Я подалась вперед, всматриваясь, но при упоминании бывшей возлюбленной во взгляде Оливера не промелькнуло и тени новых эмоций. – Охрану нужно усилить, – проговорил он задумчиво. – Куда уж больше? Осталось только в комнату ей агента подселить. В лечебнице она при Пенни, а та в курсе. Кто остается? Эд и Саймон? Им не доверяешь? – С Саймоном она на виду, – сказал Оливер. – Тренируется. – Угу. Вчерашний отчет читал? Ректору, как он ни старался, не удалось сдержать улыбку, а инспектор – тот и вовсе открыто хохотнул: – Вот оболтус! Додумался же, ледяной щит – и в стену! То ли уши надрать, то ли маменьке пожаловаться. – Пожалейте парня, – рассмеялся, не выдержав, Оливер, – не нужно маменьке. Сам повоспитываю при случае. Непривычно было видеть его смеющимся. Непривычно и радостно. Жаль только, радость оказалась недолгой. – Повоспитываешь ты, а как же, – отмахнулся инспектор. – Небось второй раз вместе запускать будете. Еще и подскажешь, как отражатель снять, чтобы щит от стенки к стенке не швыряло. – И диаметр уменьшить, – серьезнея на глазах, закончил Оливер тихо. – Проверьте контакты Саймона Вульфа. – Шутишь? – растерялся Крейг. – Нет. То, что его мать входит в состав следственной комиссии, не дает никаких гарантий. К тому же, если библиотекарь решит подобраться к мисс Аштон, он использует тех, с кем она чаще всего общается. Хочу быть уверен, что на следующей тренировке Саймон не свернет ей шею. А что касается Грина… Вы с ним говорили? – Ну, – инспектор пожал плечами. – С ногами у меня снова неладно, на ветра, видать, крутит, вот и заходил к Эду пару раз. Заодно и про мисс нашу спросил. – И? – Ничего, говорит, хорошая девочка. Единорогу очень полюбилась. Единороги – они ж капризные, и девицы им надоедают быстро, какие б там непорочные ни были. А наша до сих пор не наскучила. – И все? – Я о другом не спрашивал. Интересно – сам с ним поговори. – Не сегодня. Только… – Наблюдение оставлю, – заверил Крейг. – Хотя за Эда я спокоен. Единорог неладное враз почуял бы, ему, поди, с изменениями этими память не отшибло. Так что насчет Грина подумай. Сам сказал, лишний присмотр нашей мисс не повредит, вот он бы и приглядел, пока она с ним. Все равно, если хотим все правильно провести, надо, чтобы она жила как живет, распорядок не меняла: занятия, тренировки, единорог опять же. Чтобы библиотекарь ничего не заподозрил, правильно? – Правильно, – нехотя согласился Оливер. – И самой ей знать не надо. Спокойнее будет. – И беспечнее, – ректор уткнулся лбом в сцепленные замком руки. – Нет, если идти на такое, то… Конец фразы я не расслышала. Уши заложило как в самолете во время взлета, и меня резко отбросило назад, в темноту. Я рванулась обратно к закрывающейся двери, но что-то, вернее, кто-то крепко держал меня за плечи. И ладно бы просто держал, так он еще и тряс меня. – Бет! Ну почему сейчас? Почему он? Осознав, что сопротивление бесполезно, я позволила двери закрыться и, очутившись в кромешной темноте, открыла глаза. В неярком свете газовых рожков увидела перед собой лицо Грина и закрыла снова. – Это лечебница, а не гостиница, – высказал мне доктор. – Вам что, спать негде? – Простите, – пробормотала я. – Леди Пенелопа дала мне успокоительное, и, видимо… – Покиньте палату. Я села и покрутила головой, разминая затекшую шею. – Сейчас же, – поторопил целитель. – Почему? Вместо ответа он снова приблизился ко мне. – Неприятно? – в вопросе Грина непостижимым образом мешались сочувствие и издевка. – Это я еще ничего не делаю. – Вы собираетесь… Доктор отвернулся. Подошел к кровати, на которой лежал Рысь, в бинтах похожий на мумию. – Выйдите, мисс Аштон. Закройте дверь и отойдите не менее чем на десять ярдов. – Почему? Вопрос тот же, но смысл другой. Грин, не оборачиваясь, передернул плечами. – Первый ответ: сам не знаю. У меня случаются бездумные и в чем-то благородные порывы. Второй: давно не лечил ожоговые раны и хочу убедиться, что помню, как это делается. Третий: сегодня я совершил безответственный поступок, теперь компенсирую это чем-нибудь полезным. Четвертый: вы оказали мне услугу, минимизировав негативные последствия моей беспечности, и в благодарность я решил ускорить выздоровление вашего друга. Пятый: интересно пронаблюдать, какой эффект окажет целительская магия на организм оборотня, мне нечасто приходилось с ними работать. Шестой: я стараюсь держать все здесь под личным контролем и участвовать в лечении всех и каждого. Это гордыня, но я не отказываю себе в маленьких слабостях. Седьмой… Вам еще недостаточно, Бет? Если нет, зайдите ко мне завтра, я составлю список подлиннее. – Третий и четвертый мне нравятся, – сказала я, прежде чем выйти в коридор. Прошла отмеренные мне Грином десять ярдов и остановилась. В кабинете наставницы решалась моя судьба, а я, вместо того чтобы бежать туда, топталась на лестнице. То спускалась на несколько ступенек, скользя ладонью по отполированным перилам, то поднималась, но в конце концов решила не дожидаться, пока Грин закончит, и поблагодарить его завтра, не рискуя быть выброшенной в серую пустыню. Оливер и инспектор до сих пор заседали за столом леди Райс, которая ушла, доверив гостям ключи и запасы контрабандного кофе. Мне предложили выпить чашечку, «чтобы взбодриться». Извинились, что оставили в палате. О деле говорить избегали, зато настойчиво интересовались моим самочувствием. К согласию по вопросу «Нужно ли приманке знать о том, что она приманка» они, судя по всему, не пришли. – Поздно уже, – сказал Крейг. – Завтра все обсудим. Как раз поджигатель наш в себя придет. Доктор Кленси сказал, утром заговорит уже. – Утром? – переспросила я. – Да, – подтвердил Оливер. – Мистер Эррол – сильный молодой человек, но беседовать с ним сейчас было бы жестоко с нашей стороны. Движения и даже разговор причинят ему боль, а к утру, как обещал доктор, лекарства и восстанавливающие заклинания подействуют, и можно будет… – Кленси обещал? – уточнила я. В мозгу с треском заворочались шестеренки. – Он занимался ожогами, но о поводке он не знал, да? – Да, я попросил доктора Грина не разглашать эту информацию. Потому он и искал заведующего, когда Норвуда доставили в лечебницу. Грин вне подозрений благодаря нашим прогулкам к единорогу, а остальным знать не нужно. – А что вы объяснили самому Грину по поводу поводка? – спросила я ректора. – Что полиция и руководство академии разберутся. – То есть, по сути, сказали, что это не его дело? Я рассмеялась, не дождавшись ответа. Как все, оказывается, просто! – Что с вами? – встревожился Оливер. – Ничего. Можно еще кофе? В чистую чашку, пожалуйста. И три кусочка сахара. Ожидание могло затянуться. Или закончиться ничем, ведь я не знала наверняка, как он поступит. Или знала? Я как раз закончила размешивать сахар под недоумевающими взглядами Оливера и Крейга, когда дверь распахнулась, и в кабинет вошел Грин. Остановился перед столом, открыл рот… – Кофе? – я пододвинула ему чашку. Секундная пауза – и он усмехнулся в ответ. Приставил к столу стул, сел, отпил немного кофе и одобрительно хмыкнул. Шесть вариантов ответа. В каждом – немного правды. Все вместе – большая ложь. – Вы что-то хотели, доктор? – спросил Оливер, раньше инспектора придя в себя от удивления. – Помимо кофе? – Перекусить не отказался бы. У вас нет печенья? – Нет, – отрезал ректор. – Есть сэндвич! – вспомнила я и вытащила из кармана завернутое в салфетку нечто. – Только он надкушенный и помялся немного. – Пойдет. – Не объясните, что тут происходит? – Оливер глядел то на меня, то на доктора, целиком засунувшего в рот мое угощение. Я молчала, понимая, что не смогу ничего объяснить быстро и внятно, а Грин дожевал сэндвич и посмотрел на ректора. – Что происходит? Я тоже хотел бы это знать.