— Гена, как знаю, ты направил документы для поступления в военное училище? — без предисловий перешёл к делу новый знакомый. — Да, я хочу стать десантником. — Знаю. Но у меня к тебе другое предложение, — после этих слов я напрягся. Всю свою сознательную жизнь я хотел стать солдатом и лучшим из всех. А где ещё проявить себя, как не в десанте, а тут мне говорят… хотя, что он дальше говорит. Отмёл дурные мысли, прислушался, —…не волнуйся, вижу, как напрягся. Военным ты станешь, обещаю, но вместо воздушно-десантного училища, предлагаю тебе поступить в общевойсковое командное… Повисла пауза. Я не стал возмущаться или говорить, что не хочу, а ждал продолжения разговора. За годы, проведённые в учреждении, нас научили внимательно слушать, ждать и анализировать. И первое, что мне пришло в голову, неспроста меня хотят направить не в пусть и отличное по своей сути и уровню подготовки, но узконаправленное специфическое училище, а в общевойсковое, где есть возможность получить знания и подготовку широкого профиля. — Что молчишь? Не устраивает такое предложение? — Почему же, я пока думаю, — ответил, раскрывая плоды умозаключений, к которым пришёл, — результаты своих итоговых экзаменационных тестов я знаю. Проходной балл позволяет как поступить в предложенное вами училище, так и выбранное мной. Но если вместо одного училища, рекомендуют поступить в другое, значит это кому-то выгодно или крайне необходимо. — Логическое мышление присутствует, быстро анализируешь окружающую обстановку, похвально, — едва заметно улыбнулся собеседник, — и да, к правильному выводу пришёл. Всё верно. В общевойсковом училище у тебя будет больше возможностей развить свои навыки. Там ввели специализированный курс, но о нём узнаешь чуть позже. Так что, договорились? — собеседник протянул руку. — Договорились, — ответил, скрепив слова рукопожатием. — Вот и отлично, у меня больше нет вопросов. Убываешь через три дня. — Хорошо, — ответил без эмоций, чем удивил собеседника. На его лице заметил изумление, граничащее с беспокойством. — Не волнуйтесь, — продолжил, видя его замешательство, — у нас проходила свободная практика в городе. Я умею себя вести и ориентируюсь в незнакомой обстановке. — Похвально. В это время в кабинет вернулся директор. Он вопросительно посмотрел на Петра Ивановича и собирался вновь выйти, но тот его остановил: — Митрофан Степанович, выпускник уходит. Попрощавшись я вышел из кабинета. Вещи давно были собраны, тем более, что отбывать в десантное училище мне было необходимо раньше на сутки, но теперь у меня появился один свободный день… — Поговорили? — Да, — продолжили разговор наедине директор и посетитель, — расскажешь, что это за какая-то «свободная практика»? — Расскажу, секрета в этом нет. Её ввела ещё Валентина Сергеевна. Знаешь, при первом выпуске мы столкнулись с незнанием воспитанников обычных для живущего в городе вещей. Некоторые не знали, как расплачиваться в магазине, нужно ли занимать очередь или просто, явно выделялись из общей картины окружающих иным темпом шага, едва заметными неточностями в общении. — Это как приехавший из провинции в столицу виден издалека, что медленно идёт, крутит головой по сторонам, читает вывески, схемы… — Да, именно так. И Валентина Сергеевна ввела курс: «Свободная практика», когда первый раз по установленному маршруту вместе с воспитанником, заходя в торговые центры, метро и прочие места, что обычный, живущий в семье ребёнок часто бывает, идёт сопровождающий. Рассказывает, показывает, как себя вести, чтобы не выделяться из общей массы, а потом и воспитанник самостоятельно проходит аналогичный маршрут самостоятельно. — Контролируете? — Страхуем, не без этого. И для спецов хоть какая-то практика, провести объект, чтобы не выдать себя. — Замечали слежку? — На моей памяти нет, но и задачи воспитанникам: выявить следят ли за ними или нет, не ставилась. После лет, проведённых в тепличных условиях выйти в суровый мир, что окружает вокруг — сразу трудно. Вот и готовили потихоньку, объясняли. — И как? — Нормально. Подопечные быстро осваиваются. Первое время: месяц или два присматриваем за ними. Но не вмешиваемся. Были и провалы, так скажем. — Я в курсе, но не бери в голову. Ноль пятьдесят третий правильно поступил, пусть и осудили его, но…. — Понял, не продолжай, — прервал директор речь собеседника. — Ладно, Степаныч, пора мне. Со всеми, с кем хотел, поговорил. Поехал я назад, кабинетную пыль глотать. — А ты почаще приезжай, — хотел взбодрить собеседника директор, но осёкся, — хотя, куда приезжать-то. Скоро нас всех разгонят. — Не разгонят, а отправят в отставку, на пенсию. Заметь, снова на пенсию. — Понял-понял, Иваныч. Ладно, прощай. Скорее всего больше не увидимся… Последнюю ночь я лежал в своей кровати и не мог долго уснуть, ворочался. Завтра утром предстоит выйти за ворота дома, где прожил без малого двенадцать лет. Не будет больше ехидных нравоучений Шпинделя, дружеских подначек друзей, а главное не будет возможности у кого спросить, как поступить в том или ином случае. Но ещё в детстве я поставил себе цель и первый шаг сделал, сдал вступительные экзамены, и совсем скоро поступлю в военное училище… — Генка! Генка! — услышал шёпот снизу двухъярусной кровати. Перекинулся, посмотрел вниз, ответил: — Чего тебе, спи! — Я хотел спросить, ты же завтра уходишь, если я твоё место займу, ничего? Среди старшеклассников считалось престижным иметь койку на втором ярусе. Хотя места хватало расставить кровати в один ряд, но своей комнатой мы настояли оставить двухъярусные кровати. — Борька, тебе через неделю тоже уходить, сам же говорил, — не понял просьбу друга. — Так это через неделю. И ещё, ты почему с Софой не попрощался, она ждала тебя сегодня весь вечер после ужина в библиотеке. — Спи давай! Если хочешь, завтра займёшь кровать, — шикнув, ответил, прекратив разговор, но… София, Софочка или на иностранный манер Софи́. Она младше, но поступили мы сюда примерно в один день. Я на неё тогда обратил внимание. Она стояла, утирая слёзы возле двери, не зная, как её открыть. Воспитательница куда-то отошла и вот так с ней подружились. Виделись редко, разные возрастные группы. Она на четыре года младше, но потом, когда подросли… Она стала такой… такая вся миниатюрная, с большими, открытыми глазами и длинными светлыми волосами… Да, наверно зря с ней не попрощался, но я завтра уйду, а она… Проснулся раньше, чем обычно. Мне на вокзал к девяти часам, а машина будет ждать в восемь. Встал, пошёл умываться. Время пролетело быстро и через час я стоял на крыльце с вещами ожидая машину, что отвезёт меня на вокзал. — Гена! — услышал окрик, обернулся. Это Виталий Сергеевич шёл по дорожке. — Доброе утро. — Пришёл проводить тебя. Не против? Вот и хорошо. Машина сейчас прибудет. Вещи все собрал? На карточку подъёмные перевели? Документы не забыл? — пожилой тренер сыпал вопросами, но видя, как я на все его вопросы киваю, расслабился. Он продолжал что-то говорить, а я, мельком взглянув на окна женской половины общежития, замер. В окне, махая своей рукой стояла София. — Геннадий? — вывел из завороженной задумчивости незнакомый голос. — Да, — ответил, оборачиваясь. — Пора. Машина пришла, успеть бы на поезд. А то задержались немного в пути. Теперь наверстать бы, — пояснил незнакомый мужчина, укладывая мои вещи в багажник. — Прощайте, Виталий Сергеевич и спасибо вам большое, за всё, — пожал руку своему преподавателю. — Прощай Гена, больше не свидимся, — садясь в автомобиль, долетели до меня сказанные учителем слова, а через четыре дня, я вместе с другими претендентами, входил через ворота на территорию военного училища. Глава 7 — Ра-авня-яйсь! Сми-ирно! Равнение на средину! На главном плацу на торжественное построение по случаю начала нового учебного года выстроилось всё училище. Ровные коробки, разделённые по-ротно, занимали длину практически всего плаца. Курсанты только что зачисленные на первый курс высшего военного училища бодро выполняли команду. — Сколько же нас тут, — кто-то сзади удивлённо произнёс. — Разговорчики в строю! — тут же раздался окрик командира. Я, как один из самых высоких, стоял в первом ряду коробки второго взвода третьей роты первого батальона первого курса. — Товарищ генерал-лейтенант! — докладывал начальнику училища его заместитель, а я радовался, что сделал первый и от того самый важный шаг к своей цели. Меня зачислили курсантом в училище. Пересдавать экзамены не пришлось. Выпускных баллов с лихвой хватило для зачисления, а вот медкомиссию чуть не завалил. Я же не знал, что у меня какой-то биохимический показатель крови превышает норму в несколько раз. Пришлось пережить несколько томительных часов ожидания, пока собравшийся консилиум из местных врачей консультировался удалённо с каким-то светилом медицины и мне вынесли вердикт: «годен». Оказалось, что у меня очень редкая группа крови с нулевым резус-фактором. Не знаю, почему во время многочисленных медицинских тестов и регулярных диспансеризаций раньше не обратили на это внимание, но факт остаётся фактом — я, после мучительных часов неизвестности, получил допуск к сдаче нормативов по физической подготовке. Предъявляемые требования оказались не столь высокими, как я готовился для поступления в десантное училище, но выложился по полной: пробежал кросс три километра, подтянулся на перекладине, выполнил челночный бег и метнул макет гранаты на высший балл. И сейчас, вместе с ещё пятью сотнями первокурсников слушал поздравительную речь начальника училища. —…товарищи курсанты! Поздравляю вас с началом нового учебного года!!! — завершил долгий монолог начальник училища. После непродолжительной паузы со всех сторон по плацу разнеслось троекратно громкое: «У-РА-А-А!!!». После общей команды: «Вольно! Разойдись!» командир роты — старший лейтенант Миронов отдал свой приказ. — Рота! Построение через пять минут на малом плацу возле жилого корпуса! Разойтись! — И чего не уймётся⁈ Занятия только с послезавтрашнего дня начинаются, а сейчас вроде увольнение можно выпросить, правда короткое, на час, не дольше, — вновь кто-то произнёс недовольно, но я не обращал внимание на ворчание. Добраться до малого плаца, что расположен прям напротив входа в жилой корпус как раз неспешным шагом можно именно за пять минут, так что вступать в спор или попусту терять время, а потом его навёрстывать бегом, было не с руки. — Рота, равняйсь! Смирно! — скомандовал ротный, — внимание, слушай приказ. Третья рота занимает левое крыло третьего этажа жилого корпуса номер два. По отделениям, занимаете комнаты с двенадцатой по двадцать вторую. Срок привести жилое помещение в порядок, перенести вещи — до ужина. Старшими назначаются командиры взводов. По исполнению доложить! Разойдись! — Вот тебе бабушка и Юрьев день, — вновь кто-то удручённо произнёс. В словах офицера имелся смысл. Будучи кандидатами в курсанты, мы жили в разных жилых корпусах, а теперь, когда буквально позавчера объявили о формировании первого батальона курсантов. Почему первого, так понятно — первый курс, всех необходимо расселить в одном месте. За эти быстро пролетевшие дни мы только и успели, что получить обмундирование, подшиться. Даже познакомиться толком с отделением, не говоря о взводе, куда меня зачислили, не успел. Считай было всего лишь несколько полных построений. Да и то, офицеры курсантов тасовали из одного взвода в другой. Не знаю по какому принципу, но с того самого первого построения, когда узнал о зачислении, второй взвод сменился примерно на четверть. Мне, как ни странно, повезло. Во время абитуры я жил в этом же корпусе, вот только на четвёртом этаже и мне предстояло просто перенести все свои пожитки на другой этаж. — Второй взвод, не расходимся! — скомандовал командир взвода, молоденький лейтенант. Пришлось задержаться в строю. — Равняйсь! Смирно! Вольно! С сего дня, уверен, что на ближайшее время, по крайней мере до первой сессии, состав взвода будет неизменен. Так что представляюсь тем, кто ещё меня не знает. Я — лейтенант Вознесенский Вячеслав Петрович. Обращаться требую только согласно Уставу, по званию: товарищ лейтенант. Сегодня из числа курсантов я назначу своего заместителя, но об этом доведу на вечерней поверке. Довожу имена назначенных командиров отделений. Курсант Смольский! — Я! — Выйти из строя на пять шагов!