу летнему воздуху. Пожалуй, в этом доме самым приятным местом был сад. Мама была прекрасным садоводом, и то, что казалось хаосом внутри дома, снаружи неожиданно обретало смысл. Только там чувствовался тонкий баланс между ухоженными грядками и красотой соседствующей дикой природой. Лисса чиркнула спичкой и закурила. – Я получила роль, – проговорила Лисса вникуда, любуясь лавандой и жимолостью. – Прости, дорогая? – не расслышала Сара. – Что ты сказала? – Помнишь ту пьесу? – спросила Лисса, выпуская дым тонкой струйкой и возвращаясь на кухню. – Я тебе о ней рассказывала? – Напомни. Лицо матери было в тени, и Лисса не могла понять ее настроение. – Чехов. Елена. – О, замечательно. Это замечательно. Мать подошла ее обнять, и Лисса почувствовала запах ее травяного шампуня и краски для волос. Лисса рассмеялась, словно воскресив в памяти то веселое возбуждение, которое посетило ее, когда она только услышала эту новость. – Спасибо. Режиссер – женщина. С ней непросто, но, мне кажется, свое дело она знает. – Чудесная новость. Мы должны это отпраздновать! Прежде чем Лисса успела возразить, Сара уже извлекла из шкафа бутылку. – Хм, белое вино. «Лидл Пуйи-Фюиссе». У тебя все будет хорошо. Подожди, оно не охлажденное. Есть немного «Гордона». Стоп. Не уверена, что у меня есть лед. Но я могу отколоть кусочек от морозилки. Может, начнем? – Конечно. И отрежь мне дольку лимона. Что-то напевая, мама налила две большие порции джина и сбрызнула их тоником. – Немного пошло, конечно, но сойдет, – сказала Сара, протягивая ей стакан. – Пошли посидим в саду. Салат может подождать. Сара первой спустилась по извилистой каменной дорожке, минуя кусты лаванды, помидоры, кабачки и лекарственные травы, к беседке, где стояли небольшой стол и несколько стульев, выбеленных непогодой. – Ты далеко пойдешь, дорогая, – Сара наклонилась вперед и снова зажгла потухшую сигарету Лиссы. – За тебя! Она подняла еще бокал. – Теперь за Чехова. Так Елена – это?.. – «Дядя Ваня», – пояснила Лисса. – Ваня. Изумительно. Напомни мне, это тот, который в конце стреляется? Мама сбросила с губы крошку табака. До выхода на пенсию Сара преподавала английский язык и историю искусств в местном колледже. Это была хорошая школа в Северном Лондоне – из тех, в которые родители среднего класса всеми правдами и неправдами хотят устроить своих детей. – Это «Чайка», – ответила Лисса. – Ах да, «Чайка». Там еще была неудачливая молодая актриса. А что с Ваней? – Тоже неудачник, – пояснила Лисса. – Неудачник по жизни. Все они неудачники, это же Чехов.