– Я бы хотела поехать с ней, – тихо сказала Варя. – Если, конечно, никто не против… Ая в замешательстве смотрела на Варю, не зная, что ответить. – Я справлюсь, пожалуйста… Доверьте это мне, – попросила Варя. Ая бросила на Егора быстрый взгляд и, прочитав ответ в его глазах, кивнула: – Хорошо, в путешествие с Агатой едут Иван и Варвара. * * * У Вари была странная уверенность в том, что по какой-то причине она должна, непременно должна сопровождать Агату, а потому, преодолев робость, она осмелилась предложить себя в качестве сопровождающей. Подобный поступок был совершенно нехарактерен для Вари, особенно если учесть, что дальше Подмосковья она никуда не выбиралась и вообще старалась избегать всяческих поездок, в особенности длительных. Решившись на непривычную для себя авантюру, Варя понимала, что предстоящее путешествие, учитывая сопутствующие обстоятельства, сопряжено с определенным риском и возможными душевными потрясениями для всех путешественников, но мысль о том, что рядом с ней будет Иван, придавала ей сил. Подготовка к поездке шла полным ходом: Агата посещала врачей и психолога, Егор с Иваном занимались организационными вопросами. Варя была готова к отъезду, правда, один вопрос не давал ей покоя: как быть с Зоей? Не зная, насколько затянется их путешествие и когда они вернутся в Москву (да и вернутся ли, мало ли что там, в чужих морях, может случиться?), Варя беспокоилась за сестру. Когда дата отъезда определилась, Варя обратилась к Тине за помощью; в конце концов, ей больше некого было просить. «Послушай, Тина, у меня есть младшая сестра. Зоя. Она… нездорова. Ты сможешь навещать ее в больнице, пока меня не будет?» Тина кивнула: конечно, с радостью. «Но это не обычная больница, – вздохнула Варя, – поедешь завтра со мной навестить Зою? Заодно познакомитесь…» Это был один из тех самых дней, когда Зоя полностью замыкалась в себе: улитка в раковине – не вытащить наружу. Зоя смотрела мимо Вари и Тины – в никуда или в какое-то только ей видимое пространство. – Зоя, – отчаянно позвала Варя, – смотри, я привела к тебе Тину. Она – мой друг. Зоя не шелохнулась. Тогда Тина неожиданно предложила: – А хотите, я станцую вам танец из нашего нового шоу? И, не дожидаясь ответа, стала танцевать. Варя, прежде не видевшая, как танцует подруга, удивилась тому, как она пластична. Тина танцевала так, словно в ней не было ни одного лишнего килограмма, а были лишь легкость, свобода, драйв! Танец был диалогом Тины с миром, ее самовыражением, ее радостью – ее всем. Неожиданно Зоя повернула голову и взглянула на Тину. С минуту ее глаза оставались пустыми, но вдруг она увидела Тину, заметила ее. На лице Зои появилась улыбка; Зое нравилось, как танцует Тина, ей нравилась Тина. – Ее зовут Тина, – сказала Варя. – Ти-на, – медленно повторила Зоя и совершенно осмысленно кивнула: да, я поняла, рада знакомству. Когда Тина с Варей вышли из клиники, Варя сказала: – Надо же, ты ей понравилась! – А что с ней? – осторожно спросила Тина. Варя помрачнела: – Можно я расскажу тебе об этом как-нибудь потом? – Хорошо, – улыбнулась Тина. – Когда захочешь. Они стояли во дворе клиники. День был пасмурный – совсем свинцовый, без просвета, но от Тины шли все те же солнечные лучи. Варя по-прежнему чувствовала их тепло. * * * Дорожные сборы оказались недолгими, тем более что Варя не знала, что ей понадобится в этом необычном путешествии, кроме самообладания. Самым главным грузом, который она должна была взять с собой, был чемоданчик с медикаментами, который ей вчера показали в агентстве. – Здесь необходимые лекарства, в том числе обезболивающие, что могут понадобиться в самом крайнем случае. Ну, ты понимаешь? – Ая вопросительно взглянула на Варю. Варя кивнула: она понимала. …Рано утром Иван заехал за ней на машине, позвонил: – Я у твоего подъезда, спускайся. Варя взглянула на свои цветы, успев подумать: «Как хорошо, что у меня суккуленты и их нужно редко поливать, а до следующего полива я, даст бог, вернусь», – взяла сумку, закрыла квартиру и вышла в раннее, еще темное утро. Иван, как всегда, сдержанно кивнул: «Привет», – и указал на чемодан на заднем сиденье: «Там все, что нужно». Варя поняла, что речь идет о препаратах для Агаты. Варя знала, что за логистику их поездки – маршруты, билеты на самолет, аренду яхты и найм персонала, наконец, за их безопасность – отвечает Иван (организация путешествия заняла немало времени и, как догадывалась Варя, потребовала немалых денег); о физическом состоянии Агаты должен был позаботиться сопровождающий их в поездке врач, а за душевное состояние своей подопечной Варя считала ответственной прежде всего себя. Затем они заехали за Агатой. Когда тихая, немного растерянная Агата села в машину, Варя хотела ей что-то сказать, ободрить ее, но, не найдя слов, просто сильно сжала ее руку, что означало: я здесь, мы будем рядом, ничего не бойтесь. Агата поняла и едва заметно улыбнулась. Через пару часов их самолет вылетел из Москвы. * * * Как и в любом рабочем коллективе между сотрудниками агентства, помимо служебных отношений, складывались и личные симпатии-антипатии. Из симпатий могла прорасти дружба, как у Вари с Тиной, из антипатии – неприязнь, как у Аи с Данилой, но случались и открытые конфликты. …Поняв, что Егор увлечен Аей, Тина растерялась: такого подвоха она никак не ожидала, а вслед за растерянностью пришла ревность. Тина давно замыслила вызвать Аю на разговор и прямо спросить ее про отношения с Егором, так сказать, расставить все точки над «i»; но только сегодня она наконец решилась поговорить с Аей. Когда Тина постучала в кабинет Аи, та что-то писала. Увидев ее льдистые глаза, Тина смешалась, будто ей с ходу вылили за шиворот ушат с ледяной водой – бр-р-р, тем не менее она не стушевалась и заявила Ае, что им нужно поговорить. Ледяная дева невозмутимо пожала плечами: – Начинай. Начинай! Легко сказать! Тина замялась: «Что, так сразу перейти к делу?» Но сомнения ее были недолги, Тина – прямая душа – не была мастером интриг и хитрых ходов, а потому, как всегда поставив на искренность, выпалила с неуклюжей простотой: – Я переживаю за Егора… – В самом деле? – усмехнулась Ая. – А что с ним? – Мне кажется, ты морочишь ему голову… Ты ему… – Тина вздохнула, – нравишься, а он для тебя ничего не значит, да? Ая с минуту смотрела на Тину, потом вздохнула: – Ну, а ты ему кто – любящая мамочка? В конце концов, он взрослый мужчина и волен выбирать сам. Тина всплеснула руками: – Нет, ты не понимаешь! Он – тонкий, чувствительный человек, любое потрясение может выбить его из колеи, привести к депрессии, творческому кризису! Он же – гений, а гении, они как дети! С ними надо осторожно, бережно – не дай бог поранить! Ая выслушала пламенную речь Тины и взглянула на нее даже с некоторым сочувствием. Впрочем, в комментарии, которым она сопроводила Тинин спич, сочувствия не ощущалось: – Мне кажется, тебе надо подумать о себе. И о своей жизни. А «гении» как-нибудь разберутся сами. Тина вспыхнула: холодная кукла! Да ей наплевать на чувства других людей! Люди вообще представляют для нее исключительно научный, анатомический интерес – эта психологиня изучает всех, как подопытных кроликов! – Значит, мне надо подумать о своей жизни? – фыркнула Тина. – А что не так с моей жизнью? Ая молчала. Ее молчание и невозмутимый вид еще больше злили Тину. Не выдержав, в запале Тина крикнула: – Что молчишь? Ну, давай скажи, что ты обо мне думаешь?! Ая и теперь не ответила; на спокойном лице мелькнула легкая тень ироничной улыбки. – Говори! – потребовала Тина. Ая пожала плечами: – Ладно, ты сама напросилась. Я думаю, что ты толстая и нелепо одеваешься. Думаю, что тебе надо похудеть и поработать над своим стилем. – Это все? – Тина закусила губу. – Все. С остальным, как мне кажется, у тебя нет проблем. Ну? Довольна? А ты что думаешь обо мне? Откровенность за откровенность!