— А почему торт и шампанское там, а ты здесь? — Так и я был там… — повернулся, глянув на забор, — а потом собачка… и я обратно… — взмахнул рукой. — Ах ты мой ясноглазый… Собачку напугался? — Лерку снова разобрал жуткий смех, стоило представить, как он в таком состоянии сиганул через ограду. — У вас там такой медведь… Ну да, старый золотистый ретривер вполне мог ему спьяну показаться медведем. — Тебе повезло. Пират уже давно на пенсии и в легком маразме. Ему теперь каждый человек друг, иначе бы он точно покусал твою красивую задницу. А чего через калитку не зашел? — Так она закрыта. — Так наверное не в ту сторону открывал. — Да? — искренне удивился Лёха. Лера снова расхохоталась: — Полевой! Я думала у вас в семье Юлик за идиотизм отвечает. Ты заразился от него, что ли? А как ты сюда, кстати, добрался? Надеюсь, не сам? — Юлик привез. — Тогда всё понятно. Звони, пусть возвращается и забирает тебя обратно. — Не буду. Я отсюда никуда не уйду, пока мы не поговорим, — уперся Лёха. — Уйдешь, — жестко сказала Лера. — Не уйду. — А спорим на ящик текилы, что уйдешь? — съязвила она. — Не уйду. Я точно знаю, что ты меня ждала… хотела, чтобы я пришел… и я пришел! — уверенно заявил он, вышел из тени забора, снял с себя цветочную гирлянду и надел ей на шею. — Чем пахнет? — Лера принюхалась. — Цветами? — предположил Лёшка. — Нет. Иди-ка сюда, — повела его к свету. Она прекрасно знала этот железистый запах. Не цветами от него пахло и даже не алкоголем — кровью. Они вышли на дорожку, Лера подвела его ближе к крыльцу, где было больше света, распахнула на нем пиджак и резко втянула в себя воздух: на его светлой футболке с левой стороны расплылось огромное алое пятно. Сима охнула, прикрыв рот ладонью, Полевой, взглянув на себя, покачнулся. — Лёш, Лёш… — Лера подхватила его и, пытаясь не дать ему упасть, чуть вместе с ним не завалилась в куст родендрона. — Это че за хрень, — выдохнул он, восстанавливая равновесие. — Пойдем в дом, — придержала его за талию. Они прошли в гостиную, она усадила его на диван, задрала на груди футболку и осмотрела рану. — Лер, ну как там? — спросила Сима. — Бочину разодрал, когда через забор лез. На гвоздь, наверное, напоролся. Мам, скорую вызывай! К счастью, рана была не сильно глубокая, но с неровными краями, и ее нужно было срочно обработать и зашить, чтоб не допустить воспаления. — Я никуда не поеду, пока не поговорим, — заявил Лёха. — Дурак ты, что ли. Тут шить надо. Гарантию даю, завтра загноится. — Сказал — не поеду, — не уступал он. — Вот и зашей, раз шить надо. Ты ж хирург. — Собачий, Лёша, собачий хирург — не человеческий! — Да какая разница? Там шкура — тут шкура. Представь, что я собака! — Полевой засмеялся. — Кобель, бл*ть! — не удержалась Лера. — Думаешь, что я с собой инструменты вожу? — Да, — кивнул он. И был прав. У нее в машине всегда лежали не только чистые вещи, но и сумка с набором инструментов, необходимыми лекарствами и шовным материалом. Серафима подошла ближе, поправила узкие очки в черной оправе и пригнулась, изучая ранение Леркиного кавалера. Она была невысокого роста, полноватая, с пышными волосами цвета красного дерева. — Лерка, да заштопай ты его, ну чего сидит весь в крови! — Да мама! — одернула ее Лера, чтоб не поддакивала Лёшке. Заохав, Сима достала бутылек корвалола из ящика комода, стоявшего у стены, и накапала себе в стопочку. — Значит, я сама тебя в больницу отвезу, — решила Лера. — Поднимайся! — И не подумаю. Сказал же. Никуда не поеду. Умру тут о потери крови. Полевой, как и заявил, даже с места не двинулся. Сам снял с себя пиджак, который теперь тоже был испачкан кровью, и краем задранной футболки собрался промакнуть кровь, всё еще сочащуюся из раны. — Не трогай, — остановила его Лера. — Я тебя прошу, не лезь туда руками! Раздраженно вздохнув, она осторожно избавила его от одежды. — Господи, зачем я это делаю… — приговаривала, еще раз тщательно осматривая рану. — За каким хреном я с тобой связалась… — А с этим что? — спросила Сима, поднимая окровавленные вещи. — Выброси. — Да как же это… — Выброси, говорю. — Это был мой любимый пиджак, — отметил Полевой. — Переживешь, — сказала Лера. Серафима еще раз глянула на пиджак и ушла в ванную. Зачем же выбрасывать хорошие вещи, если их можно почистить. Лера принесла из машины инструменты, попросила у матери пару чистых полотенец и пошла переодеваться, так как была в пижаме. Поднявшись в свою комнату, сняла с себя пижаму и цветочную гирлянду, надела спортивный костюм и нашла для Лёшки чистые вещи. Футболки и толстовки она частенько покупала в мужских отделах на несколько размеров больше, поэтому их легко можно будет натянуть на Полевого. Вернувшись в гостиную, убрала с дивана плед и подушки. — Сюрприз он хотел сделать… Охереть сюрприз… Одна теперь корвалол пьет, второй с дырочкой в левом боку… Поздравил Леру с днем рождения… Ложись! — Лерочка, не ругайся, — попросил он, укладываясь на диван. — Заткнись. Она присела рядом и подвинула к себе столик, на который выложила необходимые инструменты. — Лерочка… — Замолчи, иначе я тебе рот зашью, — сказала, натягивая стерильные перчатки. Она вколола ему антибиотики и анестетик, а когда анестезия подействовала, промыла рану и наложила швы. Лёха, решивший, что в такой момент лучше и правда Леру не злить, не говорил ни слова, лишь молча следил за ее аккуратными, уверенными движениями и смотрел на сосредоточенное лицо. — Всё, — сказала она, наложив повязку. — Вот ты дольше отпиралась, чем зашивала. Лера пропустила его замечание мимо ушей. Содрала с рук перчатки и помогла ему сесть. Затем отерла мокрым полотенцем измазанные кровью места на груди, предплечьях и надела на него свою футболку, которая оказалась как раз впору.