Тем не менее… Глава охраны по фамилии Родригес был очень хорош в своём деле. Он допросил уже столько американских шпионов, что иногда говорил, что может вычислить шпиона, ещё стоя в ста метрах от него. Он заприметил «мистера и миссис Гардинер» ещё до того, как они пересекли взлётную полосу, и отправил своего заместителя – того самого скучающего охранника, которого заметил Алекс, – присмотреться к ним поближе. Но на этот раз Родригес был уверен не на все сто процентов – а позволить себе ошибиться он не мог. В конце концов Кайо-Эскелето нуждается в туристах. И в деньгах, которые приносят туристы. Да, он с подозрением относился к двоим взрослым, но эти взрослые привезли с собой ребёнка. Он подслушал короткий разговор между пограничником и Алексом. По всему залу иммиграционного контроля были расставлены микрофоны. Сколько лет этому мальчику? Четырнадцать? Пятнадцать? Просто ещё один американский парнишка, который приехал, чтобы две недели валяться на пляже. Родригес принял решение и убрал руку от тревожной кнопки. Лучше будет избежать подобной антирекламы. Он посмотрел вслед американской семье; та уже растворилась в толпе. Так или иначе, власти будут за ними приглядывать. В конце рабочего дня он на всякий случай составит рапорт, который отправят, вместе с фотографиями и отпечатками пальцев, в полицию Кайо-Эскелето. Ещё одну копию получит очень важная персона, живущая в Каса-де-Оро. И, возможно, кого-нибудь отправят в гостиницу «Валенсия», чтобы внимательно следить за новоприбывшими. Родригес устроился поудобнее в кресле и закурил сигарету. Прилетел ещё один самолёт. Он наклонился вперёд и начал всматриваться в толпу новоприбывших. «Валенсия» оказалась одной из тех потрясающих гостиниц, которые Алекс видел разве что в качестве главного приза за победу в телеигре. Она располагалась в изогнутой бухте; вдоль пляжа стояли миниатюрные виллы, а невысокое административное здание практически терялось в миниатюрных джунглях из экзотических кустов и цветов. Неподалёку от него виднелся бассейн в виде пончика с барной стойкой во внутреннем круге, вокруг которой из воды торчали высокие стулья. Всё вокруг казалось спящим. По крайней мере, несколько постояльцев действительно мирно спали в шезлонгах. Алекс и его «родители» поселились на вилле с двумя спальнями и верандой, которую защищала от солнца покатая соломенная крыша. Рядом с виллой росли несколько пальм, сразу за ними начинался белый песок, ну а дальше виднелось невероятно синее Карибское море. Алекс присел на кровать. Она была накрыта белой простынёй, под потолком медленно крутился вентилятор. Птица с ярким жёлто-зелёным оперением ненадолго села на подоконник, а потом улетела к морю, словно приглашая его присоединиться. – Можно мне пойти поплавать? – спросил он. Обычно Алекс не спрашивал бы разрешения, но такой вопрос вполне соответствовал заданной роли. – Конечно, милый! Трой распаковывала вещи. Она уже предупредила Алекса, что в номере им всем нужно строго придерживаться ролей. По всей гостинице могут стоять «жучки». – Но будь осторожен! Алекс переоделся в плавки и бегом побежал в море. Вода была идеальной: тёплой и совершенно прозрачной. На дне не было гальки, лишь мягчайший ковёр из песка. Вокруг Алекса сновали крохотные рыбки, тут же бросаясь врассыпную, едва он протягивал руку. Впервые в жизни Алекс был рад, что познакомился с Аланом Блантом. Здесь ему нравилось куда больше, чем на западе Лондона. В кои-то веки всё шло просто замечательно. Искупавшись в море, он забрался в гамак, растянутый между двумя деревьями, и расслабился. Была уже половина пятого, но дневная жара до сих пор не спала. К нему подошёл официант, и Алекс попросил принести лимонад и отправить счёт на его виллу. Мама и папа заплатят. Мама и папа. Алекс не спеша раскачивался в гамаке; с его волос стекали струйки воды и, скатившись на грудь, испарялись. Интересно, какими были бы его настоящие родители, если бы не погибли в авиакатастрофе вскоре после его рождения? И каким бы он стал, если бы рос в обычном доме – с мамой, к которой всегда можно прибежать, если тебе больно, с папой, который всегда готов поиграть? С родителями, у которых можно попросить немного денег и от которых иногда надо прятаться? Что бы это в нём изменило? Он был бы самым обычным школьником и беспокоился из-за экзаменов – а не из-за шпионов, коммивояжёров и взрывающихся яхт. Возможно, его характер был бы мягче, у него было бы больше друзей. И уж точно он бы сейчас не лежал в гамаке на пляже, принадлежавшем гостинице «Валенсия». Он лежал там, пока не высохли волосы, после чего решил, что пролежал на солнце уже достаточно. Тёрнер и Трой не выходили его искать, и он подозревал, что они занимаются своими делами. Алекс до сих пор был уверен, что они многое от него скрывают. Он вспомнил о «Нинтендо-DS». Они сказали ему о приставке лишь буквально в последнюю минуту, когда садились в самолёт. Что, если они хотели, чтобы он тайно провёз в ней что-то на остров, зная, что четырнадцатилетнего мальчика вряд ли станут обыскивать? Алекс спрыгнул с гамака на песок. По пляжу ходил кто-то из местных, предлагая туристам бусы. Он посмотрел на Алекса и протянул ему ожерелье: дюжину разнокалиберных ракушек на кожаном ремешке. Алекс покачал головой, и пошёл к своему номеру. «Нинтендо» по-прежнему лежала в его ручной клади. Тёрнер забыл забрать её обратно. Алекс тихо прошёл в свою комнату, достал приставку и ещё раз её осмотрел. Она казалась совершенно обычной. Ярко-синяя, с единственным картриджем – «Супер-Марио». Алекс взвесил её в руках. Она не казалась ни тяжелее, ни легче, чем нужно. Потом он вспомнил, что секретные функции «Нинтендо», которую ему выдали в МИ-6, активировались, когда он три раза нажимал «Старт». Может быть, и эта модель работает так же? Алекс перевернул её и нажал кнопку «Старт». Один раз, другой… третий. Ничего не произошло. Он на мгновение посмотрел на чёрный экран и разозлился на себя. Он оказался не прав. Это просто игрушка, которую ему дали, чтобы он не скучал в самолёте. Всё, пора одеваться. Он поставил «Нинтендо-DS» на прикроватную тумбочку и встал. Приставка заверещала. Алекс резко обернулся. Он узнал звук, хоть и не понял ещё, что это. «Нинтендо» по-прежнему пищала – звук был странный, дребезжащий, металлический. Экран вдруг ожил. Он пульсировал зелёным и белым цветом. Что это означает? Алекс взял приставку в руки. Шум тут же прекратился, а экран погас. Он снова поднёс «Нинтендо» к тумбочке; свет и звук вернулись. Алекс посмотрел на тумбочку. На ней ничего не было, кроме старомодного гостиничного будильника. Он открыл ящик. Внутри лежала только Библия с текстом на английском и испанском языках. Больше ничего. Почему тогда «Нинтендо» так себя ведёт? Он убрал приставку от тумбочки, и она замолчала. Потом снова поднёс её к тумбочке, и послышался писк. Часы… Алекс внимательнее присмотрелся к циферблату. Он едва заметно светился. Алекс прижал «Нинтендо» прямо к стеклу, и прибор заверещал ещё пронзительнее. Теперь Алекс всё понял. Числа на циферблате едва заметно «фонили». И «Нинтендо» ловила это излучение. В «Нинтендо» был спрятан счётчик Гейгера. Алекс мрачно улыбнулся. На этой приставке надо было играть в «Рэймана», а не в «Марио». Разве что лучи она искала не обычные, а радиоактивные. И что же это значит? Тёрнер и Трой прибыли на остров не для простой разведывательной операции. Он оказался прав. И Блант в Лондоне, и Бёрн в Майами с самого начала ему лгали. Алекса отправили на остров всего в нескольких километрах от побережья Кубы. Он вспомнил школьные уроки истории. Куба. Шестидесятые годы прошлого века. Карибский кризис. Ядерное оружие, нацеленное на Америку… Он ещё не был полностью уверен. Возможно, это просто скоропалительный вывод. Но факт остаётся фактом: ЦРУ тайком провезло на остров Скелета счётчик Гейгера, и, как бы безумно это ни звучало, причина может быть лишь одна. Они ищут атомную бомбу. Площадь Братства За ужином Алекс почти ничего не сказал. Днём гостиница казалась пустой, но вот вечером в ресторане собралось много гостей – загорелых, в свободных юбках и рубашках, – и он понял, что в открытую уже будет не поговорить. Они сидели на террасе с видом на море и ели рыбу – такой свежей Алекс ещё не едал никогда в жизни – с рисом, салатом и чёрной фасолью. После захода солнца воздух стал куда прохладнее и гостеприимнее. Два гитариста при свете свечей играли тихую латиноамериканскую музыку. Тысячи цикад стрекотали, прячась где-то в кустах. Они разговаривали между собой, как любая другая семья. В каких городах собираются побывать, на каких пляжах плавать. Тёрнер рассказал анекдот, и Трой так громко засмеялась, что на неё даже стали оборачиваться. Но это всё лишь притворство. На самом деле они никуда не поедут, да и шутка вышла несмешная. Несмотря на прекрасную еду и потрясающие виды, Алекс с каждой минутой всё больше ненавидел роль, которую ему определили. В последний раз он сидел за столом с семьёй на прощальном обеде с Сабиной и её родителями в Корнуолле. Казалось, что всё это случилось давным-давно, а этот ужин, с этими людьми, почему-то лишь испортил воспоминание. Всё наконец-то закончилось, и Алекс, попрощавшись, пошёл к себе спать. Закрыв за собой дверь в комнату, он остался стоять у входа. Он огляделся. Что-то здесь было не так. Он осторожно шагнул вперёд, его нервы были натянуты до предела. Кто-то побывал здесь. Когда он уходил из комнаты, чемодан был закрыт, а теперь его открыли. Неужели кто-то из работников гостиницы обыскивал его вещи, пока он ужинал? А может быть, он до сих пор прячется где-то здесь? Алекс заглянул в туалет и в ванную. Никого. Потом он подошёл к чемодану. Ему понадобилось лишь несколько секунд, чтобы понять, что из него пропала лишь «Нинтендо». О, так вот что на самом деле произошло! В комнате Алекса побывали Тёрнер или Трой. «Нинтендо» со спрятанным внутри счётчиком Гейгера должна была сыграть ключевую роль в их миссии. Они забрали приставку. Алекс быстро разделся и лёг в постель, но сон почему-то не шёл. Он лежал в темноте, слушая, как волны накатывают на песок. В открытое окно он видел тысячи звёзд. Он и не представлял себе, что их на небе так много и что они могут светить так ярко. Тёрнер и Трой вернулись в свою комнату примерно полчаса спустя. Они о чём-то тихо говорили, но Алекс не смог разобрать ни слова. Он натянул на голову покрывало и заставил себя уснуть. Проснувшись на следующее утро, он увидел, что у двери лежит записка. Алекс встал и поднял её с пола. Она была написана печатными буквами. УШЛИ ГУЛЯТЬ. МОЖЕШЬ ПОКА ОТДЫХАТЬ. ВЕРНЁМСЯ ПОЗЖЕ. ЦЕЛУЮ, МАМА Алекс разорвал записку напополам, потом ещё напополам, выбросил клочки бумаги в мусорную корзину и пошёл на завтрак. Ему пришло в голову, что семейная пара, которая просто взяла и куда-то ушла, оставив сына, выглядит странно, но, с другой стороны, в семьях, которые нанимают нянь и гувернанток, такое случается довольно часто. Всё утро он провёл на пляже, читая книгу. В море плескались другие ребята примерно его возраста, и Алекс даже подумал, не присоединиться ли к ним, но они не говорили по-английски и были слишком увлечены своей игрой. К одиннадцати часам «родители» так и не вернулись. Алексу вдруг надоело просто сидеть одному в гостинице. Он оказался на острове на другом краю земли – так почему бы не полюбоваться видами? Одевшись, он вышел в город. Едва выйдя за территорию гостиницы, он ощутил сильнейшую жару. Дорога вела в глубь острова, прочь от моря; по одну сторону от неё росли густые кустарники, по другую, судя по всему, располагалась плантация табака – растения с толстыми зелёными листьями, доходившие Алексу примерно до груди. Дорога шла по равнине, но морской бриз до неё не долетал. Воздух был тяжёлым и неподвижным. Вскоре Алекс вспотел, ему пришлось отмахиваться от мух, которые преследовали его с невероятной настойчивостью. Тут и там поднимались невысокие здания из выцветшего на солнце дерева и гофрированного железа. Одна особенно наглая муха полезла прямо ему в лицо, и он прихлопнул её. Через двадцать минут он дошёл до Пуэрто-Мадре, рыбацкой деревни, превратившейся в густонаселённый, хаотично спланированный городок со зданиями в самых разных стилях: там соседствовали скрипучие деревянные магазинчики, мраморные и кирпичные дома, высокие каменные церкви. Всё вокруг было потрёпано и обожжено солнцем; солнечные лучи были повсюду: в пыли, в ярких цветах, в запахах пряностей и перезрелых фруктов. Шум просто оглушал. Из открытых окон, перекрикивая друг друга, звучали радиоприёмники, передававшие джаз и сальсу. Невероятные американские автомобили – старые «Шевроле» и «Студебекеры», больше похожие на ярко раскрашенные игрушки, – сновали по улицам, отчаянно сигналя и маневрируя среди гужевых повозок, моторикш, торговцев сигаретами и мальчишек – чистильщиков обуви. Старики в жилетах сидели возле кафе, щурясь от яркого света. Женщины в обтягивающих платьях лениво стояли в дверях. Алекс ещё никогда не бывал в настолько громком, грязном, оживлённом месте. Он как-то сумел выбраться на главную площадь с большой статуей посередине: солдат-революционер с винтовкой, которую держал за дуло, уперев приклад в землю, и гранатой, висящей на поясе. На площади теснилась, пожалуй, целая сотня лотков, на которых продавали фрукты и овощи, кофейные бобы, сувениры, старые книги и футболки. Туда-сюда сновали толпы людей – среди магазинов «всё за доллар», киосков с мороженым, столиков, стоящих под величественными колоннадами, кафе с фастфудом, паладарес – крохотных ресторанов, расположенных в частных домах. К одной из стен была приделана табличка с названием: PLAZA DE FRATERNIDAD. У Алекса хватило познаний в испанском, чтобы перевести его. Площадь Братства. Почему-то он сомневался, что найдёт на этой площади хоть какое-нибудь братство. К нему вдруг наклонился толстый пожилой мужчина в старом, грязном льняном костюме. – Сигары надо? Лучшие гаванские сигары. Но очень, очень дёшево. – Эй, амиго. Купи футболку… – Мучачо! Приведёшь родителей в мой бар, и… Алекса окружили со всех сторон. Только сейчас он осознал, насколько же выделяется в толпе людей с тропическим загаром, одетых в яркие рубашки и соломенные шляпы. Ему было жарко и очень хотелось пить. Он огляделся в поисках какого-нибудь заведения с напитками… И вдруг увидел Тёрнера и Трой. Спецагенты сидели за столиком из кованого железа перед одним из дорогих ресторанов, прячась в тени огромной виноградной лозы, извивавшейся по покрытой щербинами стене. Прямо над ними висела большая неоновая вывеска с рекламой сигар «Монте-Кристо». Они что-то оживлённо обсуждали с кем-то из местных жителей. Перед ними стояли бокалы с напитками. Алекс направился к ним, надеясь подслушать, о чём они говорят. Человеку, с которым они говорили, было на вид лет семьдесят; он был одет в тёмную рубашку, широкие брюки и берет. Он курил сигарету; выглядело это так, словно кто-то воткнул ему эту сигарету в рот прямо вместе с губами. Кожа на его лице, руках и шее высохла от солнца. Но, подойдя поближе, Алекс увидел блеск и силу в его глазах. Трой что-то сказала; старик засмеялся, схватил бокал костлявой рукой и осушил его одним глотком. Потом он вытер рот рукавом, что-то сказал и ушёл. Алекс не успел подслушать ни слова из их разговора, так что просто решил подойти к столику в открытую. – Алекс! Трой, как всегда, была совсем не рада его видеть. – Привет, мам. – Алекс без приглашения сел на свободный стул. – Есть что-нибудь выпить? – Ты что здесь делаешь? – спросил Тёрнер. Его рот снова вытянулся тонкой ниточкой, глаза были пустыми. – Мы же сказали тебе остаться в гостинице. – Я думал, мы приехали отдыхать всей семьёй, – сказал Алекс. – Да и вообще, я с утра обыскал гостиницу. Никакого ядерного оружия не нашёл, если вам интересно… Тёрнер уставился на него. Трой нервно огляделась. – Говори тише! – шикнула она, словно кто-то на площади мог услышать его слова в общем шуме. – Вы мне врали, – сказал Алекс. – Вы сюда прибыли не только для того, чтобы шпионить за генералом Саровым. Может быть, всё-таки расскажете мне, что происходит на самом деле? Долгое молчание. – Что хочешь выпить? – спросила Трой. Алекс посмотрел на бокал Трой. В нём была приятная на вид бледно-жёлтая жидкость. – А что у тебя? – спросил он. – Мохито. Местный рецепт. Ром, свежий лимонный сок, лёд, содовая и листья мяты.