– Как называется этот корабль? – Печальное облако. – Тело чувствуешь? Пошевели пальцами! – Да нормально всё. Что такое? – спросил я, интенсивно хрустя суставами. – Пакс закрыла мостик. Идёт телепортация, не знаю куда. Где резак? – На складе. Между экзоскелетом и… – Хватай ствол и быстро туда! – сказал он и исчез. Я нацепляю на себя вообще всё имеющееся в каюте снаряжение, даже трофейную заточку засовываю в ботинок под штанину. Зачем-то ко всему прочему захватил чётки, после чего рванул в арсенал. Ботинки застучали по стальным полам. Других звуков внутри корабля я не слышал. – А где остальные? – спросил я у нагнанного в арсенале капитана. – Двадцатка у мостика, остальные в отключке. – В отключке? – Да. Хватаю резак, несёмся к мостику. Там сидит Двадцатка, неприлично спокойная по сравнению с запыхающимся мной. Без лишних слов и понуканий режу дверь. Металл тут хороший, качественный, режется нехотя. – Так что с остальными? – от моего вопроса Бубнов даже немного дёрнулся. – Слюни пускают. – Все трое? – Да. – Что с ними сделали? Укололи чем-то? В еду подмешали? – Принюхайся. Мне даже принюхиваться не надо было, чтобы почувствовать непонятный запах, на который я до этого момента не обращал внимания. – Что это? – Газ. – А почему мы в сознании? – Заткнись уже и режь. Двадцатка! Пакс не убивать! Я продолжил кромсать дверь. Мне было больно причинять вред этому кораблю, он мне очень нравился. Эти ровные переборки, отвечающие федеральным стандартам размеры кают и коридоров, общий внешний вид, навевающий патриотические чувства – всё это трогало моё творческое начало. Но сейчас мне приходилось рвать струны души, уничтожая запорные механизмы, прожигая краску и обезображивая металл нагаром. Интересно, что Пакс там делает? Вжалась в угол? Подкарауливает за дверью с обломком трубы? Стащила гранату и уже сделала растяжку? Сейчас и узнаю, только сферошлетт настрою. Взяв короткий перерыв, достаю ствол и переключаю его в травматический режим. Подумав секунду и оценив риски, меняю настройку. Тип выстрела – осколочный, дистанция подрыва – три метра. После перехожу к финальной части резки. Очень неаккуратно вырезанная дверь грохается на пол, Двадцатка вбегает внутрь, я, выждав секунду, за ней. Откуда-то слева слышится треск – в Двадцатку летит электрошоковый заряд. Я видел, как силовики такими вырубают здоровенных шкафов, человека пощуплее может и к праотцам отправить. Двадцатка тоже это видит и резко бросается вбок. Манёвр удался. Первый заряд пролетает мимо, я успеваю разглядеть напряжённое лицо Пакс, которая продолжает палить по Двадцатке. Та, увидев из чего ведётся огонь, подхватывает полы своего плаща и начинает размахивать ими. Поскольку бронепробиваемость у подобных зарядов на уровне графитового карандаша в руках трёхлетки, все они, увязнув в материи, попадали на пол, где благополучно разрядились с громким треском. Двадцатка рванула к Пакс, та, кажется, хотела вступить в драку, но наконец заметила меня и резко отбросила разряженное оружие, вскидывая руки. – Сдаюсь! Сдаюсь! Подходим к Пакс, держа на прицеле. Я обыскал её, забрал БПК и пару непонятных финтифлюшек, после чего сделал пару шагов назад, не отводя ствол от пилота-бунтовщика. Бубнов в это время уже колдовал у приборов управления кораблём. Закончив, он обернулся к Пакс. – Я спрашиваю, ты отвечаешь. Мне не нравится ответ – тебе стреляют в ногу. Начнём. На кого работаешь? – Легион, – коротко ответила Пакс. Я видел, как Либитина нервно тёрла пальцы друг о друга. В глазах страх, метания и что-то ещё. – Кто ты такая? Роль? – Первый пилот, доставляла людей на Амтруно. Она отвечала чётко и ясно. Решила раскрыть карты, потому что проиграла? Нет, я в это не поверю, они же все там фанатики. Пакс на что-то рассчитывала и для этого ей нужны были ноги. – Почему ты здесь? – На нашу базу в лесу нагрянули силовики, корабль уничтожен. – Ещё раз, почему ты сейчас на моём корабле? Зачем? – Чтобы помешать вам закинуть искусственных людей шарниров на Пило-Глачес. Бубнов изменился в лице. У него не было такого смятения даже когда он увидел манекен в ресторане. – Откуда?.. Неважно. Как ты вырубила моих людей? – Феромоновый седатив. – Пакс кивнула на вентиляцию. К решётке было приделано какое-то устройство. – Только как вы не вырубились? Она-то ладно, но у вас двоих противогазов я не вижу. – Феромоны? – Капитан проигнорировал её вопрос, подошёл к устройству и, сняв его, нажал на несколько кнопок, после чего оно перестало исходить паром. – Толпу на Мерифоре ты накачала? – Да. – На Амтруно? – Просто скинули информацию о вас всем заинтересованным. А если бы они знали всю правду, то… – Кто ещё ждёт нас? – Никто. Я – последняя надежда. Федералы с силовиками почти выжали нас с Амтруно, а шарниры обезопасили себя по максимуму. Так что как только ты убьёшь меня, Бубнов, шарниры победят, а люди проиграют. Что, счастлив? – Кончай её, – капитан как-то рассеянно махнул Двадцатке, но та не отреагировала. – Не спать! Фильтр сдох, что ли? – Шарниры? – спросила она у Пакс. – Лнео? – Именно они. – Бубнов? Шарниры? – снова спросила Двадцатка. – У меня нет на это времени, – рявкнул Бубнов и потянулся за револьвером. Но на пути к рукоятке его рука замерла, потому что один из пистолетов Двадцатки вместо Пакс навёлся на Бубнова. – Двадцатка, – медленно начал Бубнов, – ты понимаешь, что делаешь? – Подожди. Ты, – она ткнула стволом в Либитину. – Говори. – Это всё операция шарниров, – с жаром начала Пакс. – Они заменили ваш груз, теперь тут другие люди. То есть совсем не люди – суррогаты. – И на черта? – непроизвольно спросил я. – Они искусственные, служат шарнирам со своего рождения, а вы везёте их на планету Оборонного щита! Ясно же, чего хотят шарниры! – Послушай меня, Двадцатка, – начал Бубнов. – Я знаю, ты ненавидишь роботов, лнео, подобные штуки. Тебе и не нужно их любить, тебе нужно делать свою работу. Если ты сейчас вышибешь ей мозги, то я пока забуду о том, что ты тыкала в меня стволом. Теперь стреляй. Двадцатка и не думала слушать Бубнова. Тот, прежде чем продолжить говорить, глубоко вздохнул. – Нужно всего-то выполнить заказ, потом всё станет неважно, я всех отпущу, а Пакс… ты посмотри на неё! Не знаю, посмотрела ли Двадцатка, куда сказали или нет, но момент для ввода в игру карты из рукава оказался подходящий. В следующую секунду капитан взорвался ярчайшей вспышкой света. Меня спасло то, что он был позади, и я на него не смотрел, впрочем, даже так меня дезориентировало. Но я не ослеп, поэтому видел, как в воздухе расцветают десятки ложных меток. Обычно такие гранаты используют против роботов, чтобы сбить их наведение, но тут было очевидно, ради кого капитан носил с собой такое приспособление. Я, стреляя большей частью по памяти, прыгнул в укрытие. Проморгавшись немного, увидел, как Бубнов безуспешно палит вслед Двадцатке, увлекающей за собой Пакс. – Хорошо, это их замедлит. Больше на мостике не стреляй. За беглянками тянулся тонкий прерывистый кровавый след. – Капитан, ты серьёзно продался лнео? – Как и все вы. Вас давно всех продали, только вы не знали. – Бубнов, я нечасто тебе прошу ответить на вопрос не по делу, но сейчас должен. Он, кажется, что-то понял, нахмурился и вопросительно посмотрел на меня. Я не без опаски начал: