56. Милана Первое, что я ощущаю, приходя в себя, — частое сердцебиение. И это точно не мое сердце. Каждый удар хлестко отдается в меня. И мне жарко и… тесно. Да, мне тесно. С трудом приоткрываю глаза. Меня кто-то обнимает, крепко прижимая к себе. — Стас? — едва слышно зову я. Хватка сразу же ослабевает. Поднимаю голову и инстинктивно отдаляюсь, хотя руки вокруг моего тела и не позволяют мне этого сделать. Как он здесь оказался? Почему я в его руках? И главное — что произошло? Мне хочется получить ответы на все эти вопросы, но я не могу произнести ни слова. В теле непривычная слабость. В горле першит. Откашливаюсь. И очень хочется пить. Но даже такую безобидную просьбу я не решаюсь озвучить этому человеку. А он пальцами приоткрывает мои веки и рассматривает их. Меряет пульс на запястье, задумчиво глядя в землю. — Что случилось? — наконец, решаюсь спросить. — Пожар, — спокойно говорит он. — А где Стас? А Вы… Что Вы здесь делаете? Эти вопросы остаются без ответов. Он просто берет меня на руки и куда-то несёт. А я опять чувствую, как меня накрывает страх. Но Дамир сажает меня на садовые качели. От этого они раскачиваются и у меня начинает кружиться голова. Хватаюсь за ручки и закрываю глаза. Качели резко застывают на месте. — Пить, — хриплю из последних сил и только слышу шаги. Спустя какое-то время появляется Дамир с бутылкой воды. Хватаю, едва он протягивает мне ее. И жадно пью. Так, как будто я не пила целую вечность. Чувствую, как вода растекается по моему телу, принося долгожданную прохладу. Я так сильно хочу пить, что не замечаю, как вода течет и по подбородку, стекает по шее и смачивает одежду. Убираю бутылку ото рта и Дамир платком касается моего подбородка. Я дергаюсь назад. Во мне сидит животный страх от его прикосновений. Он, похоже, замечает это мое движение и просто убирает свою руку. Вытираю подбородок рукавом и слышу звук сирены. Он становится все громче и громче. Наконец, машины въезжают во двор. Сначала пожарная, потом «скорая». Оборачиваюсь и вижу, что тушить уже нечего. От сауны остался черный дым и тлеющее пепелище, которое и заливают белой пеной приехавшие спасатели. Дамир машет рукой вышедшим из «скорой» врачам. Спустя несколько минут меня увозит машина скорой помощи и я в окно вижу, как Дамир, засунув руки в карманы, смотрит нам вслед. Мы так ничего и не сказали друг другу и я не знаю, должна ли я его благодарить за свое спасение или винить за случившееся. Меня оставляют в больнице на несколько дней. Как только узнал, папа сразу же приезжает ко мне. Просит у меня прощения и обещает больше не пить. Рассказывает хорошую новость, что маме сделали ещё одну операцию и она быстро восстанавливается. Идёт на поправку. Обо мне решаем ей пока не говорить. Маме нельзя волноваться. Выйду из больницы и сама к ней съезжу. Через несколько дней я, наконец, выхожу из больницы. Меня встречает папа. Обнимает, целует. Очень довольный. — Такие новости, Милана! Очень хорошие новости! — Что? Маму выписали? — Пока нет. Но с ней тоже все хорошо. — А что тогда? — не понимаю я. — Дамира арестовали, — улыбаясь, говорит отец. — За что? — мне и правда интересно. — На даче, в кустах, нашли канистру из-под бензина. Скорее всего, ее использовали для поджога. У Дамира сняли отпечатки пальцев. Он же там был. Так что подозреваемый. — Это он поджёг сауну? — внутри все холодеет. — Зачем? — Нет, — отвечает отец. — Скорее всего, не он. На канистре нет его отпечатков. Но его отпечатки совпали в базе с розыскными. Поэтому его арестовали. Отец искренне радуется. — Ты понимаешь, Милана? Его арестовали! — повторяет он. — Нам можно больше не бояться. Надеюсь, его закроют надолго. — За что? — просто спрашиваю я. — Нанесение тяжких телесных повреждений. Ножом кого-то пырнул. Так ему и надо. — Ножом… — тихо произношу я, пугаясь своих догадок. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ 57. Милана — Расскажите все, что помните о том дне, — голос следователя на удивление мягкий и дружелюбный или это я просто отвыкла от таких мужских голосов. Как только я вышла из больницы, позвонили из полиции. Поэтому я здесь. Даю показания. Я — главный свидетель поджога. О том, что это именно поджог, а не случайное возгорание мне сообщил отец. — Я была в сауне, — рассказываю я, опуская подробности, зачем я там оказалась, — почувствовала запах дыма. Рванулась к двери, но она оказалась заперта. Я попыталась ее выбить, но, наверное, потеряла сознание. Дальше не помню ничего. — Так. А приехали Вы на дачу одна? — Нет. Меня привез Стас. — Стас? — переспрашивает следователь. — Станислав Нечипоренко. Мой знакомый. Вы его допрашивали? Что он сказал? — Станислав Нечипоренко скрылся. Его нигде нет. Ни дома, ни на работе. Телефон тоже не отвечает. Скорее всего, он будет объявлен в розыск. Я хмурюсь. Как? Стас? Они подозревают его? Но зачем ему это надо было? И, как будто прочитав мой немой вопрос, следователь спрашивает: — Мог ли Станислав устроить поджог? — Стас? — удивляюсь я. — Но зачем? — Это я должен у Вас спросить, — усмехается следователь. — Я не знаю, — отвечаю, опуская взгляд. — Я не знаю, кому нужен был этот поджог. А, может, всё-таки, это случайное возгорание? — Нет, — произносит он твердо. — Как Вы тогда объясните, что дверь была заперта? Пожимаю плечами.