– Ну ладно. Не забудь про вторник. – А что во вторник? – Во вторник у нас с внуком свидание! Кейт пришла по адресу на визитке. Это оказалось невзрачное, невысокое муниципальное строение. Не найдя сразу вход, она быстро обошла здание и наконец поняла, как попасть внутрь. Сейчас игровая группа ей была не нужна. Она могла бы пойти с Томом куда-нибудь еще, например, в кафе, где есть Wi-Fi, выпить там кофе и просидеть весь остаток утра, потратив силы на бесплодные поиски в интернете. Но начинался дождь, и Том капризничал. Поэтому Кейт переступила порог и прошла внутрь, в хаос колясок, обуви и пальто. Она вынула Тома из слинга и представилась женщине в приемной. Из-за двойных стеклянных дверей до нее уже доносился рев группы неполного дня. – Пять фунтов за сеанс, – сказала женщина, – но вы можете заплатить и три, он начался уже час назад. Кейт достала из кошелька монеты и бросила их на тарелочку в кассу. За дверьми их встретило шумное море детей и пластиковых игрушек. Том вцепился в Кейт и отчаянно крутил головой из стороны в сторону, а она крепко прижала его к себе. Казалось, здесь нигде не было безопасной гавани. Она чувствовала, как колотится ее сердце, а по спине струится пот. – А сейчас все в круг, – раздалась громкая команда. Кейт от неожиданности обернулась и увидела рядом с собой энергичную седовласую женщину. – Вон там есть детский коврик, – сказала женщина, указывая Кейт в дальний угол, затем неожиданно хлопнула в ладоши: – Время хоровода! Она говорила красиво и нараспев, и Кейт наблюдала, как дети выстраивались в неровное подобие круга. – Пойдемте, – пригласила она Кейт тоном, не терпящим возражений. – Проходите и присоединяйтесь. Зазвучала песня «The Wheels on the Bus» в самом унылом ее варианте. Дети постарше начали ползать по полу, изображая скаутов, а Кейт спрятала Тома в ногах. Слишком уж маленьким он казался среди них. «Когда мы выйдем из этого адского автобуса?» – хотела спросить Кейт, но седовласая женщина не прерывалась ни на секунду. «Когда, в самом деле, останавливается этот автобус?» В последний раз она сидела на таком коврике, когда сама была ребенком. «Мисс, мисс, мы что, еще не приехали? Пожалуйста, мисс, я хочу сойти». В конце концов «автобус» резко остановился и после нескольких сумбурных повторов «Twinkle Twinkle» и «Wind the Bobbin Up» воспитательница наконец хлопнула в ладоши: «Хорошо, дети. Теперь играем самостоятельно!» Тут же раздался крик: мальчики и девочки постарше бросились к стеллажам с одеждой. Одна девочка выскочила из свалки в костюме пожарного, ее мать в хиджабе одобрительно ей улыбнулась и показала большой палец. По комнате крутились и бегали супергерои. Кейт отступила в угол, к детскому коврику, где были разбросаны игрушки. – Господи Иисусе, здесь что, Третья мировая война началась? Кейт подняла голову и увидела стоящую рядом женщину с ребенком примерно того же возраста, что и Том. – Мне сказали, что для малышей это тоже подойдет, – проговорила женщина. – Я знаю. Но думаю, что вам лучше держаться в углу, – ответила Кейт, рукой показывая на коврик под собой. – Ну и какой в этом смысл, черт возьми?! Женщина выглядела сердитой. Сидевшая на руках девочка увидел Тома и потянулась к нему. Мать заметила это. – Ты хочешь спуститься? Она опустилась на колено и положила ребенка на ковер. Ребенок был одет в безвкусный свитер ручной вязки, а на женщине была самодельная шляпка, придававшая ей вид маленького гриба. Такие шляпки Кейт видела на крестьянах с полотен Брейгеля. Женщина стянула с дочки шапочку, потом разделась сама. Она оказалась миниатюрной особой с нежным выражением лица, короткими каштановыми волосами и челкой, зачесанной набок. На коврике дети ползали дург за другом. Когда их ладошки соприкасались, оба малыша кричали от восторга, а мамы смеялись. – Кто у тебя? – Это Том, – ответила Кейт. – А это Нора. – Хорошее имя. – Думаешь? Муж придумал. Все, что предлагала я, было связано с какой-то древнегреческой трагедией. Антигона. Ифигения. «Она что, шутит?» – не могла понять Кейт, но женщина поймала ее взгляд и улыбнулась. Она сдула челку со лба и спросила: – А почему Том? – Ну нам обоим просто понравилось. – Справедливо, – заметила мать Норы, протягивая дочке игрушку со множеством кнопок. Когда Нора нажимала на них по очереди, игрушка озвучивала детские стишки с американским акцентом. Тут же мать Норы наклонилась и выключила звук. – Все, хватит. На сегодня довольно. Нора понажимала на кнопки, но стишков больше не было, поэтому она потеряла интерес и поползла к Тому, который колотил кубиком по краю стола. – Мне нравится его пижамка, – сказала женщина, указывая на Тома. – О, – Кейт почувствовала, что краснеет, – он заспался, и мы не успели переодеться. Даже опоздали. – Я бы и сама ее все время носила, если бы можно было. Представь себе, укладывает тебя кто-то в кроватку и ты спишь, сколько хочешь! Женщина прикрыла глаза, и на ее лице проступила усталость. Но тут раздался громкий крик Норы, и она их снова открыла. Нора тянула Тома за волосы. – О, нет, нет! Мы не хватаем за волосы, дорогуша, – произнесла женщина, поднимая девочку и сажая ее на колени. Ее пальчики отчаянно хватали воздух. – Нора. Барнакл, – вдруг выпалила Кейт прежде, чем подумала. – Это из Джойса. Женщина усмехнулась. – Ага. Барнакл она точно напоминает, – она шутливо провела пальцем по носу дочери. Мой муж изучает Джойса. А я – Дея. Чем займемся дальше? Лисса У нее болела голова, язык, похоже, распух. Пинта пива рядом с кроватью была пуста: должно быть, она просыпалась и пила ночью. После репетиций Лисса поесть не успела. Она отправилась в паб вместе со всеми и выпила там три бокала вина, прежде чем поняла, насколько голодна. К тому времени кухня паба была уже закрыта, так что ее ужин состоял только из пары пакетов чипсов. С кровати Лисса видела, что за окном дождь монотонно поливал и без того уже совсем мокрый сад. Должно быть, было еще ветрено, поскольку деревья стояли почти голые. По крайней мере, в парке было тихо. Обычно по субботам, в базарный день, толпа собиралась с раннего утра. Но сегодня погода явно сдерживала желающих. Она вылезла из постели, натянула старый халат и выпила стакан воды из-под крана. Поискала ибупрофен, но нашла только пустую пачку. Наконец выудила пару таблеток парацетамола, которые тут же с благодарностью проглотила. В холодильнике нашелся кусок чеддера, плохо завернутый с вечера и потому затвердевший, немного масла, в котором она явно поковырялась ножом, испачканным в варенье. Лисса взяла сыр и стала грызть его, вглядываясь в дождь за окном. Когда Деклан бывал у нее, пустой холодильник буквально сводил его с ума, так же, как и ее привычка не раскладывать вещи по своим местам и использовать их как угодно, но не по назначению. Немытые и накрытые крышками кастрюли тоже его бесили. Однажды, в его последний визит, она вернулась с работы и обнаружила на кухонном столике пять пустых банок, рядом с которыми лежала записка: «Понимаешь, что я имею в виду, хозяйственная моя?» Это в Деклане было странным – то, насколько он легко сходился с людьми, расслабленный и улыбающийся, всегда готовый пропустить несколько гиннесов в пабе, понюхать кокаин. И тем не менее, это она каким-то образом была источником беспорядка – всегда пьянее его, не помнившая ничего наутро. Он вставал рано и бегал по парку, даже если спал всего несколько часов. Ему нравилась дисциплина, Деклану. Чистая кухня. Бритый лобок. В нем была какая-то скрытая жестокость, он быстро ставил людей на место. Лисса подумала о Майкле, о том разговоре в первый день репетиции… «Если бы я хотел чью-то карьеру, то только его». Она тогда солгала. Конечно, она смотрела этот фильм, причем не один раз. Деклан – блестящий актер, он всегда выбирал по-умному. Работал только с теми, с кем хотел. Он был таким хорошим актером, что она смотрела фильмы с его участием, забывая, кто он и как она его ненавидит. Накинув капюшон халата, она свернула себе сигарету, закурила, сидя за столом, и тут же с отвращением ее потушила. Она хотела прикосновения. Когда до нее кто-то дотрагивался последний раз? Когда она в последний раз занималась сексом? Она хотела даже не самого секса. Она просто хотела, чтобы к ней прикасались. Она зачахнет, если в ближайшее время не получит своей дозы прикосновений. Она не умеет быть одинокой. Одинокие люди заранее планируют уикенд, они знают всю подлость наличия свободного времени, и потому занимаются йогой, встречаются с друзьями на бранчи, ходят по выставкам и на ужины, а у нее ничего не было запланировано – только похмелье и долгий день впереди. Она подумала было вернуться в постель и снова попытаться заснуть, но от этой мысли настроение упало еще больше. Поэтому она заварила чай и устроилась в гостиной. Закрытые жалюзи Лисса открывать не стала. Ее взгляд упал на диск с фильмом Бергмана, и она вспомнила лицо Нэйтана в кафе библиотеки. Он тогда смеялся над ней, когда она записывала название этого фильма на руке его ручкой. Интересно, они с Ханной обсуждали ее? А если да, то как? Лисса подумывает о кандидатской, ха-ха-ха! Она достала телефон и прокрутила их короткий диалог.