– Потому что, – Гнидой ответил мне после минутного молчания, когда я уже заканчивал процесс поглощения аптечного разнообразия, – от укола, который я тебе сделал перед операцией, ты скоро вырубишься. Я не понял, шутит он или нет. Его лицо, почему-то напоминавшее о законсервированных в формалине покойниках, не давало ответа на этот вопрос. Подумав, я спросил его о вещи, которая пусть и несильно, но всё же волновала меня. – А на кой ляд ты с собой таскаешь шприц манекеновой эссенции? Я всё ещё диву даюсь, что Флюгер копыта не откинул. – Во-первых, не шприц, а два. Во-вторых, я говорил, что вколол одну десятую, такой амбал способен пережить столь малую дозу. А учитывая, что он долбит в свободное время, возможно, его организм в принципе перенёс эссенцию в разы легче, чем перенесли бы мы. – Так зачем оно тебе? Есть же боевые стимуляторы. Армейские там, коммерческие. И они не убивают использующего их. – Такого эффекта, как от манекеновой эссенции, не добиться ни одним стимулятором. А насчёт того, зачем мне она… Думаю, ты знаешь, что такое цианид, и для чего капсулы с ним издавна носили вшитыми в воротники. Так вот, я вместо цианида выбрал эссенцию манекена. – Чтобы перед своей смертью поубивать как можно больше? – Ты думаешь, я это буду себе колоть? – ответил Гнидой на вопрос и нехорошо улыбнулся. Меня замутило, но не от его улыбки, а от чего-то другого. – Вот чёрт, – лишь успел произнести я, пока моё лицо неслось навстречу усыпанному засохшими хлебными крошками столу. Глава тридцать вторая. С чистого листа, да на старый лад Сразу же после пробуждения мне в нос ударил запах городской свалки. Я поморщился и растёр покрытое потом лицо. Сон растворялся, но прервала его не внезапно появившаяся вонь, а ругань Бубнова. С ним пререкался Гнидой, спустя минуту к ним присоединился ещё и Доржи. Я попытался заснуть вновь, но мне помешало сосущее чувство голода. Пришлось подниматься с койки. Сознание постепенно прояснялось, и я начал понимать, что говорят в коридоре. Выяснение отношений было в самом разгаре. – Попутал? Сейчас себя штопать будешь! – в голосе Бубнова слышалась умеренная злость. – Полегче! – воскликнул Гнидой. – У меня там Инес со вскрытым пузом и Флюгер в коме! Нет! На твоих тряпках сейчас инфекция со всей Амтруно! – А можно вопрос? – Я проснулся, а мой инстинкт самосохранения, который должен мешать мне задавать подобные вопросы, нет. – Почему от тебя воняет помойкой? Бубнов посмотрел на меня, нетвёрдой походкой выходящего из комнаты, и ответил вкрадчивым голосом: – Потому, что, Ян, я день провёл, сидя по макушку в помоях, прячась от отряда спецназа. И эти два клоуна, – он махнул на Гнидого и Доржи, – сейчас рискуют заняться сейчас чем-то подобным. – Бубнов, послушай, – Гнидой сделал примирительный жест, – ты мне платишь за то, чтобы твои миньоны не отбросили коньки. Я сейчас этим и… – В ванну пусти, – перебил его капитан. – В ней Флюгер. На лице Бубнова возник немой вопрос. Гнидой поспешил ответить: – Ему больше всех досталось, сейчас я его залил по горло, через дня четыре, наверное, встанет. А может, через неделю. – Через неделю нас не будет ни здесь, ни на этой планете. – Бубнов ещё раз оглядел членов команды, вышедших в коридор. – Вернусь к вечеру. Чтобы все, кто может, к этому моменту стояли на ногах. Понятно? Не дожидаясь ответа, он вышел из дома. Только перед уходом я смог разглядеть, что на нём была явно чужая куртка. Ни бронежилета, ни винтовки при нём не было. Разве что кобура с кинетическим револьвером никуда не делась. – Сколько я спал? Сколько на часах? – спросил я, после того как капитан закрыл дверь. В воздухе остался запах помоев. – На часах слишком раннее утро четверга, – сказал Доржи, скрываясь в комнате-кладовке. – Примерно день продрых, – ответил Гнидой, брезгливо морщась. – Я тебе сейчас укол сделаю, и ты пойдёшь обратно спать. – Дай поесть хотя бы. – Давай сейчас вколю, ты же не сразу отрубишься. – Как в прошлый раз? Гнидой хотел что-то сказать, но лишь устало кивнул. Спустя полчаса я, уже сытый и спокойный, снова заснул. Сон мой был мирным, каким, в сущности, и полагается быть медикаментозному сну. Пробуждение неторопливое, постепенное. Судя по освещению, был ранний вечер. Оглядываюсь. Все спят. Даже Гнидой, расчистивший от мединвентаря соседнюю койку и издающий во сне жуткие звуки, наводящие на мысли о пустынных шакалах со сломанными лапами. Удовлетворённо выдохнув и откинувшись обратно на кровать, я почувствовал смрад, исходящий из моего рта. По-моему, именно такой запах Инес как-то охарактеризовала словами «вонь тысячи трупов». Но стоило заняться личной гигиеной, как в дверь постучали. Этот тяжёлый, резкий и совершенно немелодичный стук можно было безошибочно узнавать уже раза с четвёртого. Явился переставший вонять помойкой капитан. Короткий обмен репликами, пять минут сборов, и вот вся дееспособная команда в количестве четырёх человек сидит на кухне. Точнее, сидели только капитан и Доржи, притащивший с собой кроме БПК ворох бумаг, в которых он копался во время монолога Бубнова. На бумагах оставались жирные пятна от крошек еды, которые Доржи не счёл нужным стряхнуть со стола. – Итак, – Бубнов обвёл присутствующих тяжёлым взглядом человека, который излишне часто заглядывал в глаза смерти без перерыва на сон, – Сэнду улаживает последние тонкости. На ту квартиру заявляться не собирается, пока сидим здесь. Стелс-систему на корабль домонтируют сегодня-завтра. Отлёт – на седьмой день от сегодняшнего. – То есть в среду? – быстро переспросил Гнидой. – Да. Груз заберём, когда скажут. Ориентировочно в понедельник. Главное – дожить до этого момента. Нас сейчас никто не ищет, Сэнду подрывать на всякое дерьмо не будет. Мы не в безопасности, но риски минимальные. Остаётся только не светиться. – Но светиться мы будем? – спросил Доржи голосом человека, знающего ответ на задаваемый им вопрос. – Да, – последовал тяжёлый капитанский вздох. – Общак пуст. Мои личные запасы пусты. Авантюры Доржи будете оплачивать вы двое. Нам нужно минимум пятьдесят кусков до того, как мы свалим отсюда. – Капитан, – начал я, – мне кажется, наша команда немного не в состоянии тратить жизненные силы на разного рода авантюры. – Правильная мысль, Ян, – сказал Доржи, внезапно вклинившись в разговор. – Возьми с полки пирожок, там их… – И кто этим заниматься-то будет? – прервал я его. – Трое наших в фарш. – Перебивать людей невежливо, – сообщил Доржи спокойным тоном. – Пока ты тут валялся и пускал слюни, я собрал группу новичков из местных. Преимущественно местных. Наш временный штат, скажем так. Медикаменты, которые в вас заливает Гнидой добыты именно ими. – Добыты? – Медицинский склад обнесли. – Что за люди? Кто такие? – С ними ты познакомишься лично, ибо на следующее на дело пойдёшь вместе с временным штатом. Ты же их и проверишь, вдруг кто вызовет подозрения. – Допустим, – ответил я. – А что скажет об этом Сэнду? – Сэнду об этом знать не нужно, – твёрдо сказал капитан. В целом это была известная практика, пусть и нечастая. Собирать новичков, но не включать в команду, а держать поодаль, пока Доржи и Бубнов разбираются в их профпригодности. Иногда оказывалось, что к нам пытались проникнуть силовики под прикрытием – таких засланцев старались не убивать, а просто оставлять на планете – лишние проблемы были не нужны, их и так всегда с избытком. Пытались в нашу группу попасть и представители местных банд с определённо недобрыми целями, но с ними разговор был короткий. Однажды среди новичков затесалось два сектанта, которые выпотрошили нашего запасного пилота, повидавшего в составе нашей команды восемь планет. Это было неприятно. Как закончила свой контрабандистский путь последняя группа новичков, тут все прекрасно помнили, поэтому и реакция была соответствующая. Преимущественно безразличная. – Все меня поняли? – спросил капитан. Три головы кивнуло. – Тогда за работу. Гнидой, сделай так, чтобы Двадцатка и Инес завтра стояли на ногах. Флюгер – по возможности. Ответственность за новичков на Яне. Гнидой, Ян? – Да? – растерянно буркнул я, обдумывая внезапное повышение. – Скиньтесь Доржи. Приказ. Меня не ждите, буду на корабле. Он ушёл, тихо закрыв за собой дверь. Гнидой показал место, куда были свалены мои вещи, и я, выудив из вороха тряпок свой кошелёк, отдал две трети имевшихся у меня кнарфов и половину пекуний. На мой вопрос, почему в куче вещей находится не весь имевшийся у меня на момент отключки скарб, последовал исчерпывающий ответ. Памятуя о трекерах, которые я нашёл в снаряжении, купленном для штурма бандитской базы, Бубнов отдал дальновидное распоряжение. Всю новоприобретённую, хоть уже изрядно потрёпанную снарягу сложили в квартире, снятой в доме напротив. Квартиру заминировали, так что если туда кто-то вломится, то мы узнаем об этом быстрее, чем сами вломившиеся. Интересно, как часто Бубнов отдаёт распоряжения, о которых я узнаю по факту их исполнения? К примеру, тот же временный штат – команда Б, как её окрестил Доржи. С другой стороны, я так же мог бы поражаться самому себе – столько путешествовать с этим человеком и раз за разом удивляться таким вещам. Глупо с моей стороны. Даже более глупо чем то, что я вообще оказался с этими людьми на этой планете. Но такими маловажными вопросами стоит задаваться в свободное время, сейчас мне предстоит путь. – Доржи, а когда ты мне вернёшь документы того урки? – спросил я у сокомандника. Мы вдвоём уже минут пятнадцать шли по остывающей после знойного дня улице, наслаждаясь закатными отблесками светила и лёгким ветерком, который обогащали запахом редкие выхлопы машин напополам с пылью. Эта пыль набивалась в ноздри, вызывая повышенное соплеотделение, и придавала коричневатый оттенок всему, на чём осядет. – Никогда, – ответил он, смачно высморкавшись, после чего, увидев, как я завожусь, продолжил: – Во-первых, на документы упокоенного тобой негодяя с тремя судимостями, одна из которых за поджог кинотеатра в состоянии наркотического опьянения, мной взято четыре займа, один кредит в крайне сомнительном банке и те два фургона. Да-да, арендованы они были под залог его документов. Фургоны, оставленные нами за городом, мы не будем возвращать по понятным причинам. Но спасибо за доки, приноси ещё. Я промолчал. Мы завернули за угол. На этой улице располагался клуб, который мне в данный момент был абсолютно безразличен. Вот только иногда окружение интересуется мною больше, чем я окружением. Конкретно сейчас интерес проявили три изрядно пьяные, поношенные жизнью мадмуазели. Наушник перевёл фразу вынырнувшей сбоку девушки как: «Эй, красавчик», после этого она резко появилась передо мной и впилась в губы. Получить от этого события хоть какое-то удовольствие помешали два фактора. Первое – от неё пахло блевотиной, и когда она засосала меня, я почувствовал не только запах, но и вкус. Второе – после того как я её грубо оттолкнул, попутно отплёвываясь, ко мне направились какие-то агрессивно настроенные личности мужского пола в количестве четырёх тел. Доржи, в подробностях увидев выражение моего лица, от объятий, предназначенных ему, увернулся, но, отталкивая от себя сосредоточение алкогольной похоти, не рассчитал силы и разбил излишне любвеобильной девушке нос. Видя это, четвёрка местных ускорила своё приближение к нам. Я могу назвать себя контрабандистом с опытом. Богатым опытом. Я обманывал, убивал, участвовал в торговле людьми, занимался другими аморальными вещами. Выживал в ситуациях, в которых другой бы сдох. Получил множество навыков, которые спасают жизнь не только мне, но и коллегам. И я уверен, что в текущей ситуации сделал всё правильно. – Тикаем! – крикнул я и рванул подальше от клуба. Доржи понял с первого раза и припустил вслед за мной. Резко ломанувшись через дорогу, мы сразу же избавились от погони – испуганная нашим появлением легковушка резко затормозила и, отправившись в занос, врезалась в наших преследователей. Два из них достаточно резво поднялись и накинулись на водителя, позабыв про нас. Мы сразу же свернули с дороги и растворились среди двориков, парковок и забегаловок. – Придётся крюк делать, – недовольно сказал Доржи, безуспешно борясь с одышкой после трёхминутного бега по кривым переулкам. – Чёртовы клубные шалавы. – Я думал, ты именно по таким, – заметил я, щупая ноющую икру. – Не в ситуациях, когда у них есть хахали-мордовороты.