Садовник посмотрел на меня исподлобья. Руки его прятались в широких садовых перчатках, а лицо скрывала низко надвинутая шляпа. На вид ему было лет пятьдесят. – Отойдите, мэм! Не то может случиться несчастье. Это очень едкий состав. Последнее он, кажется, сказал с гордостью. – Еще какое несчастье, – кивнула я. – Вы сейчас уничтожите эти чудесные цветы. Один роскошный куст уже был наполовину покрыт коричневой жижей. Ему же больно! – Мэм, при всем уважении, – побагровел садовник, – я знаю, что делаю! – Сомневаюсь, – отрезала я, отогнав желание отобрать насос и… обрызгать этой гадостью самого садовника. – Иначе не стали бы обрабатывать эти несчастные пионы табачным настоем с дегтем. – Да что бы вы понимали! – разошелся садовник, взмахнув своим нехитрым инструментом. – Это же тля, видите? От нее нужно избавиться. В доказательство он потряс еще не распустившимся бутоном, по которому деловито сновали муравьи. Прозрачный, липкий даже на вид налет подтверждал его правоту. Но неужели у хозяйки этого дома не хватит денег на нормальное зелье? Я чуть повысила голос: – Ваш состав уничтожит не только тлю, но и облюбованные ею бутоны! Негромкие аплодисменты разорвали напряженную предгрозовую тишину. – Браво, милая, браво! – Пожилая леди неторопливо спускалась по ступенькам, элегантно опираясь на трость. На голове у нее был тюрбан, мочки ушей украшали массивные серьги. – Джоунс, я же велела вам ничего не предпринимать, не спросив прежде разрешения. Мало вам несчастного клематиса, у которого из-за неправильного полива едва не загнили корни? Или роз, слишком рано укрытых на зиму? Лицо ее походило на вырезанную из коры маску. Потемневшую кожу покрывало бесчисленное множество морщин, узкий бесцветный рот напоминал трещину в стволе, а нос – самый обычный сучок. Зато глаза, яркие, зеленые и живые, сводили облик старой развалины на нет. А еще ощущалась рокочущая, тяжелая сила, способная пригибать деревья. – Но это же просто тля, – пробурчал Джоунс, по-детски спрятав свой вредоносный состав за спину. – Еще мой дедушка… – Во времена вашего дедушки, Джоунс, пионы в наши края даже не завезли, – погрозила ему узловатым пальцем старая леди. – Скройтесь с глаз моих. Иначе… Дослушивать садовник не стал. Неловко поклонился и опрометью кинулся прочь. Старая леди устремила на меня тяжелый взгляд. – А вы, милая… – Позвольте представить вам мою тетку, мисс Мэри Райт. – поспешно вмешалась доселе молчавшая Роуз. – Тетя, это леди Присцилла Поуп, хозяйка «Ив». Я ухаживаю за леди Присциллой уже третий месяц. Старуха отчего-то хмыкнула и по-мужски протянула мне крепкую и узловатую, будто древесный корень, руку. – Здравствуйте. – Она склонила голову к плечу, разглядывая меня, словно те несчастные пионы. Какого цвета? Когда зацветут? Не обманул ли продавец с сортом? Нет ли каких болезней? – Рада знакомству, леди Присцилла, – вежливо сказала я, пожимая твердую ладонь. Странное чувство – будто зуд под кожей – заставило меня поморщиться. Все-таки чужую магию я воспринимаю с трудом. Старая леди вновь хмыкнула и склонила голову к плечу. – Расслабьтесь, я не причиню вам зла. Слово ведьмы. Я выдохнула. Не сказать, чтобы в Альбионе было так уж мало ведьм – с тех пор как их перестали преследовать, одаренных стало намного больше, – но встретить одну из них в таком глухом местечке было неожиданно. Это раньше ведьмы прятались в лесах и отдаленных деревушках, теперь скрываться нет нужды. – Нам следует выпить чаю, – изрекла леди Присцилла, поудобнее перехватив трость. И, не дожидаясь ответа, направилась к дому. Оставалось только подчиниться. День был прекрасный, на редкость солнечный и теплый, так что мы устроились на веранде. Горничная накрыла на стол и бесшумно удалилась. – Милая, – обратилась ко мне леди Присцилла, раскладывая по тарелкам пирожные, – вы ведь ищете работу? Никаких светских разговоров о здоровье и погоде. Хотя ведьмы всегда были на редкость прямолинейны. Могли себе это позволить. – Кхм, – кашлянула я. – Признаться… да. – Не обижайтесь на старуху, – усмехнулась она. – Я слишком стара, чтобы тратить время на бессмысленную болтовню, поэтому спрашиваю прямо. Как вы смотрите на то, чтобы остаться в «Ивах»? В мудрых зеленых глазах светились насмешка и понимание. Роуз вскрикнула, глаза ее восторженно заблестели. – В каком качестве? – поинтересовалась я, не торопясь радоваться. – Видите ли, милая моя, – леди Присцилла принялась разливать чай, – мне уже не под силу присматривать за хозяйством. С домом я кое-как управляюсь, но сад в запустении. Запустение – громко сказано, хотя старую леди можно понять. Нелегко смотреть, как дорогое тебе место ветшает и приходит в упадок. Поэтому я никогда не вернусь в «Дрозды». – Горошек и сейчас выглядит прекрасно, – искренне похвалила я, за что удостоилась благосклонного кивка. Старая леди тщательно размешивала ложечкой сахар. – Раньше я сама много делала в саду. Кое-что пересаживала, обрезала розы и так далее. Хотя тяжелые работы, разумеется, выполнял садовник. Однако полгода назад Уитс ушел на покой, оставив меня в сложной ситуации. – Неужели так сложно подыскать знающего садовника? Она пожала плечами. – Мало желающих ехать в такую глушь. Джоунс, мой нынешний садовник, раньше служил в нотариальной конторе, а садоводством увлекся на пенсии. Он не так плох, однако нуждается в присмотре. Думаю, вам это по плечу. Я осторожно пригубила горячий чай. Он оказался выше всяких похвал, с тонким ароматом бергамота и вишневого листа. – У меня нет образования и рекомендаций, – заметила я наконец. – Мелочи, – отмахнулась она. – Мне не нужны чьи-то рекомендации, я больше доверяю собственным глазам. Вы ладите с растениями, ведь так? Я молча наклонила голову. Не только с растениями, хотя мне всегда нравилось с ними возиться. У нас, потомков светлых фэйри, всегда есть что-то… эдакое. Исцеление, музыка, цветоводство, живопись – все то, что помогает создать в этом неуютном мире свой кусочек гармонии. Звучит-то как: потомки! На деле кровь настолько разбавлена, что уже почти не в счет. – Я положу вам хорошее жалованье, – продолжила леди Присцилла, отпивая чай. – Числиться вы будете… думаю, моей компаньонкой. Садовница – это слишком эпатажно для Дорсвуда. В доме будете проживать на том же положении, что и ваша племянница, столоваться со мной. Заодно составите мне компанию. Ну, что скажете? Роуз затаила дыхание и умоляюще сложила руки. В конце концов, почему нет? Все устроилось как нельзя лучше. – Я согласна. Если только мне не будут подавать на завтрак овсянку. От такой перспективы меня передернуло. – Милая моя, – произнесла леди Присцилла снисходительно, – в моем доме не едят овсянку. Признаться, терпеть ее не могу. Надеюсь, против старой доброй ветчины, булочек и яичницы вы ничего не имеете? Облегчение было столь велико, что я едва не воспарила над верандой, как семя одуванчика. – Ровным счетом ничего, – заверила я серьезно. Леди Присцилла хлопнула в ладоши. – Превосходно! Тогда можете завтра же приступать. Джоунс, конечно, в восторг не пришел, и его трудно было за это винить. Пока мы с Роуз после чая гуляли по саду, он все время что-то ворчал себе под нос, громко шаркал ногами и гремел тачкой. От Роуз не ускользнуло его возмущение. – Тетя Мэри, – тихонько сказала она мне, остановившись на берегу пруда, – не обижайся на мистера Джоунса. Он не злобный, просто… – Просто не привык подчиняться какой-то приезжей фифе, – закончила я с улыбкой, видя ее неловкость. – Дорогая, не тревожься. Поверь, крокодилы или, скажем, москиты куда неприятнее мистера Джоунса. – Тетя! – возмутилась Роуз, но не выдержала и рассмеялась.