На улице было холодно, а внутри комната светилась золотом свечей. Время словно остановилось. Она могла бы жить в этом моменте, подумалось ей, вечно, могла бы любить этого мужчину. Ханна Ханна была рада возвращению домой, в свою квартиру, рада этим праздничным тихим дням между Рождеством и Новым годом. Маятник в часах остановился. Остановилось само время. Ханна чувствовала странные приступы беспокойства. В ней что-то поднималось, какой-то непонятный зуд, какая-то потребность. Она слишком часто начала покупать вино. Она теперь пила почти каждый вечер, один-два бокала. Распродажи шли полным ходом, и она возвратилась в магазин в Ковент-Гардене, где купила кроваво-красные сапоги и платье, покрытое ползучими лозами. В канун Нового года она оделась в это платье и красные сапоги, включила музыку и танцевала, медленно кружась по комнате. Она пила красное вино, сначала один бокал, потом другой, и тут ее взгляд упал на кисет с табаком, оставленный Нэйтаном. Одна сигарета. Что плохого случится? Она достала бумагу, черные лакричные бумажки, и свернула себе сигарету. Ханна прикурила от конфорки и вышла на балкон. В высоком черном небе на нее смотрела россыпь звезд. Она поднесла сигарету к губам, и сразу же сахарный вкус бумаги заставил ее вспомнить о Лиссе. А потом внезапно пришло озарение, ударив ее тяжелой дубиной. Оно пронзило ей мозг, заставило сердце биться быстрее, а ладони сделались влажными. Лисса. Нэйтан и Лисса. Держась за перила балкона, она бросила сигарету вниз, где начинался парк, возвратилась в квартиру, взяла телефон и позвонила Нэйтану. – Лисса, – сказала она, когда он поднял трубку. – Что? – Что произошло? – спросила она. – Что ты имеешь в виду? – Между тобой и Лиссой? Молчание затянулось надолго, слишком надолго. Ханна держала телефон подальше от уха, чувствуя, как втягивается ее живот. И вот она услышала его голос, обращенный к холодному пустому пространству. Кейт На Новый год Кейт получила приглашение от Деи на ужин и приняла его, так как Сэм в эту ночь должен был работать. – Мы сначала поднимемся в здание сената, если ты не против? – написала ей Дея. – Внутри все еще держатся пятеро студентов. Я думаю, они замерзли. Принеси свечи и что-нибудь для них поесть. Кейт принесла несколько пирожков с мясом и вино и повела Тома вверх по холму к университету, где Дея, Зои и небольшая группа людей собралась вокруг здания сената со свечами в руках. Они разговаривали вполголоса и передавали пакеты с едой через охранников. Потом они спустились к Дее и Зои, чтобы поесть самим. – Я скачала анкету, – сказала Кейт Дее, помогая ей убрать со стола после ужина. – Неужели? – удивилась Дея. – Рада это слышать. Ты собираешься заполнить ее? – Да, – сказала Кейт. – Думаю, что да. В девять часов она пристегнула Тома ремнями к сиденью машины и повезла домой. Она знала, что Сэм должен закончить работу в одиннадцать. Она включила компьютер, распечатала бланк и начала заполнять его. Время шло быстро, уже было половина двенадцатого, она устала, и Сэм еще не вернулся. Кейт включила телевизор и завернулась в одеяло с чашкой чая. Она дремала, когда зазвонил телефон. Она вскочила и увидела на экране имя Ханны. – Ханна? – удивилась Кейт, прижимая трубку к уху. – С Новым годом! Прошло с полминуты, прежде чем Кейт смогла разобрать какие-либо слова, потому что были слышны только рыдания. – Ханна? – тихо спросила Кейт, ожидая, когда подруга обретет дар речи. – Лисса, – наконец произнесла Ханна. – Что с ней? – Лисса и Нэйтан. – Что? – Вместе. – Нет, – проговорила Кейт, садясь на диван и уже окончательно просыпаясь. – Нет, Ханна, это невозможно. – Не говори мне, что возможно, а что нет, – прошипела Ханна. – Я знаю, что это правда. По телевизору певцы хором исполняли традиционное «Auld Lang Syne» [19], а шотландские волынщики в медвежьих шкурах играли с серьезными лицами. Она приглушила звук. В комнате было темно, горел только экран. Она молчала, чувствуя, как странный вкус наполняет ее рот. – Ханна, – сказала она. – Я могу что-нибудь сделать для тебя? Ты хочешь ко мне приехать? Можно мне приехать к тебе? Ты у себя? Я могу приехать, посажу Тома на заднее сиденье и приеду. – Нет. Нет. – Есть ли поблизости кто-нибудь, кто может прийти и побыть с тобой? Ханна чуть не выпалила «Лисса». Она действительно жила в нескольких минутах ходьбы. – Нет, – ответила Ханна. – Ты здесь? Я могу… я могу позвонить тебе еще раз? – Конечно, Ханна. Я здесь. Завершив разговор, Кейт ошеломленно уставилась на экран телевизора, где люди держались за руки и танцевали. Она переживала несколько противоречивых и одинаково сильных эмоций – шок и недоверие, а также странное чувство неизбежности, которое вообще объяснить было невозможно. Так она и сидела, пока Сэм не возвратился домой через два часа. Она не спала, но Ханна больше не звонила. Она смотрела, как он заходит, снимает пиджак и осторожно вешает его на крючок. Как достает из кармана пальто два пива. – Мне дали их на работе, хочешь одно? – Конечно. Он ловко открыл их зажигалкой, передал одну Кейт и плюхнулся на диван рядом с ней. Сэм выглядел усталым, подумала она, да еще и пьяным. – Я только что говорила с Ханной. – А? – ответил Сэм. Его глаза были расфокусированы. – Нэйтан изменил ей. – Что? – теперь он смотрел на нее, разинув рот, а бутылка пива застыла на полпути ко рту. – С кем же? – С Лиссой. Он подался вперед: – Ты что, шутишь? – Нет. По крайней мере, Ханна в этом убеждена. – Черт возьми, – сказал он, снимая кепку и проводя рукой по волосам. На мгновение он выглядел ошеломленным, а затем неожиданно начал смеяться. Она посмотрела на него в изумлении, а потом вдруг тоже начала смеяться. Они прижимали руки ко рту, словно их могли подслушать, и тряслись от странного возбуждения, пока так же внезапно не остановились. Кейт почувствовала вину, наполняющую ее тело. – Черт, – сказал Сэм, качая головой. – Бедная Ханна. Вот дерьмо! Кейт поставила пиво на стол. – Сэм, – начала она. – Что? – Мне очень жаль, что так вышло с Марком. – Ну, наверное, он это заслужил. Он всегда был таким. Еще в школе.