— Ты моя? — Да! Только твоя! — Попроси меня остаться навсегда, Шай! Умоляй, чтобы я был первым и последним! — Рейден поднимается и встаёт на колени. — Я… Его палец ложится на клитор, и он надавливает на него. Хватаю одеяло и хочу разодрать его когтями от силы пульсации внизу. Мне мало. Я чувствую, как его член медленно входит в меня, и вся сжимаюсь, боясь потерять это ощущение полноты эмоций. — Останься до конца! Останься! — выкрикиваю, распахивая глаза. Рейден приподнимает уголок губ и игриво крутит большим пальцем вокруг моего клитора, затем полностью останавливаясь. — Это шантаж, мотылёк! Я тебя убью… — Скажи, что ты дура, а я дурак. Скажи, что мы созданы друг для друга. Скажи… — Ты мой! Ты весь мой, и я придушу любую, кто попытается забрать тебя у меня! Я не отдам! — разозлившись окончательно на то, что он издевается надо мной, не позволяя полностью утонуть в блаженстве, дёргаю телом и ударяю его ногами в грудь. Рейден летит назад, с грохотом падает на пол. Но я, словно обезумела от страсти. Соскакиваю вниз, ловя его недоумённый взгляд. Опускаюсь на его бёдра и хватаю его за волосы. — Ты мой, Рейден Броуд. Ты мой, — цежу я, сама рукой находя его член, и ввожу в себя. — Моя бабочка. Теперь я тебя узнаю. Откидываю голову, медленно раскачиваясь на нём. Ладони Рейдена обхватывают мою грудь, приподнимая её выше. Наблюдаю за тем, как он поочерёдно облизывает соски, пока я поднимаюсь и опускаюсь, принимая его в себя до основания. Его член скользит во мне, и я насыщаюсь этой порочной, запрещённой близостью. Рейден проводит губами по моей шее, посасывая её, отчего кровь сильнее приливает к месту, где встречаются наши тела. И только я растворяюсь в мягких, сочных ощущениях приятных вибраций внутри, как Рейден до боли стискивает мои ягодицы и приподнимает их. Распахиваю глаза, успевая только сильнее схватить его за плечи, когда он мощно двигает бёдрами, грубо разрывая моё тело и, тяжело дыша мне в шею, ещё быстрее приподнимает бёдра, упираясь спиной в кровать. От такого контраста моё тело моментально сжимается в упругую, накалённую пружину. — Давай кончи на мой член, Шай. Кончи, мать твою, на мой член. Облей меня всего. Кончи на меня, — рычит Рейден. Приоткрываю рот, позволяя себе кричать от смеси похоти и удовольствия. — Кончи для меня, бабочка, — впивается губами в мою шею, двигаясь внутри меня. И всё горит. Всё чертовски горит, как и я сама. В одну секунду мои бёдра сжимаются, и я выгибаюсь от мощнейшего толчка его члена внутри меня. Он достигает, кажется, невозможного. — Я люблю тебя, Шайди. Я тебя… мать твою… сильнее. Сожми меня сильнее. Сожми сильнее мой член, — хрипит он, обнимая меня за талию и надавливая на моё тело. Оргазм накрывает меня волной, опаляющей кожу, в которой я сгораю и, сотрясаясь, стискиваю его внутри себя. Вибрации проходят по моему телу, и я выкрикиваю его имя. По виску скатывается капелька пота, когда я обхватываю его за шею и дрожу от освобождения. Его член пульсирует во мне и опаляет всё внутри. Из горла Рейдена вырывается громкий стон, и он прижимает меня к себе. Наши тела, потные и скользкие, словно соединяются в одно целое. Тяжело дыша, облокачиваюсь виском о его голову и сдуваю мокрые пряди с лица. Закрываю глаза и полностью отдаюсь блаженству. И пусть весь мир подождёт. Ничего нет для меня сейчас важнее Рейдена. Я слышу, как бьётся его сердце, и как шумно он дышит в моё плечо. Чувствую, как его губы едва касаются моей горячей кожи, и это так правильно. Впервые за всю свою жизнь я хоть что-то сделала правильно. Не оттолкнула. — Шай… — голос Рейдена дрожит в тишине. Его плечи напрягаются. Пальцы скользят по моей спине выше, и он зарывается ими в мои волосы. — Чёрт, Шай, я виноват… — Всё в порядке, мотылёк. Всё хорошо, — отклоняюсь, немного удивлённая его словами. Несколько минут назад он не был таким подавленным. — Ты жалеешь? — шепчу я, ещё немного отклоняясь, чтобы видеть его лицо. — Нет. О тебе я никогда не буду жалеть. Я люблю тебя. Я тебя люблю больше всех, бабочка. Надо было об этом сказать раньше… я так виноват, — он опускает взгляд, наполненный раскаянием, но я беру его лицо в руки и поднимаю голову к себе. — Рейден, ты не виноват. Если кто и виноват, то я. Именно по моей вине ты оказался втянутым в проклятую игру. Я проблема, мотылёк. Я огромная проблема для всех. Обуза… — Но самая любимая. Самая родная. Самая моя. Личная. Я не жалею, и никуда не уйду. Я остаюсь навсегда, — перебивает меня и накрывает мои ладони на своём лице. — Я остаюсь с тобой навсегда, Шайди, — повторяет он, поворачивая голову и целуя мою ладонь, на которой до сих пор намотана подвеска. Шумно вздыхаю, понимая, что сама этого хочу. Очень хочу и не готова отпустить его в свободный полёт. Я буду его поддерживать, подхватывать, а если надо, то и защищать. Но я буду рядом, даже если между нами будет расстояние. И теперь я должна подумать о том, как рассказать ему правду, чтобы он осознал всю степень сложности моего положения и борьбы. Глава 22 Шайди — Мне нужно в душ, — шепчу, нарушая долгую, ставшую странной, тишину. Рейден поднимает голову с моего плеча и кивает, убирая руки с моей спины. Поднимаюсь на ноги, стараясь поймать равновесие. Тело не подчиняется. Коленки трясутся. Снимаю трусики и бросаю их в корзинку с грязным бельём. Включаю душ, настраивая тёплую воду, и только хочу войти, как замечаю тень в ванной. Оборачиваясь, приподнимаю брови. — Ты хотел пойти первым? — спрашиваю Рейдена. Он стоит в темноте, смотрит в пол, и его отчуждённое выражение лица меня пугает. «Я виноват…» Чёрт, Рейден в шоке. Он пришёл ко мне, потому что раздавлен виной за взрыв, который случился в ресторане. А я не поняла, почему он до сих пор испытывает неприятное чувство вины, посчитав, что это относится ко мне. Нет. Видимо, шок прошёл, когда он кончил, и воспоминания вернулись в его разум. Такое бывает. Это как занавес. Его резко поднимают, и все актёры моментально нападают на тебя, чтобы причинить боль. Господи. — Рейден, пошли, — медленно подхожу к нему и беру за руку, только сейчас замечая, что она забинтована. И как только я вывожу его на свет, то вижу синяки на его теле. Икра тоже забинтована, и сквозь повязку проступила кровь, как и на его ладони. Всё лицо Рейдена в мелких царапинах, а спина. Я её так искромсала? Чёрт… он ранен. Я знаю, как нужно поступить сейчас. Не повышать голос. Не делать резких и неожиданных движений. Я была на его месте, любое действие, которое можно посчитать нападением, он будет воспринимать именно так. Я не могу сейчас размотать его бинты, чтобы осмотреть порезы или ожоги. Я пока не имею понятия, что под ними. Рейден не позволит. Он начнёт защищаться, решив, что я хочу причинить ему новую боль, поэтому аккуратно завожу его под душ и немного убавляю температуру воды. Прохлада действует на потрясение лучше, чем любые лекарства. Она во многом может помочь. — Я виноват, — хрипло произносит он, глядя, как повязка на руке становится мокрой, и сквозь неё проступает кровь. Боже… меня передёргивает от одного вида крови. Это моя фобия, но не сейчас. — Рейден, — кладу ладонь на его грудь, и он дёргается в сторону. — Люди пострадали из-за меня… взрыв. Он оглушил, и я кричал. Я кричал и искал маму. А она была в крови, так много крови было. Плач женщин… вонь, словно дерьмо подожгли. Крики, огонь… меня кто-то толкнул, и я нашёл маму. Я упал ей на ноги. Она лежала под столиком… она чуть не умерла, а я думал о том, что мне не хватает тебя. Как было бы здорово, будь ты рядом со мной… я едва маму не потерял, и столько жертв. Столько жертв по моей вине, — он жмурится и с силой трёт своё лицо. Последствия скачка адреналина и раскаяние. Я всё это проходила. — Рейден… — Я виноват, Шай. Виноват… а потом пришёл сюда… прости меня… меня надо посадить за решётку. Я заслуживаю тюрьмы, а я сбежал. Я чуть не убил людей… — его голос ломается, и он скулит. Обхватываю его шею и притягиваю к себе. — Ты не виноват, мы найдём виновных, мотылёк, — шепчу, гладя его по мокрым волосам, и нащупываю шишку. Вероятно, сотрясение. Я должна проверить, но сделаю это позже. Он плачет. Может быть, без слёз, но Рейден плачет, обнимая меня и полностью обнажая свою душу. Он показывает мне свою слабость, как будто на блюдечке приносит сердце, и опускает голову, ожидая удара мечом по шее. Теперь я понимаю слова Мертона. Мужчины тоже могут быть слабыми. Это нормально. У них есть сердце и душа. А Рейден — особый вид даже для человека. Он эмоциональный и открытый. Он добрый и заботливый. Он особенный. И его раскаяние, как и чувство вины, не делают его в моих глазах хлюпиком, наоборот, они доказывают, что он достоин лучшего в этом мире. — Всё хорошо. Я с тобой, — тихо произношу, позволяя ему эти минуты слабости рядом с собой. И моё сердце сжимается от боли за него. Он не виноват. Я уверена, что Рейден из тех, кто сотню раз всё проверяет, и никогда не допустил бы подобного. Значит, всё было спланировано заранее. Кто-то хотел навсегда забрать его у меня. Рейден отпускает меня и отворачивается, положив руку на стеклянную стену. По его полосам, как и по спине, стекает вода. — Мотылёк… — Я не жалкий, — сдавленным голосом произносит он. — Я и не собиралась говорить этого. Бросает на меня яростный взгляд и ударяет по стенке кулаком, отчего я судорожно сглатываю. Я не умею морально поддерживать людей. Не знаю, как правильно поступать в таких ситуациях, кроме как уйти и оставить их одних. Но его оставлять не хочу. Я не могу. — Но ты жалеешь меня, Шайди. Ты смотришь на меня, как на слюнтяя, который сопли размазывает по лицу. — Как ты можешь видеть себя моими глазами, Рейден? Ты не можешь. И я вижу перед собой очень сильного и невероятного мужчину, который страдает и изводит себя из-за пострадавших людей. Берёт всю вину на себя, даже если это не его вина. Я смотрю на тебя, как на мужчину, которому хотела бы сейчас помочь, как-то облегчить его боль, но не знаю как. Меня никто этому не учил, Рейден. И если я сделала что-то не так, то прости меня. Я даже секс этот понимаю, потому что это был адреналин, и тебе нужно было куда-то его деть. Я не виню тебя и не злюсь. Я всего лишь хочу быть рядом, но тоже паникую, ведь не умею сопереживать и, вообще, быть человеком, — нервно огрызаюсь и, выливая гель для душа на губку, вспениваю его. — Когда я увидела по телевизору, что случилось, то… я ничего не чувствовала, кроме страха. Я не позволяла себе ни единой эмоции, пока ни проехала по городу, ни побывала в больнице и не вернулась сюда. Тина плакала, когда я сказала ей о том, что тебя больше нет. Я так думала, и я…я не умею плакать. Когда-то я выплакала все слёзы, наверное, поэтому сейчас у меня ничего не осталось. Внутри сухо, всегда было так. Но рядом с тобой… ты как оазис, в котором я могу напиться и не задыхаться. Я не знаю… что сказать, — яростно вспениваю гель на губке и наблюдаю за тем, как вода смывает пену. Мои эмоции разделяются на сотню различных мыслей, и я до сих пор не научилась их контролировать. Мне хочется сбежать или затопать ногами, или же просто открыть рот и кричать оттого, что я не умею быть женщиной. Я не хотела ей быть. — Шайди… — Если ты думаешь, что я буду винить тебя в слабости, то нет. Я никому о ней не скажу. Никому. Это моё время. То, что ты оставил только для меня. Я стала эгоистичной в этом. Мне мало… так мало тебя в голове. Хотя в то же время много, и я задыхаюсь снова и снова. Кислорода не хватает, когда я думаю о тебе. И посчитав, что ты мёртв… я даже не смогла заплакать. Я выдавливала из себя слёзы, клянусь. Пыталась, но не смогла заплакать, а хотела быть такой же эмоциональной, как ты. Я всё держу в себе. Пытаюсь продолжать держать ситуацию под контролем, но у меня не получается. Я много думаю и молчу. С тобой я говорю. Говорю слишком много. Мне хочется говорить с тобой. Это странно и пугает меня. Меня всё теперь пугает, потому что мне это незнакомо. Я меняюсь, а тебя рядом нет. Ты мог бы помочь, а я прячусь. Я… — Шай! — Рейден повышает голос, заставляя меня замолчать и вздрогнуть, выронив губку. Моё дыхание нарушилось из-за быстрой речи. — Шай, я ещё здесь, — он поднимает моё лицо к себе за подбородок, и я вижу кровь на его ладони под бинтами. От этого немного кружится голова или же от того, что я совершила глупость. Не знаю. Но я смотрю в его тёплые, но очень уставшие, глаза и немного успокаиваюсь. — Я испугалась за тебя… испугалась, что потеряю тебя, так и не успев узнать, а как это быть любимой тобой и не холодной, — шепчу. — По твоему лицу стекают капли дождя, — неожиданно произносит он. Дождя?