— Не смогла я поговорить с тобой… — не заметила, как из глаз побежали слезы, а Полевой вдруг понял, что не видел ее плачущую. Помнил расстроенную, подломленную и как она сдерживалась, чтоб не разрыдаться, как сжималась в комок тоже помнил, но чтобы вот так тихо плакала — ни разу. Наверное, нужно было увидеть ему эти слезы и нутром почувствовать всю затаенную в них боль, чтобы окончательно его отпустило. — Неужели ты думаешь, что я тебя не люблю? Что всё это время мне было легко? Ты же знаешь, что ты для меня значишь. Я тоже хотела бы любить тебя меньше, чтобы суметь оторвать от себя раз и навсегда, но у меня не получилось… Никогда не получалось… — она всё еще пыталась что-то объяснять. Лёшка сначала вытирал слезы с ее лица, потом стал целовать, заглушая слова. Потом раздевать. Прямо здесь, в прихожей он задрал на ней платье и стянул трусики. — Лёш… — Лера вроде бы попыталась его остановить. Им же лучше сначала поговорить, а потом начинать всё с чистого листа. Если они вообще смогут что-то начать. Или продолжить. — Заткнись, — грубовато сказал он, — замолчи. — Нам надо объясниться… — Потом поговорим. Он уже не хотел ничего слышать и ничего не хотел обсуждать. Точно не в ближайшее время. Уложить Лерку под себя. Или взять прямо здесь. Хоть в спальне, хоть в душе. Плевать, где и как он это сделает. Но они должны сейчас заняться сексом. Любовью. Им надо утолить свой голод и многодневную тоску. Можно сколько угодно топить обиды в разговорах или на дне стакана с алкоголем, но лучшего способа примирения, чем секс, еще никто не придумал. Он целовал ее соленые губы, ласкал язык, скользнув в глубину теплого рта. Лера растворилась под его напором и забыла заготовленные слова. Острое желание вскипело в венах, и их накрыло, как раньше. Даже сильнее. Они продолжали целоваться, когда он, спустив с себя джинсы вместе с бельем, вошел в нее. Лера зажмурилась, принимая его в себя, была мокрая, уже ошалевшая от возбуждения, и ей не нужны были никакие предварительные ласки. Они начали в прихожей, полностью отдавшись животному порыву, потом как-то добрались до спальни, где Полевой все-таки ее раздел. Леркино тело осталось идеальным, беременность ни капли его не испортила, так что догадаться о ребенке по каким-то внешним изменениям он не мог. Она не кормила Эми, у нее не было молока, потому грудь ее тоже осталась нетронутой. Он завалил ее на спину, она крепко обхватила его ногами, и Лёшка застонал, погружаясь в нее до самого основания. Очень глубоко. Очень горячо. До боли, до рваного вскрика. Сплетя их пальцы, он закинул руки ей за голову. Лера беспомощно стонала, отдаваясь вся ему целиком, не в состоянии управлять ни телом, ни разумом. Задыхаясь от эмоций и остроты ощущений. Они уже не целовались, не могли. Просто касались губами и дышали друг другу в рот. От каждого его глубокого толчка Леркино тело пронзала судорога удовольствия. Это не заканчивалось. Началось, как только он погрузился в нее, возвращая забытые ощущения и вместе с тем давая новые, и длилось ровно столько, пока не кончил. Сплошной оргазм, без взлета на вершину и обратного падения. Какое-то нескончаемое удовольствие просто от того, что он снова в ней. И он по-прежнему ее. И только ей он принадлежит. Лёшка поцеловал ее в шею, но не откатился в сторону, так и остался лежать на ней, вжимая в кровать ее отяжелевшее, расслабленное тело. — Ты меня не отпустишь? — улыбнулась Лера. — Нет. — А в душ? — Только со мной. Я тебя не только из квартиры, я тебя даже из кровати не выпущу. Понятно? Она засмеялась и протянула: — Поня-я-ятно. — Помолчав, добавила: — Я тебя люблю. Он приподнялся на локтях, взял ее за голову и склонился к губам. — Ладно, уговорила. Пойдем в душ. Хочешь вина? — В душе? — Можно и там. — Хочу. Хоть где. Они пошли в ванную, немного постояли под теплыми струями воды. От пережитых за весь день потрясений у Леры кружилась голова. Немного вина ей и правда не помешает. А еще выспаться. Но с Лёхой это вряд ли возможно. Полевой вышел из ванной первым, Лера задержалась, сушив волосы феном. Когда чуть позже она нашла мужа в кухне, он был полностью одет. В белой футболке, других джинсах и темном пиджаке. — Вино придется отложить, — лицо его было серьезным. — Натка звонила. Нам надо в больницу к отцу. — Что случилось? — Всё плохо. Леру качнуло. — Давай, Лера, нам надо ехать, — аккуратно поторопил он. Она сорвалась с места и побежала одеваться. Ее вещи уже лежали на кровати в спальне. Лера натянула на себя трусики и платье, и они с Полевым снова рванули в больницу. По дороге она обнаружила у себя в телефоне кучу пропущенных звонков от Наталины. Окунувшись в свою страсть, они с Лёшкой ничего не слышали. Видимо, отчаявшись дозвониться до Леры, Ната позвонила Алексу. Они нашли Наталину на диванчике в холле, недалеко от палаты отца. Она рыдала навзрыд, заикалась и первые несколько минут ничего не могла им толком объяснить. Потом как-то выдавила из себя вместе со слезами: — У него инфаркт. — Опять? — Не опять. У-у-у-у, что я буду теперь делать, как мне жи-и-ить. Утром же всё было хорошо. Он был здоров… Теперь к нему не пускают… — высморкалась в платочек. — В смысле, здоров?! — Мы придумали, что он болен, а теперь у него по-настоящему инфаркт, — рыдала она. — Вы что сделали? — с угрозой в голосе переспросила Лера, нависнув над ней. Натка сжалась под ее взглядом и на какой-то момент от страха перестала реветь. — Это всё он, — жестом указала на Лёху, — он разводиться с тобой собрался, документы принес, вот я и придумала, что Альберту Сергеевичу плохо… чтоб ты вернулась. Лера схватила ее за плечи и подняла с дивана. — Да ты хоть понимаешь своим амёбным мозгом… — накинулась в гневе на девушку, но Полевой ее остановил. — Лера, спокойно, — сказал он. — Сейчас точно не время для скандалов. Лера отпустила Натку, и та снова рухнула на диван и завыла. — Я так и знала: что-то не то с анализами… Где этот горе-доктор? Давай мне его сюда! И главного врача тоже! — Я и есть главный врач, — док уже спешил Лере навстречу, белый как полотно, белее своего халата. — У вашего папы случился микроинфаркт. Но давайте отбросим эмоции, нам всем лучше успокоиться, я сейчас всё объясню… — он еще посмел ее успокаивать. — То есть, ты положил как бы здорового человека к себе в отделение, — Лера и слушать его не собиралась, — впарил мне какую-то хуйню вместо настоящих анализов, а потом проебал, что твой как бы здоровый пациент в предынфарктном состоянии! Ну, я тебя поздравляю, док, ты в полной жопе! — Валерия не стеснялась в выражениях. — Ты теперь не только главным врачом не сможешь работать, ты вообще врачом не сможешь работать! Даже в поликлинику терапевтом не устроишься! После этих слов доктор покраснел и вздохнул: — Ваш папа мне то же самое сказал, когда я отказался в этом участвовать. Я объяснял, что так нельзя, невозможно…уговаривал его пройти полное обследование. Но вы же знаете своего папу, разве с ним можно договориться? — А со мной ты вообще не договоришься, я тебе не папа, я тебя в порошок сотру! — рявкнула она. — Лера, спокойно, — снова сказал Лёшка, взял ее за плечи и отодвинул от врача. — Сядь. Я поговорю с доктором. Лера вскинулась, собираясь спорить и противиться, но отступила. Опустилась рядом с Натой на диван и сжала ладонью свой пылающий лоб. — Да не ной ты уже, киса. — Что я теперь буду делать, как жи-и-ить… — продолжала она. — Нового богатого мужика себе найдешь. — Я беременна-а-а, — взвыла она.