– Нет, – резко ответил Рысь и стиснул зубы так, что желваки заходили на скулах. – Молодец, – похвалила я сухо. – И не рассказывай. Давай заметки, сама отдам. – Вот еще. Хочешь присвоить мою работу? – Твою? Мы собирали это вместе! Возможно, я все-таки опустилась бы до рукоприкладства, не войди в этот момент Оливер. Он поглядел на нас с оборотнем, с двух сторон вцепившихся в бумаги, и укоризненно покачал головой: – Не лучшее время выяснять отношения. Рысь отпустил папку, и я тут же отдала ее ректору. – И что теперь? – спросила угрюмо. – Посадите нас под домашний арест, как Сибил? – Что? – встрепенулся оборотень. – Сибил арестовали? – Ваша подруга под охраной, а не под арестом, – успокоил милорд Райхон. – А вы сейчас пойдете со мной. Оба. Через мгновение мы были уже в его кабинете. – Нам нужно пригласить еще кого-нибудь? – спросил Оливер, намекая на других членов нашего детективного кружка. Я замотала головой. Рысь возражать не посмел. – Что ж, тогда… Чай? – предложил ректор. – Посидим, пообщаемся, подождем инспектора. Крейг задерживался, но я по нему и не скучала. Кого я была бы рада увидеть, так это Мэйтина. Нежданная встреча с Элизабет, которую я привыкла считать частью себя и не воспринимала как отдельную личность, выбила из колеи, испугала, и никто кроме бога не ответил бы на появившиеся у меня вопросы. Да и по меняющейся реальности их хватало. – Вы хорошо поработали, – Оливер отложил в сторону папку и по очереди посмотрел на нас с оборотнем. Я, стараясь ничем не выдавать волнения, попивала чаек, вольготно развалившись в кресле. Рысь в таком же кресле рядом сидел как на иголках, но чай глотал исправно и даже печенье взял из вазочки, но так и не откусил – вертел в руках, пока не раскрошил. Когда Оливер закончил изучать наши записи, парень старательно и, как он думал, незаметно втаптывал крошки в ковер. – И что нам за это будет? – спросила я в ответ на похвалу ректора. Поняла, что выбрала неверный тон, и поспешила исправиться, сменив требовательные интонации просящими: – Вы расскажете, что происходит? Почему никто не помнит о Чарли? Ну, кроме нас с Сибил? – Вы, как я уже сказал, скорее всего, помните его, потому что вас тоже коснулись искажения, – проговорил раздумчиво Оливер. – Хоть я не слышал о подобном, уверен, что именно так все и обстоит. Еще бы он сомневался, когда сам Мэйтин вложил ему в голову эти мысли! – Как прививка от оспы? – уточнила я все-таки. – Да, очень похоже. А что касается вашей подруги… Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Крейг. Почудилось, что Оливер вздохнул с облегчением при его появлении, и я насторожилась: он как будто обрадовался возможности не объяснять ничего о Сибил. – Есть что-нибудь? – спросил инспектора. – Есть, – кивнул тот. И добавил угрюмо: – К сожалению. Полиция сработала быстро. В общежитии, заселенном под завязку, в одной из комнат обнаружилась свободная койка. Живущий там парень сказал, что в начале года у него был сосед, но после съехал. Куда съехал и отчего в комнату никого не поселили, не смог объяснить ни он, ни комендант. И имени «съехавшего» студента отчего-то никто не помнил. В списках факультета тоже нашлись пробелы… – А что с Сибил? – спросила я обеспокоенно. То, что Чарли был, я и так прекрасно знала, а вот о подруге тревожилась, и то, как Оливер посмотрел после моего вопроса на инспектора, мне не понравилось. – Хорошо с ней все, – сказал Крейг скорее ректору, чем мне. – У себя, к завтрашним занятиям готовится. А не забыла она мистера Лоста, думаю, из-за своего дара. Прорицатели ведь и без всяких искажений видят разные варианты реальности. А мисс Сибил к тому же Лостом отдельно интересовалась, вот какие-то фрагменты и задержались в памяти. – Вы в этом уверены? – Оливер сверлил старика напряженным взглядом. – Да в чем тут будешь уверен? – вздохнул Крейг. – Но похоже на то. К тому же она не все и помнит, если с показаниями мисс Аштон сравнивать. Остаточная память. Хотелось потребовать у них объяснений, но я понимала, что требовать что-либо не вправе, а потому просто попросила, надеясь, что меня не выставят тут же за дверь. Инспектор с ректором переглянулись… и не выставили. – Нам мало что известно о механизме изменения реальности, – признался Оливер. – Я читал лишь о двух случаях, достоверность которых подтверждена свидетельствами очевидцев. Первый относится к эпохе Противостояния, второй, согласно хроникам, произошел еще раньше. Изменения спровоцировал некий ритуал, но подробности его неизвестны. Это не совсем людская магия. – Эльфы? – предположила я. Ректор покачал головой: – Драконы. Они разработали ритуал, но проводили его люди. В первом случае – чтобы вернуть жизнь своему вождю. Во втором – чтобы изменить исход войны. Со временем эти истории перешли в категорию мифов, но изыскания по данному вопросу ведутся до сих пор. И, видимо, кто-то добился-таки успехов. Сложно сказать, что нас теперь ждет. Если верить древним источникам, старая реальность замещается новой, и никто, кроме тех, кто принимал участие в ритуале, не помнит изначальной версии. Но в нашем случае уже два исключения… – Вы подозревали, что Сибил причастна к исчезновениям? – догадалась я. – Не исключали, – смягчил формулировку Крейг. – Но во время беседы с мисс Сибил не выявлено эмоционального сбоя, возмущения силы или иных косвенных признаков, что она говорит неправду или что-то скрывает. Странно было слышать вместо простоватого говора четкие фразы, пестрящие научными терминами. Видимо, происходящее не на шутку взволновало инспектора, раз уж он вышел из образа. – Меня тоже проверите? – поинтересовалась я хмуро. – К вам, мисс, этот способ проверки неприменим. В настоящее время вы несостоятельны как маг, ваше энергетическое поле аномально стабильно. Но думаю, вряд ли вы стали бы понимать шум, если бы имели какое-то отношение к искажениям. Даже жаль, что он так легко поверил в мою невиновность, я бы с удовольствием поскандалила. А теперь оставалось лишь мысленно злиться на всех и вся, особенно на одного блондинистого божка, втравившего меня непонятно во что и до последнего мне вравшего! – Когда я тебе врал? – возник рядом Мэйтин. Всегда! Я ведь спрашивала об Элизабет, хотела узнать, где она. И что он мне ответил? Ничего. А сегодня Элси угрожает мне через медиума. – Через какого медиума? – Бог коснулся моего лба и успокоенно вздохнул: – Пугаешь. Я подумал, реальность совсем того. А она еще нет? Потому что я, кажется, уже. – Тебе кажется, – улыбнулся он. – Элизабет, – отвлек от разговора с богом ректор, – расскажите, пожалуйста, все, что помните о Чарли Лосте и о других пропавших. Боюсь, вы последний достоверный источник информации. Инспектор достал блокнот. Оливер попросил секретаря принести еще чая и печенья. Рысь попытался слиться с мебелью, чтобы о нем не вспомнили и не выдворили из кабинета. А Мэйтин умостился на подоконнике. – Странное дело, – в который раз сказал инспектор, когда я закончила говорить. – Странное, – согласился Оливер. – Меня не оставляет чувство, что мы что-то упускаем. – Я, кажется, знаю что, – подал голос Норвуд. – Что? – порывисто обернулся к нему ректор. Рысь почесал затылок и выдал несмело: – Похоже, до Чарли еще кое-кто пропал. Библиотекарь. Тот, что сделал в формулярах записи, которые теперь изменились. Исчезновение имени Лоста еще можно связать с ним самим, но ведь поменялся почерк во всех карточках. И разве это нормально, что целую секцию обслуживает всего один человек? В кабинете воцарилась гробовая тишина, и никто кроме меня не слышал аплодисментов с подоконника. – Нравится мне этот парень! Ух, как нравится! Он и раньше хвалил Норвуда, и я не удивлюсь, если выяснится, что своим присутствием тут Рысь обязан божественному вмешательству. Ладно, я – ценный свидетель, но оборотня ведь можно было и не посвящать в дела. На фоне этих размышлений я чуть было не упустила норовившую проскочить мимо мысль, но успела-таки за нее ухватиться. Библиотекарь пропал? Но разве я не должна этого помнить? Автор я или как? – Ты автор, – подтвердил Мэйтин. – Автор незаконченной историйки, охватывающей определенный период жизни Элизабет Аштон. Но что, если на момент начала книги она, как и все в академии, уже что-нибудь или кого-нибудь забыла? Если Элси что-то забыла, я этого изначально не знала, потому что помнила только то, что писала, и то, что случилось, когда я уже была здесь. Но если забыли Чарли, получается, что меняется уже написанное? – И это главная проблема, – сказал бог. – Простите, – приложив руку к виску, словно у меня началась мигрень, я поднялась с кресла. – Можно мне отлучиться ненадолго? В уборной я, словно в шпионском фильме, заглянула в кабинки и оценила, насколько плотно закрывается дверь, прикидывая, можно ли тут говорить вслух. – Можно, – заверил бог. – Рассказывай, – выдохнула я. – Что там о главной проблеме? – Реальность меняется. И меняется не только реальность Элизабет, но и реальность Марины. – Как это? – вот теперь я совсем-совсем занервничала. – Меняется то, что было написано. Значит, ты или написала другую книгу, или вообще ничего не писала. – И что теперь? Если я не написала, не будет Трайса?