Я понимаю это, но не могу решиться… Кто-то решает за меня. – Опять? – спрашивает гневно темнота. Крышка с грохотом захлопывается. А над закрытым люком стоит она. Элизабет. Глядит на меня сердито… или испуганно? Отступает в сторону, а после делает шаг ко мне. Или я – к ней? Протягиваю руку, и она тянется навстречу. Но вместо теплой ладони чувствую гладкое стекло. Зеркало. Элси тут нет. Может быть, и меня тоже. За спиной Элизабет выступает кто-то из темноты: черное пальто, длинные белые волосы… Оборачиваюсь, но позади меня – никого. Только непроглядная тьма терминала между мирами, один из которых – мой… Странный сон. Разбудил до рассвета и заставил вспомнить о вчерашней встрече с медиумом. Мэйтин отмахнулся от моих опасений, успокоил, но все же хотелось объяснений, и я решила заглянуть к Норвуду и его соседу вечером. Планы пошли наперекосяк уже с утра. Придя в учебный корпус, я полчаса простояла под кабинетом наставницы. Не дождавшись ее, пошла на кафедру, где узнала, что у миссис Томсон, работавшей в лечебнице штатной акушеркой, умер отец, и леди Райс на две недели отменила свои занятия на факультете, чтобы подменить коллегу и дать той побыть с семьей в нелегкое для них время. Пришлось топать в лечебницу, а там опять стоять под кабинетом, потому как леди Пенелопа была занята с пациенткой и ни ключа, ни записки мне в этот раз не оставила. Я даже к Грину отважилась заглянуть, но и того на месте не оказалось. Сидевшая за его столом смутно знакомая мне рыжая девица важным тоном сообщила, что доктор осматривает новоприбывшего пациента, а она ни о каких ключах не знает. Ничего не оставалось, как снова изображать вокзальную нищенку и надеяться, что наставница появится раньше желчного господина Грина. Но первым пришел Рысь – в выходной куртке вместо потрепанной каждодневной и с букетом белых хризантем. – Здравствуй, Элизабет. – Здравствуй, – я притворилась, будто не удивлена ни его видом, ни торжественным приветствием, и подвинулась, освобождая место на скамейке. – Присаживайся. – Нет, я… и так долго тебя искал… Вот, – он сунул мне в руки букет. – Прости за вчерашнее. Вчера столько всего случилось, что, не явись он, такой нарядный и виноватый, я и не вспомнила бы о нашей размолвке. – И насчет того, что ты меня в историю втянула, – оборотень все-таки присел рядом. – Спасибо. – За то, что втянула? – Да. Понимаешь, я хотел летом в полицию на практику пойти, но соискателей много… А вчера с инспектором разговорились, и он сказал, чего, мол, до лета ждать, когда тут такое дело и я уже вроде как участвую… Здорово, да? – Угу. Просто чудо божье. – Сердишься еще, – неверно понял мою усмешку Норвуд. – Имеешь право. Но, честно, Элси, я не хотел ничего такого. Прости, если дал тебе надежду, что между нами возможно что-то кроме дружбы, но… – Рысь! Не мели ерунды! Нет у меня никаких надежд! – Мне показалось, ты расстроилась вчера, – промямлил он неуверенно. – Из-за Шанны. – Вот еще! Встречайся с кем хочешь. Или ты решил, что после пары поцелуев я лишилась сна, аппетита и остатков мозгов? – Я думал… – Думай лучше о расследовании, – посоветовала я. – В этом направлении у тебя мозги лучше работают. – Правда? – просиял он. Выражение раскаяния стерлось с его лица довольной улыбкой. – И ты не станешь «вытягивать» меня из истории, как обещала? – Так ты потому и пришел? – поняла я. – Ну ты и… – Знаю. Зато ты самая замечательная девушка в мире! В порыве, даже отдаленно не напоминающем благодарность, оборотень попытался меня обнять и схлопотал по физиономии букетом. – У нас с тобой точно ничего не получилось бы, – сказала ему, так и не определившись, разозлиться мне или рассмеяться. – Я хочу серьезных отношений. А ты для этого еще маленький. О том, что собиралась поговорить с ним о Владисе, я вспомнила, когда Норвуд уже дошел до конца коридора и свернул в сторону холла. Тогда же заметила рыжую девицу, стоящую у приоткрытой двери в кабинет Грина. Может, и не с начала, но наш с оборотнем разговор она слышала и ничуть не смутилась, что ее в этом уличили. – Лихо ты его отшила, – сказала она, выходя в коридор. Я всегда теряюсь, когда со мной заговаривают незнакомые люди. Рыжая это, видимо, поняла и решила представиться: – Белинда Лемон. – И добавила гордо: – Личная помощница доктора Грина. Какое счастье! Теперь есть кому варить кофе великому и ужасному! Я тут же прониклась к рыжей симпатией, назвалась, скромно отрекомендовавшись ученицей леди Райс, и согласилась на предложение в отсутствие наших патронов попить чая в кабинете заведующего. А еще – «цветочки в вазочку поставить, чтобы не завяли». Одно я забыла: за все в жизни приходится платить. Мне в качестве платы за чай пришлось слушать восторженный лепет Белинды. Нет, она могла говорить и нормально, но когда разговор заходил о Грине – а он, несмотря на мои старания сменить тему, заходил о нем то и дело, – связная речь девушки превращалась именно в лепет. За полчаса мои знания о заведующем пополнились эпитетами «гениальный», «непревзойденный», «бесподобный» и – апогей эмоций – «невероятный душка». К счастью, когда Белинда выдала эту «душку», чай я уже допила, иначе поперхнулась бы. От новых перлов рыжей меня спасло возвращение леди Райс. Мы согласовали график на время, пока она замещает миссис Томсон, и следующие две недели мне предстояло проводить в лечебнице первую половину дня: никаких дежурств до позднего вечера и два законных выходных. – Я так устала, – пожаловалась наставница, – а день только начался. Почитаете самостоятельно? Если будут вопросы, я отвечу. Вопросы появились у нее самой, когда в кабинет вошел без стука Грин, прошествовал к столику в углу, где я сидела с учебниками, и, не здороваясь, положил поверх раскрытой книги букет хризантем, забытый мной в его кабинете. Развернулся и вышел. Затем, наверное, решил, что нужно как-то объяснить это явление, вернулся и высказал с порога: – Я не люблю хризантемы, мисс Аштон. В следующий раз приносите ирисы или фрезии! К счастью, леди Пенелопа не из тех, кто станет додумывать подробности, когда можно узнать все из первых уст. Единственное, чего я сама не поняла, – действительно ли Грин подумал, что я оставила цветы для него, или решил сострить. Но я недолго задавалась этим вопросом. Других хватало. Изменение реальности, странные сны, Владис, профессор Милс, к которой я собиралась зайти перед тем, как отправиться к Оливеру. Оливер. А ко всему приближался срок сдачи экзамена по анатомии, и я нервничала из-за него не меньше, чем из-за возможного конца света. Когда закончилось отведенное на учебу время, оставила злополучные хризантемы в кабинете наставницы, сходила в столовую, а оттуда направилась на кафедру мистических существ. Мисс Милс приветствовала меня традиционно сухо, без энтузиазма взяла мои заметки, но чем дольше вчитывалась, тем сильнее разгорался в ее глазах интерес. – Впечатляет, – призналась она, отложив черновики. – Вы указали среди источников «Драконий век». В нашей библиотеке этой книги нет, насколько я знаю. – Мне ее одолжили. – Что ж… Я уже сейчас готова принять вашу работу. «Уже сейчас» меня не устраивало. – Я думаю, ее рано сдавать, – сказала я. – Я хотела бы расширить раздел о роли драконов в формировании основ человеческой магии. – Хотели бы? А не хотели бы… перевестись на мою специальность? Неожиданное предложение, но я над ним даже не задумалась. – Нет. Простите. Мне правда интересны драконы… Но только драконы, а не все мистические существа. – Жаль. Значит, я не смогу выставить вашу работу на ежегодный конкурс, он только для студентов нашего отделения. Но рада буду видеть результат. – Если бы вы посоветовали мне дополнительную литературу, не только то, что можно найти в нашей библиотеке… Я бы попросила знакомых… – Боюсь, ничем вам не помогу, – от ученой дамы, хоть она и сделала вид, что мой отказ ее не задел, повеяло холодом. – У меня нет знакомых, которые в состоянии добыть редкие издания, так что все известные мне источники – из перечня обязательной литературы. Да, повезло Саймону с мамочкой. Стерва подвида «снежная королева». Книг она не из программы не знает! А о «Драконьем веке» ей откуда известно? Попытка получить информацию о драконьих ритуалах успехом не увенчалась. Оставалось уповать, что хотя бы встреча с Оливером пройдет так, как мне хотелось бы. Приятная беседа, воспоминания о вчерашнем вечере, планы на новый… Но и тут не сложилось. Причем по всем пунктам. Пункт первый – приятные воспоминания. Наличие воспоминаний никто не оспорил бы: правая рука ректора покоилась на перевязи. Приятного в этом не было. – Ничего страшного, – уверил меня Оливер. – Рекомендовали ограничить движения на пару дней, вот и все.