*** В их приморском городке в такое время дороги уже не загружены транспортом, и до бара, в котором мог проводить время Полевой, удалось добраться минут за пятнадцать. Здесь Лера ни разу не была. Особенно если учесть, что в последнее время вообще редко куда выбиралась. Место оказалось тихое, брутальное, с камерной атмосферой и приятной музыкой. Очень неплохое заведение, но всё же не дотягивало до уровня, к какому привыкли люди ее окружения. Однако оно прекрасно подходило, когда хочется выпить, не столкнувшись с кем-нибудь из знакомых. Полевой, наверное, этим руководствовался. Девушки, видимо, здесь были редкостью, и ее появление не осталось не замеченным. — Поглядите, какую красотку к нам занесло, — проскрипел парняга, сидящий за крайним столиком. Лера, будто не слыша обращенные к ней слова, принялась искать глазами того, кто мог быть похож на Лёху Полевого. Так уж получилось, что этого Лёху она ни разу не видела. Зато столько о нем слышала, что его имя уже начало вызывать у нее оскомину. Если они и встречались где-то случайно, то было это очень давно, в глубокой юности, и сейчас она понятия не имела, как он выглядит. Но Полевой принадлежал к семье очень богатого и влиятельного человека, потому одет должен быть соответствующе. Качок, которого обделили вниманием, решил еще раз попытать счастья и, поднявшись со своего места, преградил ей путь. — Не меня ищешь случайно? Соломатина посмотрела на него, примораживая к месту ледяным взглядом. — Ты че не местный? — Местный. — Тогда отойди. Если не хочешь раствориться в небытие. Хоть пальцем ко мне притронешься — и у тебя даже могилки не будет. — Да я так… пообщаться просто… — стушевался он. Смутился он не только от тона, которым она говорила. Сидя за столиком, не сразу оценил ее рост. Девушка оказалась высокой, не меньше ста восьмидесяти, и теперь смотрела на него сверху вниз. При том что ботинки у нее были на плоском ходу. Парень отступил, поняв, что девка она не простая, а проблемы ему не нужны. Лера еще раз оглядела зал и, снова вернувшись взглядом к парню, поманила его пальцем. Тот с готовностью подскочил к ней снова. — Ты, видимо, тут завсегдатай? — Ага. Часто бываю. — Тогда скажи мне, а Лёха Полевой сегодня здесь? — Фамилию не знаю, но вон — Лёха, — выбросил вперед руку, указывая на бар. — И вот этот в желтой футболке. — Тот лысый гопник за стойкой? — уточнила Соломатина. — Ага. — Спасибо, котик, — сказала она и, более не посмотрев в его сторону, двинулась по проходу. Бегло глянув на заставленный закусками и выпивкой столик «желтой футболки», она оценила, как он одет, посмотрела на его руки и пошла дальше. У «второго Лёхи» всё было скромнее. Ни тебе разнообразных закусок, ни разухабистых друзей. Он сидел за стойкой один и тихо беседовал с барменом, потягивая виски. — За часики свои не боишься? — спросила Лера. Лысый обернулся на ее голос. Перед ним стояла высокая, пепельная блондинка с янтарными глазами и загорелой кожей. Полевой нахмурился, вглядываясь в ее тонкие, графичные черты и пытаясь отыскать ее образ в своей памяти. Слишком уж вольно девушка к нему обратилась, как будто они друг друга знали. — И правда глаза голубые. Нашелся наш мальчик. Ты Полевой? — уточнила она на всякий случай, хотя Patek Philippe на его левой руке развеяли последние сомнения. — Мы знакомы? — безо всякого выражения спросил он. — Нет. Но нам и не надо. Пошли со мной. — Развлечь меня хочешь? — усмехнулся. Тогда Лера пригнулась и тихо проговорила ему на ухо: — Если твой обожратый в расп*здину братик заблюет мне новую машину, я вам обоим бошки сверну. Так понятно? После этого она развернулась и быстро пошла к выходу. Лысый слез со стула и поспешил следом, нагнав ее у дверей. Они вышли на улицу и остановились у белого немецкого кроссовера. Лера сняла машину с сигнализации и распахнула заднюю дверцу. — Забирай. Лёшка заглянул в салон. — Он же в говно… — А я тебе о чем, — поддакнула Лера. — Эй, Дуремар! Полевой попытался растолкать братца, и ему это даже удалось. Он почти выволок его из салона автомобиля, но Юлик неожиданно согнулся пополам, и его стошнило. Матерясь, Лёха отскочил в сторону. Потом он извинился за мат, впихнул брата в машину, потом снова выругался и снова извинился. Лера вытащила из бардачка пачку влажных салфеток и подала ему. — Вытрись. Полевой почистил обувь, вытер руки, выбросил использованные салфетки в урну, сунул пачку обратно в бардачок и уселся на переднее сиденье. — Подвезешь до дома? — Я?! — спросила она так, будто он попросил не домой его подбросить, а на другую планету. — До Бульварной. — Ну, окей, я ж только и занимаюсь тем, что мальчиков по адресам развожу. Ладно, и тебя отвезу. — Прости, что доставили тебе так много хлопот, но тут десять минут… — Всё, рот закрой, едем, — отмахнулась Лера от его извинений и села за руль. — Если что, химчистка с меня, — пообещал Полевой. К счастью, инцидентов не произошло, и Юлика они довезли благополучно. По дороге Полевой пытался поддерживать добродушное общение, но девушка отвечала ему неохотно. Он так и не вспомнил, кто она, хотя ее лицо казалось ему знакомым. Нет, он бы ее точно запомнил. Высокая, худая, но по-спортивному крепкая. Вся какая-то острая, хлесткая. Такую не забудешь. — Новая машина, говоришь. Сама заработала? — Нет, — улыбнулась Лера, — папа подарил. — А кто у нас папа? Вдруг я его знаю? — Может, и знаешь. Меня, кстати, Лера зовут. — Красивое имя. И сама ты красивая. Она засмеялась: — Ты тоже ничего, хоть и лысый. Соломатина не лукавила. Полевой оказался весьма хорош собой. Выше ее, что было редкостью, крепкий, с ясными голубыми глазами. Весь такой чистенький, холеный и одуренно вкусно пахнущий. Сама Лера, к слову, парфюмом редко пользовалась, потому что работала с животными. До встречи с ним она была уверена, что «утонуть в глазах» всего лишь образное выражение, не имеющее отношение к реальности. Однако сегодня, когда они в баре, увидев друг друга впервые, схлестнулись взглядами, с ней что-то такое произошло. На какой-то момент она будто куда-то провалилась. И это ощущение беспомощности, которое длилось всего пару секунд, ей очень не понравилось. — Чем занимаешься, Лера? — Я ветеринарный хирург. — Благородная профессия, — оценил он. — Собачек, значит, лечишь.