Он сморщил усыпанный веснушками нос. – Мисс Райт, скажите честно, почему вы одобряете меня? Профессор Фаулер молод, красив, богат и успешен. Он куда лучшая партия для вашей племянницы, чем скромный сельский врач. И, в отличие от Родерика Хьюза, он уже сделал предложение. Вопрос был, что называется, не в бровь, а в глаз. – Как посмотреть, – вздохнула я, прислонившись спиной к подпирающему крышу столбу. – Боюсь, Роуз ждет очередное разочарование. И хорошо, если этим обойдется. – Обойдется? – насторожился доктор Пэйн. – Вы что-то знаете? Говорите яснее. Я сжато обрисовала ситуацию, слегка сгустив краски для пущей драматичности. Впрочем, история и без того выглядела весьма мутной. Все невесты профессора куда-то пропали. Проклятие или злой умысел – какая разница? – Значит, Роуз грозит опасность? – проронил доктор, выслушав мой рассказ. – И вы ничего не предпринимаете! – Что я могу предпринять? – вопросом на вопрос ответила я. – Роуз совершеннолетняя, она вправе сама решать, за кого выйти замуж. – Вы могли бы рассказать ей. – Думаете, она поверит? – Нужно попытаться! – заявил он упрямо. – Мы должны что-то сделать. Я спрятала улыбку. «Мы» звучало обнадеживающе. – Вот именно, доктор. Он вновь покраснел, уловив прозрачный намек. – Спасибо за откровенность, мисс Райт. Кстати, я чуть не забыл. – Доктор вынул из кармана печально знакомый конверт. – Не знаете, кто это так развлекается? О, нашего полку прибыло! – Откуда мне знать? – протянула я неопределенно. Доктор пожал плечами. – Моя экономка, миссис Бромли, обмолвилась, что в «Ивах» получали подобные. – Он подумал и добавил: – По-моему, она отреагировала как-то странно. – Неужели? – заинтересовалась я. Доктор передернул плечами. – Она заявила, что это ерунда, что не стоит обращать внимания и что тут многие такие письма получают, взять хотя бы вас. Вот я и подумал, вдруг это какой-то местный клуб? – Жертв шантажа? – Я против воли улыбнулась. – Вы позволите мне показать письмо… одному хорошему человеку? Я намеренно не упомянула полицию. Получая анонимки, многие боятся, что их секреты – настоящие или мнимые – станут известны общественности. – Конечно, пожалуйста. – Он с готовностью отдал мне письмо и уточнил несколько смущенно: – Поймите меня правильно, здесь написана полная ерунда. Но люди моей профессии вынуждены заботиться о репутации. – Я понимаю, – заверила я серьезно. – Сделаю все возможное, чтобы эта информация не стала достоянием публики. – Спасибо. И вот еще что… Вы можете добиться, чтобы Роуз не давала ответа профессору хотя бы два-три дня? Я кое-что предпринял, но пока жду результата. Я сгорала от любопытства, однако ясно было, что из доктора даже под пыткой не вырвать подробностей. Так что я сказала лишь: – Постараюсь. Он взглянул на часы и подхватил свой чемоданчик. – Боюсь, мне нужно идти. До свидания! – До свидания, доктор. – Я проследила, как он широко шагает к веранде, и пожаловалась: – Ободрять влюбленных определенно не мое амплуа. – О да. – Чарльз затянулся сигаретой. Он явно все слышал. Впрочем, мы не пытались шептать. – Кстати, почему вы так настроены против профессора? Согласен, история с невестами выглядит странно, но у нее может быть невинное объяснение. В жизни всякое случается. – Потому что не верю в чувства на пустом месте! – объяснила я раздраженно. – Нельзя за несколько дней настолько влюбиться. Он смотрел на меня сквозь сигаретный дымок. – Правда? Я с досадой поморщилась. – Ох, да перестаньте, Чарльз! – Ни за что! – заявил он и отшвырнул сигарету. – Мы с вами знакомы не дольше, а мое сердце уже принадлежит вам, Мэри. Чарльз улыбался, но черные глаза были серьезны. – Надеюсь, его можно заложить в ломбард? – брякнула я и спохватилась: – Простите, неуместная шутка. А он, запрокинув голову, расхохотался. – Вы – потрясающая женщина! И шагнул вперед с явным намерением вновь меня обнять. – Не надо. – Я предупреждающе выставила ладонь. – Вы ставите меня в сложное положение, Чарльз. Джоунс наверняка рыщет неподалеку, а язык у него без костей. – Чем же? – поднял брови он. – Разговорами о чувствах? – Чарльз, прошу вас. – Хорошо, – легко согласился он. – Отложим до завтрашнего обеда. О чем бы вы хотели поговорить сейчас? Я усмехнулась. Чарльз сумел подать все так, будто наше завтрашнее свидание – дело решенное. – У меня к вам просьба. – Что угодно, – заверил он, улыбаясь. – За поцелуй. – Будем считать, что вы получили его авансом. – Э, нет! Так не пойдет. Поцелуй – или я в этом не участвую. – Ваша взяла, – вздохнула я притворно тяжело. – Завтра. Глаза Чарльза вспыхнули. – Договорились. Так о чем вы хотели попросить? – Вы можете навести справки в Хиндустане? Насколько я понимаю, профессор часто там бывал. Он тонко улыбнулся. – Вы не намерены отступать? Хорошо, я сегодня же телеграфирую своему управляющему. А как продвигается ваше расследование? Или теперь вы обсуждаете его только с моим другом инспектором? Я пропустила едкое «моим другом» мимо ушей и созналась со вздохом: – Никаких подвижек. Были основания подозревать полковника и Родди Хьюза, но это ничего не дало. А что вы сами об этом думаете, Чарльз? Только начистоту. – Ну, если начистоту… – Он криво улыбнулся. – Хелен была жесткой и безжалостной. Она любила только власть и своего сына, а на остальных ей было наплевать. – Хотите сказать, вам безразлично ее убийство? – Не совсем. Но я не могу осуждать убийцу. Вы знаете, что на Востоке этот яд зовут горькой смертью? Не за вкус, он почти неощутим. Просто в малых дозах это вещество заставляет вас вспомнить все свои мечты… – А в больших – напоминает, что им никогда не осуществиться, – подхватила я. – Неудивительно, что у человека не выдерживает сердце. Он кивнул. – Вот именно. Так что, думаю, убийца ее ненавидел. Он хотел, чтобы жертва по-настоящему мучилась. Я вздохнула. – Не скажу, чтобы это что-то проясняло. Если отбросить мужа и сына, остаются подруга и викарий с сестрой. Кто из них мог ее ненавидеть? У профессора с сестрой не было возможности, а мы с Роуз, конечно, не в счет.