После завтрака они вышли на свежий воздух, и Алекс понял, почему особняк получил своё имя. Он был построен из бледно-жёлтых кирпичей, которые на ярком солнце действительно выглядели золотыми. Дом был двухэтажным, но занимал немалую площадь; широкие каменные ступени вели в богато украшенный сад. Блант называл этот дом дворцом, но он был скорее элегантным, чем роскошным: изящные двери и окна, арки, резные балюстрады. Если смотреть на дом только снаружи, то можно было бы даже подумать, что он вообще не изменился с момента постройки – начала девятнадцатого века. Но территорию патрулировали вооружённые охранники, тут и там висели тревожные звонки, а на металлических подставках стояли прожекторы. Уродливые напоминания о современности. Они прошли к конюшне, где их уже ждал конюх с двумя великолепными лошадями. Белый жеребец для Сарова, серая лошадь поменьше – для Алекса. Алексу никогда не нравилось ездить верхом. На последней конной прогулке он едва не погиб, так что с большой неохотой взялся за поводья и забрался в седло. Уголком глаза он следил за Саровым и сразу понял, что русский генерал – настоящий мастер верховой езды, он полностью контролировал своего скакуна. Они не спеша направились вперёд. Алекс отчаянно пытался удержать равновесие и показать, что управляет лошадью. К счастью, лошадь, похоже, и сама знала, куда нужно идти. – Когда-то это была сахарная плантация, – объяснил Саров, повторяя то, что Алексу уже рассказывала Трой. – Здесь трудились рабы. На Кубе и Кайо-Эскелето держали почти миллион рабов. Он показал на башню. – Это была наблюдательная вышка. В половине пятого утра звонил колокол, по которому рабы вставали на работу. Рабов привозили сюда из Западной Африки. Они здесь работали, а потом умирали. Они проехали мимо низкого прямоугольного здания, расположенного в стороне от главного дома. Алекс заметил, что и единственная дверь, и все окна заколочены. – Это барракон, – сказал Саров. – Дом рабов. Здесь спали двести человек, собранные в загон, словно животные. Если у нас будет время, я покажу тебе комнату для наказаний. Там до сих пор сохранились колодки. Можешь себе представить, Алекс, каково это – несколько недель или даже месяцев сидеть с цепями на лодыжках? Ты не можешь двигаться. Тебя мучают голод и жажда… – Не хочу даже представлять, – ответил Алекс. – Конечно. Западный мир предпочитает забыть о преступлениях, которые сделали его богатым. Алекс с облегчением вздохнул, когда они перешли на лёгкий галоп. По крайней мере, это освободило его от необходимости говорить. По гаревой дорожке они добрались до берега моря. Посмотрев вниз, Алекс увидел, что лодка Гарсии до сих пор стоит на якоре на прежнем месте, и вспомнил об истинной природе человека, с которым ехал верхом. Саров дружелюбно разговаривает с ним. Ему, похоже, нравится принимать Алекса у себя в гостях. Но он убийца. Убийца, вооружённый атомной бомбой. Дорожка закончилась, и лошади перешли на медленный шаг. Море тянулось справа от них. Каса-де-Оро исчез где-то позади. – Я расскажу тебе кое-что о себе, – вдруг сказал Саров. – Нет, даже не «кое-что». Я расскажу тебе больше, чем кому-либо когда-либо говорил. Он ненадолго замолчал. – Я родился в 1940 году, – начал он. – Во время Второй мировой войны, за год до того, как немцы напали на мою страну. Возможно, именно поэтому я всегда был патриотом, всегда считал, что моя страна – важнее всего. Я служил ей бо́льшую часть жизни. В армии, сражаясь за то, во что верил. И я до сих пор верю, что служу своей стране. Он натянул поводья и повернулся к Алексу. Тот остановился рядом. – В тридцать я женился. Вскоре жена подарила мне сына, о котором я всегда мечтал. Его звали Владимир. С самого первого вздоха я любил его больше всего на свете. Он вырос красивым мальчиком, и, скажу тебе, ни один отец не гордился своим сыном так, как я. Он хорошо учился, был лучшим учеником и отличным спортсменом. Возможно, он даже мог бы когда-нибудь выступить на Олимпиаде. Но этого не случилось… Алекс уже знал, как закончится история. Он вспомнил, что рассказывал ему Блант. – Я считал, что Володя должен, как и я, служить своей стране, – продолжил Саров. – Я хотел, чтобы он служил в армии. Его мать была не согласна. К сожалению, это разрушило наш брак. – Вы попросили её уйти? – Нет. Я не просил её уйти, а приказал. Она уехала из моего дома, и больше я её никогда не видел. А Володя пошёл служить в армию. Всего через неделю после восемнадцатилетия. Он отправился в Афганистан, где шла тяжёлая война. Пробыл там всего три недели, потом его отправили на рекогносцировку близлежащей деревни. Его застрелил снайпер. Голос Сарова на мгновение дрогнул, но затем он продолжил – медленно, размеренно. – Год спустя война закончилась. Наше правительство, слабое и трусливое, утратило боевой дух. Мы отступили. Всё было зря. И… вот что ты должен понять. Это правда. Нет в этом мире страшнее трагедии, чем потерять сына. Он глубоко вздохнул. – Я считал, что навсегда потерял Владимира. Пока не встретил тебя. – Меня? – Алекс был настолько потрясён, что даже не сразу нашёлся, что ответить. – Ты на четыре года младше, чем был Володя, когда погиб. Но ты так похож на него, Алекс, хотя и рос на другом конце света! Во-первых, вы немного похожи друг на друга внешне. Но дело не только в этом. Ты тоже служишь своей стране. Четырнадцать лет, а ты уже шпион! Встретить столь молодого человека, готового сражаться за свои идеалы, – большая редкость! – Ну, я бы так не сказал, – пробормотал Алекс. – Ты смелый мальчик. Ты доказал это своим поведением на сахарном заводе и в пещере – а в твоём досье этих доказательств ещё больше. Ты говоришь на многих языках, и вскоре выучишь ещё и русский. Ты умеешь ездить верхом, плавать под водой, драться – и ты не боишься. Я никогда не встречал такого мальчика, как ты. За исключением ещё одного. Ты похож на моего Володю, Алекс, и я надеюсь, что ты станешь таким же, как он. – К чему вы клоните? – спросил Алекс. Они по-прежнему стояли неподвижно, и солнце уже начинало припекать. Лошадь вспотела, и на неё уже налетали мухи. Море было далеко внизу, и морской бриз до них не доставал. – Разве это не очевидно? Я читал твоё досье. Ты вырос один. Тебя воспитывал дядя, но вплоть до его смерти ты даже не знал, кто он. Ты потерял родителей. Я потерял сына. Мы оба одиноки. – Нас разделяет целый мир, генерал. – Но так будет не всегда. Я планирую кое-что, что навсегда изменит мир. Когда я закончу, мир станет лучше, сильнее, здоровее. Ты прибыл сюда, чтобы мне помешать. Но когда ты поймёшь, что я собираюсь сделать, то увидишь, что нам необязательно быть врагами. Совсем наоборот! Я хочу усыновить тебя! Алекс уставился на Сарова. Он не знал, что и сказать. – Ты будешь моим сыном, Алекс. Станешь тем, кем не смог стать Владимир. Я буду твоим отцом, и мы вместе будем жить в новом мире, который я сотворю. Не отвечай сейчас! Просто подумай. Если бы я на самом деле считал тебя врагом, я бы позволил Конраду убить тебя. Но как только я узнал, кто ты такой, я понял, что ты не можешь быть врагом. У нас даже имена очень похожи: Алексей и Алекс. Я усыновлю тебя, Алекс. Я стану для тебя отцом, которого ты потерял. – А если я скажу «нет»? – Ты не скажешь «нет»! Глаза Сарова затянула гневная поволока, лицо исказилось гримасой боли. Генерал сделал глубокий вдох и вдруг успокоился. – Когда ты узнаешь мой план, ты согласишься. – Так расскажите мне свой план! Скажите, что собираетесь сделать! – Ещё рано, Алекс. Ты не готов. Но скоро, очень скоро, будешь готов. Генерал Алексей Саров дёрнул поводья. Конь развернулся и галопом поскакал прочь, в сторону от моря. Алекс поражённо покачал головой, потом пришпорил свою лошадь и последовал за ним. Тем вечером Алекс ел один. Саров удалился, сказав, что у него дела. Аппетита у Алекса не было. Конрад стоял в комнате, наблюдая за каждым кусочком, который он отправлял себе в рот, и, хотя он не проронил ни слова, вся его фигура источала гнев и враждебность. Как только Алекс доел, Конрад показал рукой на дверь. Он вышел вслед за Конрадом из дома, спустился по ступенькам и прошёл в дом для рабов, тот самый барракон, который Саров показывал ему раньше. Похоже, теперь ему предстояло жить здесь. Внутри здание оказалось разделено на камеры с голыми кирпичными стенами и толстыми дверями с квадратными решётками посередине. Но, по крайней мере, обстановка выглядела современной. В комнатах было электричество, свежая вода и даже – что особенно хорошо в жаркие ночи – кондиционеры. Алекс понимал, что ему повезло намного больше, чем сотням несчастных, которых когда-то здесь держали. За ширмой в его камере стояли тазик и унитаз. Чемодан Алекса принесли туда заранее и положили на кровать с металлической рамой и тонким, но достаточно удобным матрасом. Ещё Саров прислал ему несколько книг. Алекс посмотрел на обложки. Английские переводы русских классиков, Толстого и Достоевского. Должно быть, они были любимыми писателями Владимира. Конрад запер дверь. – Спокойной ночи, Конрад, – сказал Алекс. – Если мне что-нибудь понадобится, я вас позову. Он увидел за решёткой налитый кровью глаз и понял, что остро́та попала в цель. Затем Конрад исчез из виду. Алекс ещё долго лежал на кровати, размышляя над словами Сарова. Усыновление! Нет, это, пожалуй, уже слишком. Всего неделю назад он думал, каково это – жить с отцом, и вот получил сразу двоих «отцов»: сначала Тома Тёрнера, потом Сарова! А ведь он считал, что хуже быть уже не может. За окном вспыхнул свет – почти такой же яркий, как днём. Алекс слез с кровати и прошёл к зарешёченному окну. Оно выходило на главную площадь перед домом. Прожектора, которые он видел раньше, все разом включились, а площадь заполнилась людьми. Охранники – их была целая дюжина – встали в ряд, прижав к груди автоматы. Вокруг двери собралась прислуга и работники плантации. Был там и сам Саров – в тёмно-зелёной форме с несколькими медалями на груди. За ним стоял Конрад. Алекс увидел, как по дороге, ведущей от ворот к дому, медленно едут четыре чёрных лимузина. Их сопровождали два мотоциклиста, одетые, как и Саров, в военную форму. Кавалькада подняла тучу пыли, хорошо заметную в электрическом свете. Они остановились. Двери автомобилей открылись, и из них вышли примерно пятнадцать человек. Алекс едва мог разглядеть их лица в ослепительном свете – их очертания больше напоминали силуэты. Но одного человека он разглядел – невысокого, худого, лысого, одетого в строгий костюм. Саров подошёл к нему. Они пожали руки, затем обнялись. Это стало сигналом для всех – можно расслабиться. Саров жестом показал на дом, и все направились туда, оставив на улице только мотоциклистов. Алекс был уверен, что уже видел этого лысого человека на страницах газет. Теперь он понял, зачем его от греха подальше заперли в доме для рабов. Каким бы ни был план Сарова, только что начался его следующий этап. В особняк прибыл президент России. Стук сердца Алекса выпустили из дома для рабов на следующее утро. Ему разрешили ходить по Каса-де-Оро где угодно… но не одному. К нему приставили вооружённого охранника – лет двадцати пяти, кое-как выбритого. По-английски он не говорил. Сначала он отвёл Алекса на завтрак – есть пришлось одному на кухне, а не в столовой, где Алекс завтракал с Саровым. Пока мальчик ел, охранник стоял у двери и нервно наблюдал за ним, словно он был фейерверочной ракетой, которая только что почему-то не взорвалась. – Como se llama usted? – спросил Алекс. «Как тебя зовут?» – Хуан… Охраннику явно не хотелось сообщать даже эту информацию. На остальные вопросы Алекса он отвечал односложно или молчанием. Стоял ещё один невыносимо жаркий день. На острове, казалось, царило вечное лето. Позавтракав, Алекс вышел в холл; там, как всегда, суетилась прислуга – подметали пол, несли какие-то припасы на кухню. Охранники тоже никуда не делись – и на вышке, и по периметру. Алекс дошёл до конюшни, даже не зная, разрешат ли ему снова ездить верхом. Он приятно удивился, когда охранник вывел ему серого коня, уже взнузданного и осёдланного. Алекс поскакал вперёд; Хуан следовал за ним на рыжей кобыле, отставая на несколько шагов. Алексу на самом деле не особенно хотелось ездить верхом – у него после вчерашней прогулки болели ноги и поясница. Но его интересовал забор, о котором говорил Саров. Генерал сказал, что по нему проведено электричество. Но даже электрические заборы иногда проходят под ветками деревьев, на которые можно забраться, а Алекс уже твёрдо решил, что нужно бежать. Он до сих пор не представлял себе, что́ запланировал Саров. Он говорил, что изменит мир. Сделает его лучше, сильнее, здоровее. Он явно считал себя кем-то вроде героя – только этот герой был вооружён атомной бомбой. Пересекая поляну с высокой травой, Алекс раздумывал о намерениях Сарова. Сначала он предположил, что русский генерал собирается взорвать какой-нибудь американский город. Американцы же когда-то были главными врагами Советского Союза? Но эта мысль казалась абсурдом. Да, миллионы людей умрут, но это никак не изменит мир. К лучшему – уж точно нет. Или, может быть, его цель – где-то в Европе? Или он собирается воспользоваться бомбой, чтобы шантажировать правительства всего мира и заставить их подчиниться себе? Это кажется более вероятным. Но в то же время Алекс сомневался и в этой гипотезе. Что бы Саров ни задумал, это как-то связано с президентом России. «Я поверну время вспять, восстановлю ущерб, нанесённый за последние тридцать лет». И Алекс вдруг понял: несмотря на то, что они дружат с детства, Саров ненавидит российского президента и хочет занять его место. Вот в чём всё дело. Новая Россия снова станет мировой сверхдержавой, только править ею будет Саров.