– Посмотрим. – Джейн чихнула. Роуз казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди. Беттина была единственной, кто знал, что Николас Оливер – ее отец. Правда, она не знала, что Роуз была из другого времени и из другого места. Эту тайну приходилось хранить. Беттина зарекомендовала себя как отличный почтальон между Роуз и ее отцом, королевским ювелиром. – Так когда мы едем в Хэмптон-Корт? – Младенец должен родиться в апреле, почти на Пасху, а через несколько дней начнется формальная послеродовая пора королевы. Полагаю, что достаточно скоро. Скоро, подумала Роуз, она увидит папу и будет умолять его уйти, вернуться с ней. Извинится, что пошла ему наперекор. Роуз сокрушалась, что солгала ему, не послушалась. Но это же из любви. Он должен понять. Просто обязан! Глава 30. Мнимый ребенок Сожжения стали проводить чаще. Их случилось уже восемь! И хотя мы находимся в Хэмптон-Корте, так как начинается формальная «родовая пора» королевы, когда ветер дует в нашу сторону, мы все равно ощущаем смрад от дыма, пепла и горящей плоти. Королева словно не чувствует гари и, насколько я могу судить, не стала больше. На месте этого ребенка я не хотела бы рождаться. Представьте, что его первый вдох будет наполнен зловонием этих убийств. Фу! Конечно, некоторых, похоже, все устраивает, например, «вы знаете, кого» – С., как я ее зову. Мы больше не разговариваем, но на днях я видела, как она мчалась по длинному коридору. Она подружилась с королевским цирюльником. В тот день вонь была довольно сильной, С. остановилась, глубоко втянула воздух и сказала: «Знаю, некоторые люди жалуются на костры, но меня этот запах ободряет, даже очищает, ведь это значит, что наша земля избавляется от страшной язвы». На что цирюльник ответил лишь: «Ну, у меня сегодня простуда, и нос совсем забит. Ничего не чувствую. Ни жареной свинины, ни жареной человечины». Представьте себе – ужас! Думаю, сегодня придет папа с медалями – по крайней мере, так говорит Беттина. Я должна выяснить, как и где с ним встретиться. Разозлится ли он? Думаю, я смогу все объяснить, и надеюсь, что у него есть новости о Фрэнни. Пора заканчивать. Мне нужно быть в королевской гостиной в 11:00. Часы во дворе сейчас отбили пятнадцать минут. Думаю о Марисоль и бабушке. Я знаю, что меня нет всего минуту-другую, но я здесь уже больше месяца. Вот это да! Лабиринты времени. «Лабиринт» – это слово было в новом списке мистера Росса. Интересно, получу ли я бонусное очко за то, что использовала его в другом веке? Пятнадцать минут спустя Роуз вошла в королевскую гостиную, чтобы показать ее величеству королеве два варианта платья для крестин: одно – если ребенок девочка, другое – если мальчик. Роуз отправили в переднюю часть комнаты, где Мария откинулась на кушетке и спокойно сложила руки на животе. Довольно маленьком животе. Похоже, она диктовала письмо одному из своих секретарей, который сидел за письменным столиком: – «Ваше святейшество, надеюсь, это письмо найдет Вас в добром здравии. Уверена, Вы будете счастливы узнать радостную весть о благополучном рождении нашего ребенка…» – просто оставьте пустую строку для даты, сэр Томас, – «милое дитя родилось», потом заполните дату и час, еще пол и имя. Она повернула голову к своему мужу, принцу Филиппу: – Думаю, это хорошая мысль – указать час и даже минуту, что скажешь, Филипп? – Конечно, моя дорогая, – ответил принц скучным голосом, едва скрывая зевок. – Так что, сэр Томас, оставьте пустое место, а затем продолжите. – Она вздохнула. – Пишите: «Уверена, что Вы возликуете и усладитесь безграничной добротою Божьей, которая даровала нам сына (или дочь). С самым искренним уважением, Мария, королева Англии, Франции, Неаполя, Иерусалима и Ирландии, принцесса Испании и Сицилии, эрцгерцогиня Австрии, герцогиня Бургундская, Миланская и Брабанта, графиня Габсбургская, законная жена самого благородного и добродетельного принца Филиппа по все той же милости Божией». – Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание. – Теперь проследите, чтобы копии сего письма были посланы папе римскому, а также королю Франции, австрийскому императору и остальным монархам. Она пренебрежительно махнула рукой. В этот момент к королеве подошла фрейлина и что-то прошептала. Та с восторгом захлопала в ладоши: – Скорее позовите ее. Джейн Дормер жестом показала Роуз, чтобы она уступила дорогу новой посетительнице. Та вошла, или, скорее, проковыляла. Румяная женщина, каких никогда не было во дворце, не говоря уже о королевской гостиной. Она что-то несла в руках. Джейн Дормер подошла к королеве: – Ваше величество, позвольте представить Матильду Купер с тремя детьми, рожденными всего два дня назад. – Миссис Купер, подойдите поближе и дайте мне взглянуть на ваши драгоценные сокровища. Как я понимаю, ваш возраст близок к моему. – Да, мадам, я имею в виду, ваше величество. – Она сделала небольшой реверанс. – И посмотрите на себя: в добром здравии и выглядите так прекрасно. – Знаете, мадам, после рождения восьмерых еще трое – это пустяк. – О! – Смех Марии приятно зазвенел в гостиной. – Очаровательно. Очаровательно, подумала Роуз. Что очаровательного в том, чтобы иметь восьмерых детей, когда ты – крестьянка и тебе приходится жить впроголодь за счет маленького надела? Родители Фрэнни ели мясо лишь пару раз в год от силы. Роуз выглянула из-за широкой спины женщины, когда та открыла тройняшек, чтобы королева на них поглядела. Крепкие малыши. Один зевал, другой лепетал, а третий неистово заорал. Затем Джейн Дормер сделала знак, чтобы женщина их убрала, что та немедленно и сделала. По лицу матери пробежало огромное облегчение. К тому времени, как она вышла из комнаты, выли уже все три малыша. Глава 31. Пламя и лед 13 апреля 1555 года. Итак, Пасха настала и прошла, а маленький пасхальный кролик так и не появился. Сейчас идет третья неделя апреля. Но знаете, кто еще не появился? Папа. Он должен был приехать на прошлой неделе, но постоянно лил дождь, и дороги размыло. Беттина сказала, что он точно приедет на этой неделе. Слава богу, Пасха позади. Великие мессы в честь этого праздника длятся вечно. Особенно та, которая начинается в субботу, за три часа до полуночи. Колени до сих пор невыносимо болят. Но угадайте, кто наблюдал за мной все это время. С.! Конечно. Королева получила особое разрешение от папы пропустить службу из – за своего деликатного положения. Хотя она не совсем пропустила, в ее апартаменты привезли алтарь на колесах. Хорошо иметь высокопоставленных друзей, вроде папы римского. И будьте уверены, я не имею в виду Бога. Вряд ли Бог стал бы дружить с Марией. Если это так, то я глубоко в нем разочарована. Еще десять сожжений! Двор шепчется, что принц Филипп влюблен в принцессу Елизавету, но ходят слухи, что принцесса считает его странным, и, кроме того, ей нравится Роберт Дадли, он такой милый, о боже! Разве это не становится все больше и больше похоже на чаты школьниц? За исключением того, что это не чат. Я пишу это на древней тряпичной бумаге гусиным пером и чернилами, сделанными из какого-то железного купороса и молотых желудей – больших круглых семян, которые растут на дереве. Это точно намного сложнее, чем набирать сообщения! 20 апреля 1555 года. Ребенка до сих пор нет, но да, сожжения продолжаются. Я словно живу в двух разных реальностях. Представьте себе королеву, которая приказывает людям умереть, но в то же время очень радуется предстоящему рождению ребенка. Только на самом деле никто не верит, что она родит. «Это плод ее воображения», – говорит Джейн. Так и хочется сказать королеве: «Лучше вообрази, каково это – тебя привязывают к столбу, а потом под ноги кладут хворост и камыш». И мне рассказывали, что часто между коленями жертвы крепится мешок с порохом, чтобы человек не просто сгорел, а разлетелся на куски. Роуз никогда не осмелилась бы вести такой дневник, если бы не жила в этой комнате одна. К счастью, Сару перевели в другую часть дворца. С той ночи, когда Сара вошла в комнату и обвинила ее в хранении Библии, они не сказали друг другу ни слова. Им даже не пришлось работать в гардеробе над одеждой королевы, так как Сару отправили в ясли, где она теперь обучалась уходу за младенцами у старой кормилицы покойного короля Эдуарда. Грэмми Нонни, как ее называли, считалась специалистом по новорожденным и детским болезням, которых у Эдуарда было много. Огарок Роуз уже истлел. Но мысли ее были настолько тревожными, что она не знала, сумеет ли уснуть, и задавалась вопросом, как долго пробыла здесь, при дворе в Англии. Она пришла в начале февраля, а сейчас уже май. Но в бабушкином доме могло пройти всего три-четыре минуты. Она надеялась, что с Марисоль за три минуты ничего не случится. Ей стало интересно, как там пересадыш. Наверное, он немного вырос, окреп. Тем не менее Роуз было не по себе. Она погасила огарок, встала из-за стола, надела ночной колпак и забралась в постель. Девочка не понимала, что ее беспокоило, вызывая это дурное предчувствие. Несмотря на тревогу, Роуз уснула почти мгновенно. Через несколько часов в ее снах промелькнуло что-то голубое, яркое и пульсирующее, а затем раздался пронзительный звук – сирена! Она выпрямилась в постели. Это какое-то безумие. Здесь нет сирен и нет синих мигалок. Такие бывают у скорых. Но слово промелькнуло задом наперед, так же, как на скорой, чтобы водители могли прочитать его в зеркалах заднего вида. Сердце, кажется, пропустило удар, а может, и два. Это не сон. Все наяву. Это происходило в ее родном веке, на улице Норт Меридиан, 4605, Индианаполис, штат Индиана, 46204. Она должна была вернуться! Прямо сейчас. Но иногда труднее уйти, чем прийти. Успокойся. Ты сможешь. Роуз сильно зажмурилась и представила себе оранжерею. Ничего не происходило. Но тут перед глазами возник росток, хрупкий и дрожащий от странного ветерка. Она почувствовала прохладу на лице. Неужели она оставила открытым окно в эту теплую июньскую ночь? А потом еще одно ощущение: мягкое прикосновение хвоста Сентябрины! Роуз вернулась, стоя с кошкой на руках. Пульсирующие голубые огни скорой помощи проникали в оранжерею. Она опустила Сентябрину на пол и побежала в прихожую. Двое мужчин, медиков скорой помощи, поднимали носилки. На них лежала Розалинда. Марисоль стояла словно прибитая гвоздями к полу, с поднятыми ко рту руками, как будто заглушая беззвучный крик. Бетти возилась рядом с носилками. – Что случилось? – спросила Роуз. – Не знаю, – ответила Бетти. – Думаю, снова приступ. – Я хочу поехать с ней, – решила Роуз, подойдя ближе к носилкам. – Отойдите, мисс, пожалуйста, – попросил один из медиков. – Кто вы? – спросил другой. – Я ее внучка. – Дайте ей поехать, – произнесла Розалинда хриплым голосом. * * * Всю дорогу до больницы Роуз держала бабушку за руку. На нее надели кислородную маску и уже подсоединили капельницу. – Бабушка, с тобой все будет хорошо. Я точно знаю. Я здесь. И не брошу тебя. Обещаю. Бабушкины губы шевельнулись, но звука не последовало. – Не пытайся говорить, бабушка. Просто побереги силы. Послышался сигнал другой сирены.